Теперь он пытался из обрывочных фраз, сказанных Надей, случайно брошенных реплик, составить хоть какое-то единое целое. Мозаика складывалась с трудом. Что конкретно он знает о ней? Практически ничего. Работала на эстраде солисткой группы «Мальвина». Это каждой дебильной фанатке известно. Дальше? Живет, кажется, где-то на Олимпийском проспекте. Господи-и! Он даже ее отчества не знает. Если что-то случилось, найти человека в многомиллионном мегаполисе практически невозможно. Надо срочно найти кого-нибудь их знакомых баб, знающих все обо всех. Валера засел за телефон. Номера один за другим отвечали длинными гудками. Все на дачах.
Суржик записал в блокнот несколько пунктов. Как в детстве, когда пытался себя дисциплинировать. Пункт первый, адрес Нади. Адрес и телефон. Пункт второй, заявление в милицию по месту ее жительства. В это мгновение Суржик ни на секунду не усомнился, просто необходимо написать заявление о пропаже. Он никогда не сталкивался с чем-либо подобным и был абсолютно убежден, надо действовать сразу по всем направлениям. Раскинуть сеть на весь город, где-нибудь да проклюнется. Написав два пункта, Суржик на мгновение задумался. Потом потряс головой, шумно выдохнул и вычеркнул оба пункта из записной книжки. Опять взялся за телефон.
Наконец из всех знакомых ответила Ирка Агранат. Она сидела дома с маленьким ребенком. Ее мать, Полина Агранат, популярный фотокорреспондент не пропускала ни одной модной тусовки, ежедневно докладывала дочери обо всем. Кто, что, где, когда. Ирка всегда была в курсе всех новостей, событий и сплетен.
Даже не поздоровавшись, Суржик начал:
— Это Суржик! Где живет Мальвина, Надя Соломатина?
Ирка ничуть не удивилась. Она вообще не умела удивляться.
— На Олимпийском проспекте. В одном доме с Игорем Кио. Номера дома не знаю, квартиры тоже.
— Где это?
— Дом рядом с ювелирным магазином. Зачем тебе?
— А телефон?
— Тем более, не знаю. Зачем она тебе?
— Олимпийский, это где, в Крылатском?
— Совсем сбрендил! Между Самотекой и Сущевским валом. Зачем тебе Мальва?
Ирка просто разрывалась на части от любопытства. Валера еще раз уточнил адрес и записал его в свою книжку.
— Хочешь писать для нее? Дурачок! Она давно слетела со сцены. Пустой номер.
— Вернусь, перезвонюсь, доложусь! — ответил Суржик. И бросил трубку на рычаг. Уже через минуту, успев прихватить дипломат, хотя в нем были только рукописи и несколько экземпляров детских книг, и брать его не было никакой необходимости, просто годами выработанная привычка, пригладив хилые волосы на лысине, Валера выбежал из квартиры. Пока ждал лифт, несколько успокоился, решил по возможности не гнать коней. Интуиция подсказывала, поиски займут не один день.
Валера бесконечно доверял своей интуиции. Она вела его по жизни, как собака поводырь. И никогда не подводила. Удерживала от необдуманных поступков, подсказывала необычные, яркие ходы в прозе или в сценариях, не раз даже спасала от смерти. В буквальном смысле слова. Теперь она подсказывала ему, надо запастись терпением. Мысленно он почему-то всегда называл свою интуицию — «Машей». Но не высокомерно, не фамильярно или амикошонски, «Эй, Машка!», отнюдь нет. Скорее нежно и ласково — «Машенька!». И она отвечала ему взаимностью, никогда не подводила. На стоянке перед домом Валера отключил сигнализацию своего замызганного «Форда», бросил дипломат на заднее сиденье и вставил ключ в замок зажигания.
«И ты не подводи меня, старик! В ближайшие дни ты мне просто необходим!» — пробормотал Суржик. Он и со своими машинами всегда разговаривал. Правда, исключительно вслух. Вполголоса, но вслух. С «Машенькой» мысленно, с железными конями вслух. Сейчас у Суржика были две машины. «Нива» и «Форд».
