Той прервал меня:

"Поедемте в Сантус и поговорим с Вашей семьей!"

Я улыбнулся:

"Моя семья имеет на меня влияние, но она не принимает за меня решения. Пока я это делаю сам. Должен сказать, у меня нет ни малейшего желания ехать в Соединенные Штаты".

Трое джентльменов встали. В пиджаках и галстуках они неловко чувствовали себя под палящим солнцем. Однако Клив Той улыбнулся своей неизменной улыбкой:

"Что ж, не обижайтесь, если мы не оставим Вас в покое. Мы будем за Вами следить. Возможно, Вы передумаете".

Я пожал плечами:

"Может быть, этого я запретить вам не могу".

Они ушли, а я до обеда еще успел окунуться.

Вскоре после возвращения из этой поездки в Сантус произошла моя встреча с Генри Стемплмэном, представителем компании "Пепси-Кола". В отличие от других коммерсантов он не предлагал мне заявить во всеуслышание, что я пробовал их продукт и он мне очень понравился. Вместо этого компания попросила меня, чтобы я помог детям всего мира постичь тайны футбольной игры. Предложение сразу захватило меня своей оригинальностью. Это, естественно, будет означать для меня еще более жесткий и напряженный график выступлений, но, поразмыслив, я решил, что игра стоит свеч. Тут, видимо, был единственный путь — проводить футбольные лекции в промежутке между матчами во время зарубежных турне "Сантоса". Я рассудил, уж лучше учить подростков футбольной игре, чем сидеть в холле гостиницы и смотреть что-нибудь по телевизору на языке, который я все равно не понимаю.

Наш первый контракт был заключен сроком на один год. Обе стороны хотели проверить, получится ли что-нибудь и совместимы ли идеи компании "Пепси-Кола" с моими представлениями на этот счет. Спустя год стало ясно, что все получается, поэтому был подписан новый контракт, теперь уже сроком на пять лет. Об особенностях физической подготовки юных футболистов рассказывал профессор Маццей, с которым компания "Пепси-Кола" также подписала контракт. Мы вместе с ним ездили на семинары, используя отпущенное время на обсуждение теоретических и практических аспектов футбольной игры. Это был жесткий график. Мне приходилось играть в футбол, тренироваться, учиться да еще разъезжать по свету. Но я всегда мечтал учить юных футболистов, поэтому проведение семинаров доставляло мне огромное удовольствие.

Вдобавок ко всему в 1971 году я наконец открыл в Сантусе собственную контору на пятом этаже дома № 121 на Руа Риахуэло. Рамундини возражал, доказывая, что после открытия конторы я буду доступен для людей, которые засыпят меня всякими просьбами о пожертвованиях, а это не даст мне ничего заработать. Мне были понятны возражения Рамундини. Ведь с открытием собственной конторы я мог обойтись без услуг агента. Я нисколько не виню его за то, что он пытался отстаивать и свои и мои финансовые интересы. Тем не менее я пришел к выводу, что агент, даже такой честный и надежный, как Марби Рамундини, мне больше не нужен. Просто я хотел вести дела сам со своим собственным персоналом. Нельзя же постоянно зависеть от других, чтобы они принимали решения по твоим делам. Контракт с компанией "Пепси-Кола" был первым, который я подписал самостоятельно, без помощи Рамундини. Именно в это время я решил для себя, что больше нельзя медлить с открытием конторы, нельзя оттягивать самостоятельное ведение своих дел.

Объем коммерческих операций настолько увеличился, что нам уже ие хватало маленького помещения на пятом этаже, и мы заняли весь третий этаж здания, в результате чего возникла "Пеле Эдминистрейшн энд Эдвертайзинг Компани". Моим менеджером стал Хозе Родригез Фориос, которого все звали Пепито. Бухгалтерским учетом ведал мой дядя Жоржи, который всегда умел хорошо считать. В общем, фирма встала на самостоятельный путь. Что касается Марби Рамундини, то мы и по сей деиь остаемся добрыми друзьями.

