Не обходили критики и бытующее в ЦРУ пренебрежение законом. Но что именно пошло не так в Хосте тем предновогодним вечером, до конца понять им не удавалось.

Ведомственное расследование событий в Хосте действительно выявило множество нарушений. Комиссия пришла к выводу, что Дженнифер Мэтьюс и ее подчиненные в Хосте (при поддержке чиновников, сидящих в Кабуле и Лэнгли) во время встречи с Балави пренебрегли стандартными процедурами безопасности, вероятно, ослепленные стремлением заручиться благорасположением агента. Предупреждений, которые могли бы насторожить ЦРУ и помочь заподозрить Балави в обмане, наверх не передавали. Отчасти, видимо, потому — решили члены комиссии, — что к источникам подобной информации не было полного доверия. Отдельные озарения не доходили до руководства, поскольку их высказывали в частных имейлах и эсэмэсках, которые не попадали в ведомственный резервуар данных, касающихся Хумама аль-Балави. А при встречах на высшем уровне в Вашингтоне ведомство, хоть и не располагало всем объемом реальных фактов, демонстрировало завышенные ожидания.

Комиссия обнаружила: как Мэтьюс, так и старшие менеджеры в Лэнгли, поверили, что Балави — иорданский агент, на которого можно полагаться. А предостережения, поступавшие от тех, кто знал его лучше других, то есть от Али бен Зеида и Даррена Лабонте, конечно, терялись в свете «неопровержимых» и «очевидных» доказательств, которые сотрудники видели собственными глазами, а именно слов и картинок, которые Балави передавал по электронной почте из укрывища «Аль-Каиды».

«Все, что они видели и читали, плюс страстное желание добраться до верховных лидеров ‘Аль-Каиды’, привело к тому, что их главной заботой стало доброе здоровье и безопасность человека, полного решимости стать бомбистом-смертником», — сказал Томас Пикеринг, соруководитель группы, проводившей независимое расследование.

Следственная комиссия ведомства порекомендовала провести существенные реформы, и Панетта их незамедлительно начал внедрять, причем сразу несколько. Были повышены стандарты подготовки и требования к опытности менеджеров, работающих за рубежом, несмотря на выводы следствия о том, что неопытность не была решающим фактором, приведшим к трагедии в Хосте. ЦРУ также ужесточило меры безопасности на зарубежных базах и разработало систему «красных команд», которым предписывалось испытывать средства обороны ведомства, как это делал бы противник; были введены также внутренние проверки для защиты от двойных агентов и шпионов.

Комиссия посчитала, что возлагать вину за несчастье на какого-то одного человека или одно нарушение было бы неправильно. Но отметила, что, так же как это бывало и до атаки террористов 11 сентября, менеджеры на каждом уровне были глухи к предупреждениям и не желали замечать недоработок, которые задним числом кажутся очевидными.

После 11 сентября на вопрос, почему такое множество министерств и правительственных ведомств не сумели сорвать заговор «Аль-Каиды», двухпартийная комиссия пыталась ответить на страницах единого отчета. «Комиссия 9/11» перечислила десятки тактических просчетов ЦРУ, ФБР и других спецслужб, но гораздо большим всеобщим промахом, по ее мнению, была неспособность помыслить о немыслимом.

«Важнейшим нашим недостатком был недостаток воображения», — написано в отчете комиссии 2004 года.

Как минимум одна из корневых причин успеха атаки смертника в Хосте и террористов, ответственных за трагедию 11 сентября (события эти, конечно же, несопоставимы по масштабу), была общая. До 30 декабря 2009 года никто в ЦРУ и помыслить не мог, что осведомитель решится выйти на встречу с кураторами с единственной целью убить и их, и себя. За первые шестьдесят два года существования ЦРУ многочисленные двойные агенты, осведомители и шпионы чего только не вытворяли: поставляли ложную информацию, предавали, мошенничали, крали деньги, пытались «соскочить». Но никто еще себя не взрывал.