Водил Суржик безобразно. Особенно, если рядом сидела какая-нибудь женщина. Выворачивал, поворачивал, где хотел, и плевать ему было на все знаки и указатели. Но гаишники его любили. По крайней мере, половина из них знали Суржика в лицо. Для них он был постоянной статьей дохода. На штрафы Валера тратил сумасшедшие деньги. Друзья-приятели только головами покачивали. Правда, зарабатывал Суржик вдесятеро больше. С бешеной энергией хватался за любую работу. Переводы с киргизского народных сказок, тексты песен для эстрады, сценарий о нелегких судьбах строителей очередного газопровода, красочная предвыборная биография очередного бизнесмена с уголовным прошлым…. Он брался за все. Многие презирали его за всеядность, еще большее число коллег по цеху откровенно завидовали. Все потому, что Суржик умудрялся находить время и для подлинного творчества. Его детские сказки и стихи для самых маленьких искрились талантливыми находками. Короче, Суржик фантастически много, (по писательским меркам!), зарабатывал. И еще больше тратил. Постоянно был кому-то должен. Кстати, очень многие должны были и ему. Валера постоянно путался: кто должен ему, кому должен он. Случалось, забегал в Дом литераторов и, вручив сумму очередному приятелю, очень удивлялся и весело хохотал, когда узнавал, должны ему, а вовсе не он. Словом, Фигаро здесь, Фигаро там. Суржик здесь, Суржик там. Он уже много лет вертелся, как белка в колесе и конца края этому темпераментному забегу не было видно. Так было до того момента, когда он увидел Надю…
Поворачивая под эстакадой с Садового кольца налево на Олимпийский проспект, Суржик успел разглядеть на горизонте тонкую линию грозовых облаков. Уже которое утро темный, со вспышками далеких молний фронт грозовых облаков плотным кольцом окружал столицу. К полудню темное кольцо густело, угрожающе темнело и пугало жителей далекими раскатами грома. Но обычно к вечеру, так и уронив на разгоряченный асфальт ни капли, кольцо грозовых облаков как-то само собой рассасывалось, рассеивалось и исчезало вовсе. Чтоб завтра с утра вновь появиться на горизонте над мегаполисом. Жара в столице с каждым днем только усиливалась.
К кооперативному дому на Олимпийском проспекте Суржик подкатил, когда одна половина его обитателей явно еще спала, другая уже отчалила на работу или службу. «Форд» оставил прямо у подъезда. На его счастье код не работал. Входи, кто хочешь, ломай двери, грабь квартиры, выноси ценности. Дальше тупик. На каком этаже живет Надя, в какой квартире? Не будешь же обзванивать подряд все шестнадцать этажей всех подъездов. В этот день Валере везло. Распахнулись двери лифта, на площадку выскочил спаниель, за ним на поводке пышная дама в домашнем цветастом халате. С не зажженной сигаретой в зубах. Суржик среагировал мгновенно.
— Девушка, прошу! — обаятельно, как мог, улыбнулся Валера. И предупредительно щелкнул зажигалкой.
Пышная особа в цветастом халате несколько секунд испытующе сверлила Суржика пронзительным взглядом маленьких, как у поросенка глаз. Явно хотела обхамить. Потом, видимо, желание затянуться с утра первой сигаретой после чашки кофе взяло верх. Она прикурила и, небрежно кивнув, направилась к выходу. Спаниель уже нетерпеливо скулил у двери подъезда.
— Девушка! Не подскажите, в какой квартире живет Соломатина?
— Кто такая? — уже открыв дверь на улицу, спросила дама.
— Ну… она работала на эстраде, пела…. — на всякий случай неопределенно начал Суржик. — Рыжая такая.
— Зачем она тебе?
— Долг вернуть забыла. Сама исчезла куда-то, — мгновенно сымпровизировал Суржик. Кожей почувствовал, в данном случае, лучше соврать что-то привычное, понятное любому и каждому.
— Плакали твои баксы, — усмехнулась дама. — Такие долги не возвращают.
— В какой она квартире?
— Седьмой этаж. Дверь зеленой кожей обита. Номера не помню.
— Благодарен по гроб! — искренне выдал Суржик. И даже в знак признательности приложил руку к груди.
— Не живет она там больше. Уехала! — со злобной усмешкой добавила пышная дама. И не оборачиваясь, вышла на улицу. Со двора донесся заливистый лай спаниеля. Пышнотелая спустила хвостатого с поводка.
Суржик поднялся на седьмой этаж, увидел четыре двери и нажал на кнопку звонка зеленой двери. Его сердце почему-то билось, как после забега на стометровку. Из-за двери не доносилось ни звука. Валера стоял и целеустремленно давил на эту проклятую кнопку, словно хотел окончательно вдавить ее в стену.
