— Это же первый признак! Ты — моя пациентка!
Татьяна только отмахнулась. У Ритки Попович все подруги и знакомые — носители каких-либо психических заболеваний. Одни психопатии, другие шизофрении, третьи параноидальных психозов. Послушать ее, все должны выстроиться парами и рядами, колоннами маршировать в Кащенко. На себя бы посмотрела. Смолит одну за другой сигареты, а у самой руки трясутся, как у алкоголички.
Итак! ОНА звалась — Татьяна! Что о такой можно сказать? Безусловно, красивая женщина с черными, как смоль волосами. Безусловно, красива. Жаль, фигура подвела. Зато, кожа. Такой коже позавидуют даже малолетки. И глаза. Большие, выразительные. Разговаривает, чаще всего, довольно жестким командным тоном. Сказываются гены. Отец был военным, в больших чинах. Иногда в ЕЕ голосе проскальзывают певучие нотки, что сразу выдает в ней уроженку юга. ЕЕ грубоватая манера, конечно же, скрывает наивную романтическую душу. ОНА расчетлива, практична. Но никогда не станет, (увы!), по-настоящему ни богатой, ни обеспеченной. Природная вспыльчивость, (опять же, увы!), в мгновение ока рушит все ее тщательно продуманные планы. ОНА ведь и сама, (бедняжка!), страдает от этого, но больше всего перепадает окружающим, подвернувшимся под руку.
Короче, Татьяна Котова самой себе очень даже нравилась. На других наплевать…
…Леонид, придерживая рукой костыль, отступил чуть в сторону. И удивленно вскинул брови. Поскольку это была не соседка Наталья. И уж тем более не Суржик.
В распахнутую дверь стремительно вошла полноватая, черноволосая женщина лет тридцати. С большими выразительными глазами. Несмотря на жару, одета она была во все черное, но легкое. Черная кофта, черная юбка. Диссонировал с ее обликом только вызывающе яркий шарф на шее.
Не обратив ни на Леонида, ни на Челкаша, ни малейшего внимания, даже не взглянув на них, она прямо с порога начала внимательно и подробно осматривать квартиру. Трогала руками косяки дверей, щупала обои, заглядывала буквально в каждую дырку. Ее туфли на высоких каблуках, как метроном застучали по всей квартире. Челкаш, почему-то радостно виляя хвостом, сопровождал ее почетным эскортом. С восторгом принюхивался к ее черной сумке.
«Хорошая женщина!» — думал лохматый Челкаш. «Наверняка, хорошо готовит. И кошками от нее не пахнет. Только духами и слегка бензином. В сумке у нее в пакете связка говяжьих сарделек».
— Предатель! — презрительно пробормотал Чуприн. И заковылял на костылях вслед за женщиной, бодрым тоном давая подробные пояснения:
— Квартира отличная. Все друзья завидуют. Теплая, светлая…. Большая комната двадцать или даже двадцать два. Кухня около десяти. Большая лоджия. Кстати, очень хорошие соседи, как на подбор. Вся лестничная площадка — тихие, сплошь интеллигентные люди. Большой плюс.
Тут Чуприн явно подзагнул. Соседи справа и слева, все поголовно, были пьянь зеленая. Квасили с утра до вечера. И с вечера до следующего утра. Но знать это новым жильцам, вовсе не обязательно. Все мы не ангелы, рассудил он. Кстати, одна из повестей Леонида так и называлась, «Все мы не ангелы».
— И потом, всего третий этаж, — продолжал Леонид. — Лично я, терпеть не могу все, что выше четвертого. Вдруг лифт сломается или еще какая-нибудь хвороба…
— Например, нога, — проходя мимо Леонида, буркнула черноволосая.
— Между прочим, у меня до черта предложений. Выбор есть. Но, честно говоря, я еще не решил. Для меня главное, чтоб квартира попала в хорошие руки…
Выходя из кухни, черноволосая в коридоре остановилась прямо напротив Леонида. Они впервые встретились глазами.
«Красивая баба!» — пронеслось в голове Чуприна. «Правда, несколько полновата. И со вкусом у нее… не очень!».
— Не соответствует! — жестко сказала женщина.
— Что? — не понял Леонид.
— Квартира — объявлению, — пояснила она. — Вы написали, все удобства, солнечная, светлая…
— Разве не так?
— Разумеется, не так!
