— Мы и так уже ввели раздачу продуктов по карточкам, — вздохнул правитель страны, которая переживала наихудший момент во всей истории. — Что там с планом Барбаросса?

— Почти все готово.

— Это хорошо, но ускорь его начало. Надо ослабить давление на дальневосточный фронт.

Пока командование решало, как быть и что делать в сложившейся ситуации, обстановка на дальневосточном фронте оставалась все так же плачевной и с каждым днем угрожала стать еще хуже. И дело даже не в том, что натиск демонов стал больше благодаря их новой артиллерии и щитоносцам. Ситуация осложнялась катастрофическим снижением запасов снарядов и патронов наряду с продовольствием. Того, что поступало северным путем или от японских союзников не хватало.

Истощенный и почти прекративший свое существование японский экспедиционный корпус отошел к Хабаровску, ожидая пополнения с родины. Он достойно выполнил возложенную на него задачу, смог прикрыть отступление остальных войск и дать им впоследствии закрепиться на новом рубеже.

Не очень хорошие новости доходили и от южного соседа. Китайцы под напорами сразу двух легионов начали отступление вглубь страны. Они держались, но давление было изрядным. Постоянные бои на фронтах и начавшийся голод говорили о том, что если ничего не изменится, то положение может ухудшиться.

Не очень хорошие новости приходили и с запада. Хотя на европейском фронте давление демонов уменьшилось из-за контрнаступления на севере Альянса, но само наступление так и завязло. Попытка углубиться в территорию бывшей Германии со стороны Дании провалилась полностью, и стоила армии объединенных европейских держав немало сил. Большим успехом увенчались операции по освобождению северной Франции, но и там, в конце концов, наступление остановилось, так и не дойдя до Парижа каких-то тридцать километров — сил на продолжение компании не осталось.

Основные участники конфликта выдыхались, и это грозило перерасти в очередное победоносное шествие демонов.

Но простые люди не знали об этом, незачем им рассказывать обо всем бедственном положении. Они и так днями и ночами работают на заводах, производя боеприпасы, оружие и другие, необходимые военной машине вещи, проводя все свободное время на полях или искусственных теплицах в которых урожай можно было снимать круглый год. Хотя и этого не достаточно, раз по всей стране уже ввели продовольственные карточки. Ведь в первую очередь, практически все что производилось или выращивалось, уходило на фронт — все для победы.

Народ терпел, кое-как сводил концы с концами, голодал, но терпел. Такое уже было не раз и в нашей истории, и истории других стран, когда война отнимала чуть ли не последнее. Так что люди научились адаптироваться. Хотя, когда в тот или иной дом, квартиру приходили извещения о смерти, ранении или пропаже, многие не выдерживали. А остальным оставалось бояться, что и к ним когда-нибудь придет человек из военкомата и принесет эту страшную бумажку, на которой будет написано «Погиб при исполнении своего долга» или того хуже «Пропал без вести».

Не облегчало ситуацию внутри страны и то, что все чаще стали появляться агитаторы Антитехов. Правительство всячески пыталось ловить этих террористов и отстреливать, но не всегда получалось вовремя. Взрыв на ядерной станции, который чуть не привел к аварии, тому подтверждение. Только чудом тогда удалось избежать повторения Чернобыльской трагедии.

И если в тылах приходилось так тяжело, то что же говорить про войска? На европейском и восточном фронтах было временное затишье, а вот на дальнем востоке…

Фронт здесь протянулся по границе Амурской области, от реки Олекма до Олекминска и дальше до Сунтара. Далее он проходил севернее, заворачивая к западу. Тут уже было куда меньше войск, так как твари не переносили холодов.