Использовав хорошо сфабрикованные свидетельства, Балави встал на путь, который неизбежно должен был закончиться кровью. Были бы в ЦРУ предусмотрительнее, жертв могло быть меньше, но даже самый мудрый, прозорливый и неукоснительно соблюдающий правила менеджер не мог бы удержать две необычайно мощные силы от столкновения в Хосте в промозглых сумерках 30 декабря 2009 года.

Одной был интеллект Хумама аль-Балави, несомого течением между вздыбившимися до небес волнами, — человека, толком не знавшего, чего он хочет, и никогда не являвшегося в точности тем, кем казался.

Другой — жадное стремление уставших от войны разведчиков принять мираж за реальность.

В январе, когда хоронили Дженнифер Мэтьюс и Даррена Лабонте, мраморные надгробия на Арлингтонском кладбище стояли, укрытые толстым снежным одеялом. Теперь же кладбище сверкало многоцветием красных тюльпанов и окутанных бело-розовым пухом кустов кизила[57] на фоне изумрудно-зеленой свежей травы, залитой ярким солнцем. Более трехсот человек, в том числе множество соратников Хэнсон по ЦРУ, в молчании прошествовали между рядами надгробий, чтобы постоять рядом с ее родителями и братом у могилы. Двое, раненные в ноги взрывом в Хосте, были на костылях.

Собрались под огромным дубом, своей кроной осенявшим место, где предстояло упокоиться праху Хэнсон, уложенному в гроб красного дерева с инкрустацией в виде печати ЦРУ. Почетный караул снял с гроба и сложил флаг США, который передали матери Хэнсон.

«Она защищала флаг, теперь флаг будет вечно защищать ее», — сказал военный капеллан.

Когда отзвучали надгробные речи, начальник штаба Панетты Джереми Бэш стоял в задних рядах, нервно поглядывая на свой молчащий сотовый телефон. Ожидание близилось к концу. Подходило время принять решение, на сей раз еще более трудное, чем всегда.

Поблизости от пакистанского города Мираншах два принадлежащих ведомству дрона часами вели наблюдение за одним и тем же сложенным из саманных блоков зданием, ловя каждое движение в округе. Подозревали, что внутри засел Шейх Саид аль-Масри, но уверенности в этом, по правде говоря, не было никакой. Ранней весной цеэрушные наводчики на цель совсем было к нему подобрались, но шейх ускользнул до того, как «предаторы» легли на боевой курс. На этот раз тайный советчик указал Управлению на усадьбу из нескольких зданий в двух-трех милях к северо-западу от Мираншаха. Сотрудники Центра антитеррора вели наблюдение за объектом много дней, пытаясь выяснить, в котором именно доме находится аль-Масри и кто еще делит с ним кров.

В ЦРУ хорошо понимали, что в усадьбе полно мирных жителей: видели, как туда входили, по меньшей мере, две женщины с несколькими детьми. Риск на сей раз был огромен, но и потенциальный выигрыш велик: человек № 3 в «Аль-Каиде»! Так что сейчас или никогда.

Если это действительно он.

Похороны закончились, вестей из Пакистана все не поступало. Панетта засвидетельствовал почтение родственникам Хэнсон, и черный автомобиль директора, выехав с кладбища, направился к северу, прочь от Вашингтона в сторону Балтимора. Панетта ехал на встречу в Агентство национальной безопасности, правительственную службу электронной под-слушки, так что охотой на аль-Масри предстояло руководить оттуда.

Едва Панетта успел войти в здание АНБ, как его позвали к одному из телефонов спецсвязи. У руководства Центра антитеррора оказались свежие новости, но не только хорошие.

— Похоже, это и впрямь тот, кто нам нужен, но могут быть побочные потери, — сообщил начальник Центра, имея в виду женщин и детей, по всем признакам присутствующих в здании, за которым наблюдают дроны.

У Панетты упало сердце. Вечно с этим гадом все через пень-колоду! Позвонил в офис Эмануэля. В Белом доме тоже нервничали.

— Решайте сами, — сказали Панетте.

Директор ЦРУ минутку посидел молча, прокручивая в уме события уходящего дня. Потом вновь взялся за телефон, позвонил директору Центра антитеррора.

— Слушайте, мне надо знать, насколько вы уверены, что мишень выбрана верно, — сказал он. — Это крайне важно.