— Что «не так»? — почему-то сходу начал раздражаться Чуприн. Вроде, никаких особых оснований и не было. Так как-то. Бывает, встречаются люди с одинаковыми зарядами. Оба «плюс» или оба «минус». И мгновенно начинается конфликт. Оба и сами не понимают, в чем дело, но уже готовы друг другу глаза выцарапать. Короче, личностям с одноименными зарядами лучше не сталкиваться. Большинству населения стоит особые значки на одежде носить. Плюс или минус.
— Да, все не так, как в объявлении! — командирским тоном объявила черноволосая женщина. — Кухня маленькая. Пять с половиной. Паркет вспучился. Так бы и писали, требует ремонта.
И не дожидаясь ответа, она направилась в дальнюю комнату. Леонид за ней не последовал. Повысив голос, продолжал давать пояснения на расстоянии:
— Не хоромы, конечно. Зато, лоджия, какая! Блеск! На велосипеде гонять можно. У вас дети есть?
— Лоджия стандартная! — выходя из дальней комнаты, заявила женщина.
— Зато прекрасный вид из окон. Обратили внимание?
Черноволосая покивала головой. Несколько раз.
— Гаражи. Одни крыши. Зелени совсем нет. Значит, окон не отрыть. Вся гарь, копоть, шум — прямиком в квартиру.
— Если ветер в эту сторону…
В узком коридоре они опять оказались напротив друг друга. Совсем близко. Леонид даже ощутил запах ее духов. Какой-то французский вариант. Несколько секунд они внимательно смотрели друг другу в глаза. И оба молчали.
— Судя по всему, вы звонили вчера вечером….
Черноволосая молча кивнула.
— Мы это… раньше нигде не пересекались? Ощущение, будто где-то виделись… Странно.… По телефону у вас голос просто девичий…
— Ага! — опять кивнула она. — Юный. Через два «Н».
— Не понял!
Черноволосая не ответила, резко повернулась и скрылась в ванной. Леонид заковылял в свою комнату, со вздохом опустился в кресло у письменного стола, костыли прислонил рядом. Из ванной послышался плеск воды, невнятный, что-то бормочущий голос.
— Эй! — повысил голос Леонид. — Вы часом не мыться у меня собрались?
Женщина вышла из ванной, вытирая руки платочком. Остановилась в дверях его «кабинета», продолжала цепким взглядом осматривать все вокруг.
— В ванной оба крана текут.
— Сильней закручивать надо, — усмехнулся Леня.
— В коридоре по углам обои отходят. Сами клеили?
— Друзья помогли, — улыбнулся Леонид. — Я человек компанейский. Только свисну, набегает куча друзей…
— Представляю, — нахмурилась черноволосая. — Вы, кажется, литератор?
— Писатель, — скромно ответил Леня.
— Классик?
— Почему «классик»!? — изумился Чуприн. — Я пока в своем уме.
— Был у меня один… литератор, — неопределенно ответила она. — Так сразу и брякнул — я классик советской литературы…
— Как фамилия? Может, кто-то из моих приятелей?
— Не помню. У нас не заладилось.
— Понимаю, — улыбнулся он. — Писатели народ капризный. По себе знаю.
Продолжая улыбаться, Леонид начал основательно оценивающе осматривать черноволосую с ног до головы. Как породистую лошадь. Она удивленно вскинула брови.
— Потолки сколько? — спросила она.
— Два восемьдесят! — быстро ответил он.
Женщина с сомнением покачала головой.
— Два… сорок. От силы.
— Два восемьдесят пять!
— Два сорок! — настаивала она.
— Я говорю, два восемьдесят пять!
— Сами измеряли?
— Зачем измерять? — удивился Леонид. — Я не только писатель, еще и художник. У меня глаз наметанный. Могу с точностью до одного сантиметра с первого взгляда определить рост человека.
— Какого… человека?
— Любого! Особенно, женщины. И каблуки любого размера ни на миг не введут меня в заблуждение.
Женщина достала из сумочки рулетку, приложила к стене. Подтянула за спинку рукой стул, легко взобралась на него. Челкаш поднялся с пола и встал рядом со стулом. Так, на всякий случай. Он вообще-то не любил, когда кто-то лазил куда-то наверх.
— Подержите, пожалуйста! Если вам не трудно, разумеется.
Леня усмехнулся, взял в руки один костыль и, сунув его под мышку, подошел к женщине. Осторожно, но крепко взял ее за талию. Женщина вздрогнула.
