— У меня нет времени объяснять все подробности. Но очень прошу тебя, сделай это. Ладно? И никому не говори о нашем сегодняшнем разговоре. Ну, пока.

— Мордред! — в отчаянии воскликнула Ли, но тот положил трубку.

— Неприятные новости? — спросил Адам.

Ли взглянула на него. «Никому ничего не говори» — вот о чем просил Мордред. Глупейшая ситуация! Но пока болтать действительно не стоит.

— Нет-нет, все в порядке, — торопливо проговорила она, но было видно, что Адам ей не поверил.

В этот момент раздался звонок в дверь, и Ли выбежала из кухни.

Однако Вербена опередила ее и сама открыла дверь гостю.

Внешность профессора оказалась столь же внушительной, как и его репутация. Примерно пятидесяти пяти лет на вид, он держался очень прямо, было что-то аристократическое в его осанке. Среднего роста, крепкого телосложения, волосы с проседью аккуратно зачесаны назад. Все в нем как бы говорило о том, что перед вами — профессор университета: и усы, и козлиная бородка, даже твидовый пиджак с кожаными заплатками на локтях.

Он поклонился Вербене и поцеловал ей руку. Галантность профессора резко контрастировала с дружеской фамильярностью Адама.

— Это моя племянница Ли. Она работает над докторской диссертацией в Стэнфорде, — с гордостью сказала Вербена.

Профессор Браунинг взял в руки ладонь Ли, но не поцеловал ее — это было бы по отношению к только что представленной ему девушке слишком экстравагантно. Тем не менее он заставил Ли почувствовать себя женщиной и этим очень польстил. Она улыбнулась и пробормотала обычное приветствие, чувствуя, что стоящий рядом Адам буквально кипит от злости.

— Счастлив познакомиться с вами лично. — Профессор Браунинг говорил с утонченным, великосветским британским акцентом, который отличал королевскую семью. — Вербена неоднократно расхваливала ваши способности и так увлеклась, что забыла упомянуть, что вы к тому же еще и красавица.

— Благодарю вас, — расцвела от удовольствия Ли. Прекрасное настроение, однако, тут же испортил Адам, стоявший за спиной профессора. На его лице появилась отвратительная гримаса.

— Полагаю, вам знаком коллега моей тети, Адам Джордан, — суховато представила его Ли.

Профессор Браунинг резко повернулся к Адаму, и Ли заметила, как мгновенно изменилось выражение его лица. Да, неприязнь между Адамом и профессором была весьма ощутимой.

— О, конечно. Вербена упоминала, что вы пользуетесь ее гостеприимством, мистер Джордан.

— Для вас я доктор Джордан, — спокойно ответил Адам.

Возникла неловкая пауза. Тут Ли и Вербена заговорили разом, пытаясь отвлечь мужчин от враждебного противостояния и не допустить неприличной и банальной ссоры. Вербена срочно отослала Адама на кухню, провела Ли и профессора в столовую и разлила по чашкам чай со льдом.

Она, Ли и профессор дружелюбно беседовали, когда в столовой появился Адам с ленчем.

Пусть макароны «примавера» и были единственным блюдом, которое Адам мог приготовить для компании, но готовил он его так, что пальчики оближешь. Вербена рассыпалась в комплиментах. Ли подозревала, что тетя это делала специально. Действительно, ее стратегия оказалась столь успешной, что профессор вынужден был вежливо похвалить угощение. Все это привело к тому, что мужчины наконец заговорили как два воспитанных человека.

— Где вы теперь работаете? — спросил Мелькиор.

— В Бостоне. А вы?

— Все там же.

— А где именно? — поинтересовалась Ли.

— В Баррингтоне, Коннектикут.

— Ну конечно! — воскликнула Ли. — Вы же декан исторического факультета Баррингтонского университета, не так ли?

— Совершенно верно.

Ли заметила, что на лице тети появилось странное выражение, но не придала этому особого значения и задала свой следующий вопрос:

— Адам, вы, кажется, работали над докторской именно в Барринттоне?

Адам на секунду остановил свои глаза на профессоре Браунинге.

— Да.