Люди чуть ли не зубами вгрызались во все еще мерзлую землю, вороша Тайгу и строя засеки на пути легиона к Якутску. Но с каждым днем все ближе и ближе гремели канонады взрывов, рвались снаряды и копались траншеи. Первым пал Сунтар, и демоны начали продвижение дальше, охватывая Олекминск, идя вдоль рек Лены и Вилюй. В скором времени под удар могла попасть вертолетная база в Нюрбе, из-за чего было решено начать подготовку эвакуации техники и его персонала. Это была большая потеря, так-так такого места для дислокации вертолетов в Якутии больше нет, и пришлось спешно организовывать площадку в самом Якутске.

Практически все жители близлежащих городов и селений оказались заняты на подготовке укреплений для войск, на рубежах вдоль Лены и Якутска. Те же, кто не мог в этом принять участие, спешно эвакуировались. Эвакуация проходила в основном водными путями на север по Лене до режимного города Тикси, где впоследствии их сажали на корабли и отправляли в центральную часть России. Но так же немало населения увозилось и через Нерюнгри по железной дороге дальше, в восточном направлении. Некоторые же скрывались в Тайге. Тайга хоть и сурова, особенно по отношению к захватчикам, но и там можно прожить.

Ополчение из местных жителей постоянно уходило на фронт пополнять редевшие подразделения. Местное население оказалось довольно боеспособным, ведь в этих районах охоту любили. Примерно в каждой третьей или четвертой семье имелось гладкоствольное оружие двенадцатого калибра, а у некоторых и нарезные винтовки. Но зачастую им выдавалось новое вооружение, благо этого добра хватало. Да и снабжать припасами легче одинаково снаряженные подразделения. Плюс к этому делу подключились еще и японцы. Но пока все это дойдет до фронта, уйдет немало времени, а вот его катастрофически не хватало.

Помимо этого, с севера грузовые корабли везли пришедшие северным путем боеприпасы и провиант. Так же с собой они привозили снятые с военных кораблей орудия, которые устанавливали за восточным берегом Лены, прикрывая реку южнее Якутска и сам город. Он стал тем звеном, что связывает Дальний восток с остальной частью страны. Был еще путь и через Берингов пролив, но он тянулся намного дальше, и пройти его порой было очень сложно из-за льдов.

Несложно было догадаться, что если его потерять, то положение в этом регионе только ухудшится. Именно поэтому Якутск превращался в настоящий город крепость, который ни за что нельзя было сдавать врагу. И люди прекрасно понимали это, готовясь умереть, но выстоять. И да поможет им Бог.

Меня не перестают покидать мысли о том, что когда… нет, если мы сможем вернуться домой, то почему-то перед нами предстанут вымершие города и выжженная земля. Страшная, но и довольно вероятная перспектива, скажу я вам. Что ждет нас там, дома? Цела ли моя команда? Жива ли Феникс, родители?

Было время, когда я убеждал Феникс не отказываться от того, что связывает нас с миром живых, а сам… Как это ни смешно, но сам я при этом отчаянно боялся связаться с родителями, дать им хотя бы весточку, что жив. Они же, все эти года думали, что я пропал без вести, что нет меня в живых. Хотя бы маленькую, но весточку о своем существовании. Не обязательно говорить им кем я стал. Думаю, Феникс не составило бы труда помочь мне в этом. Так нет же, эх.

На очередной мысли машину изрядно тряхнуло, и меня, малость подбросив, сбросило со спинки кресла на сиденье.

— Блин, а осторожнее нельзя вести? — Проворчал я, пытаясь вскарабкаться обратно на спинку, а то ничего не видно. Ох уж эта конструкция спасательного робота. До жути неудобная в обычных условиях.

— Можно, — послышался ответ Саалы с водительского кресла. В последние дни она какая-то нервная стала.

К моему изумлению, когда я наконец-то смог взобраться по спинке сидения, мое место оказалось занято. Это коварное, жуткое чудовище — помесь кролика и кошки, что не дает мне покоя с первого же дня, устроилось на моем законном месте. А еще глазки делает такие невинные-невинные, мол, это я тут лишний, а не оно, вот зараза!

— Пошла прочь, — при этом я спроектировал рык, чтобы вспугнуть ушастика.