18 июля 1971 года я в последний раз вышел на поле в футболке бразильской сборной. Мы играли со сборной Югославии на стадионе "Маракана". На матче присутствовало 180 тысяч зрителей. Это была далеко не лучшая моя игра. Я чувствовал себя чересчур возбужденным от сознания того, что уже никогда не появлюсь на поле в желто-зеленой форме национальной сборной. Не помогало и то, что 180 тысяч болельщиков, поднявшись с мест, громко скандировали: "Fical Fical", что означает: "Останься! Останься!"

Но как свидетельствует Экклезиаст в библии, всему свое время: время плакать и время смеяться: время молчать и время говорить; время рождаться и время умирать. Четырнадцать лет назад я родился для этой команды, теперь настало время мне умирать, то есть прощаться.

Для меня это был чрезвычайно волнующий момент. Игра закончилась вничью, со счетом 2:2. Я с поднятыми руками пробежал вокруг поля мимо трибун, желая отблагодарить болельщиков за их любовь ко мне, выразить им признательность за поддержку, которую они оказывали мне все эти годы. Люди, поднявшись с мест, все громче скандировали: "Fica! Fical". По моим щекам, как капельки дождя, текли слезы. Я снял с себя футболку с номером десять, которую с такой гордостью носил все эти четырнадцать лет, и стал махать ею зрителям. Потом ею же я вытер слезы. Этот день запомнится мне на всю жизнь.

В том же году в "Сантосе" состоялись выборы, в результате которых руководство клубом почти полностью обновилось. Новые менеджеры считали, что новая метла непременно должна мести чисто, независимо от того, есть грязь на полу или нет. Они решительно принялись изгонять хорошо зарекомендовавших себя работников. Первой жертвой стал наш тренер Антониньо, который был приглашен в клуб в 1967 году, после ухода на пенсию Лулы. Под руководством Антониньо команда выступала исключительно успешно, дважды выиграв чемпионат штата Сан-Паулу, а также большинство других турниров. И вот теперь менеджеры, не задумываясь, уволили Антониньо, пригласив на его место Мауро.

Мы ничего не имели против Мауро. Многие из нас играли вместе с ним (я — на чемпионате мира) и знали его как выдающегося футболиста. Со временем он стал прекрасным тренером. Но мы не видели основания для замены прежнего тренера. Видимо, это была просто замена ради замены, что всегда отрицательно сказывается на выступлениях уже сыгранного состава. Еще больше огорчило нас, когда Мауро сказал, что новые менеджеры поручили ему безо всякой причины уволить профессора Маццея.

Маццей считался лучшим тренером по физической подготовке футболистов в Бразилии. Под его руководством "Сантос" побеждал в разных чемпионатах и турнирах. Его увольнение показалось нам вообще лишенным смысла. Вероятно, это был случай, когда замена старых кадров являлась самоцелью. Я подумал, профессор иногда проявлял несдержанность и, наверное, сказал что-нибудь не так новому спортивному директору клуба Клейтону Беттенкурту. Многие подозревали, что была еще одна причина. В большинстве бразильских клубов тренер, отвечающий за физическую подготовку, считает себя ближе к руководству, чем к игрокам. Маццей же всегда рассматривал себя как составную часть команды, из-за чего новые менеджеры автоматически увидели в нем своего противника. Однако Мауро отказался убрать профессора Маццея, в результате чего примерно год спустя, несмотря на победный для "Сантоса" сезон, сам был уволен.

Новым тренером команды был назначен Жаир да Роза Пинту, тот самый Жаир, который участвовал в финальном матче против сборной Уругвая в 1950 году и который играл в "Сантосе", когда я впервые появился в клубе. Жаир должен был довершить то, с чем менеджеры носились целый год, — избавиться от услуг профессора Маццея. Мои упреки в адрес руководства клуба касались не самого факта его увольнения. В конце концов вся моя жизнь была связана с футболом, и я знал, что новый старший тренер вправе приводить своих людей, которые пользуются его доверием, будь то помощник, отвечающий за физическую подготовку игроков, массажист или кто-либо другой. Меня и всю команду очень огорчило то, каким способом был уволен профессор Маццей.