Снова возникла неловкая пауза. Ли сидела и не понимала, почему ни Адам, ни Мелькиор не предаются воспоминаниям и не рассказывают университетских баек. Ведь они наверняка были близко знакомы в те годы. Она выжидающе посмотрела на обоих и лишь по выражению их лиц сообразила, что скорее всего именно в те годы и зародилась их неприязнь.

Чтобы как-то поддержать беседу за столом, Ли сказала:

— Я восхищаюсь вашими работами, профессор.

На деле она прочитала всего одну его книгу, но зато самую последнюю. Нормальная книга, солидная и по-настоящему научная, хотя в ней и не было ни новых фактов, ни новых выводов.

— О, пожалуйста, не так официально, — поднял руки профессор. — А то я сразу чувствую себя старцем. Зовите меня Мелькиор.

— Ваш труд о религиозных театральных представлениях пятнадцатого века помог мне в выборе моей темы.

— Правда? Весьма польщен. Приятно чувствовать, что можешь вдохновить молодого ученого.

— Возможно, вы могли бы дать мне совет или рекомендацию.

— Буду только рад сделать это, моя дорогая.

— Я исследую политический радикализм, маскирующийся под религиозную мораль, в мистических представлениях четырнадцатого века.

— Хм, хорошая тема. Буду только рад оказаться полезным. Что вас интересует?

— Я уже подыскала отличный фактический материал — государственные указы, церковные записи. Но мне бы хотелось привлечь и более частные документы: письма, записки актеров, воспоминания очевидцев.

— Гм! Такие источники крайне редки.

Профессор задумался и так долго молчал, что Ли засомневалась, не слишком ли непосильную задачу поставила перед собой в диссертации.

— Есть ли вообще шанс отыскать что-нибудь интересное на эту тему? Сталкивались ли вы в своей практике с чем-то подобным?

— Придется покопаться в своих записях. Это, конечно, займет некоторое время, но я уверен, что найду для вас что-нибудь подходящее. — Он подбадривающе похлопал ее по руке.

— Еще макарон, Вербена? — громко спросил Адам.

— Да, спасибо, дорогой. — Ли заметила, что Вербена предостерегающе посмотрела на Адама, и удивилась: что бы это могло означать?

— Как насчет добавки вам, Ли? О, вижу, что не надо. Вы едва прикоснулись к еде. А вам, профессор?

— Немного. Я вынужден следить за своим весом, — с улыбкой произнес Мелькиор.

— Мне кажется, что вам лучше следить за своей памятью, профессор, — тут же отреагировал Адам, накладывая ему добавку.

— Прошу прощения? — ледяным тоном переспросил Мелькиор.

— Еще чаю со льдом, Адам? — вмешалась Вербена.

Но он не слушал ее.

— Я насчет источников, профессор. — Глаза Адама возбужденно блестели, и Ли поняла, что он сейчас наговорит кучу неприятностей. — Я просто поражен, что во время подготовки к публикации своей книги — кстати, я читал ее — вы ни разу не сочли нужным обратиться за подтверждением своих выводов к Джону Шерборну.

— А кто это? — спросила у Адама Ли.

— Он был священником. В тысяча триста сорок восьмом году церковь обязала его присоединиться к труппе бродячих актеров и докладывать об их деятельности. И часть его писем-докладов архиепископу пережила это смутное время и находится сейчас в Британском музее. Надеюсь, вы сносно владеете староанглийским, Ли. Ведь до сих пор никто не удосужился перевести эти документы на современный язык.

Адам через стол посмотрел на профессора Браунинга с нескрываемым презрением.

— О… — растерянно произнесла Ли и посмотрела на тетю. «Сделай же что-нибудь!» — молили ее глаза.

— Я, конечно, слышал об этих письмах, — холодно ответил Мелькиор, — но эта тема лишь второстепенная в моей книге. В любом случае кто может поручиться за достоверность этого источника? — Он на секунду смолк, чтобы затем ядовито добавить: — Но вас это вряд ли смутило бы, не правда ли?

Вербена неестественно оживилась:

— Что у нас на десерт?

— И все же вы цитировали гораздо менее достоверные, но более доступные источники в своем кратком комментарии о том периоде, — стоял на своем Адам.