— Ладно! — сказал я. — Если ты не говоришь, куда ведешь меня, дальше я не пойду!
И начал вырываться. Вампир пробовал потащить меня за собой, но, несмотря на все свои усилия, не мог сдвинуть с места. Тогда он показал на другой конец галереи, где маячил свет, и произнес одно из первых слов, которому я его в свое время научил: «Есть!»
Тогда я понял, что он хочет меня чем-то покормить. Я был слишком голоден, чтобы сопротивляться дальше, и пошел вперед.
Я так и не понял, почему он это сделал — сам по себе или по чьему-то приказу.
Мы не прошли и двадцати шагов, когда стало еще светлее. На земле валялись старые и совсем свежие кости, а также множество всякого рода нечистот.
Эрлоору было очень больно смотреть на свет. Он шел все медленнее, опустив голову и часто мигая. Я же, наоборот, ускорял шаг и почти тащил вампира за собой.
Как того и следовало ожидать, немного погодя он вырвался и остановился, спрятав голову под крыло.
Я радостно вскрикнул и помчался вперед, как сумасшедший, понимая, что дневной свет защитит меня от погони. Но эрлоор даже не пытался пуститься следом. Он скорчился и сидел на земле, не шевелясь.
А я бежал, словно летел на крыльях, даже не сомневаясь, что солнечный свет в конце коридора сулит мне свободу.
Ах, какое горькое разочарование ожидало меня! То, что я считал выходом наружу, оказалось лишь огромным окном, за которым была совершенно гладкая отвесная стена! Свесившись наружу, я увидел, что внизу, примерно в тысяче футов подо мной, бьются о камень желтоватые мутные волны бурной реки.
Без помощи крыльев выбраться отсюда было невозможно! Меня охватило отчаяние… От горя у меня потемнело в глазах. Лишь много времени спустя я заметил, что из окна открывается великолепнейший вид. Сверху леса казались пестрым ковром. Здесь были все оттенки желтого, красного и оранжевого цветов. Тысячи птиц кружились в воздухе, а зубцы красно-розовых гор замыкали далекий горизонт
Прекрасный пейзаж несколько успокоил меня. Поразмыслив, я решил, что пока будет лучше вернуться к моему эрлоору, хотя поведение его оставалось для меня непонятным.
Налюбовавшись светом и яркими красками, я возвращался в темную смрадною пещеру, но вдруг, пройдя всего несколько шагов, увидел нишу в скале, которой раньше не заметил. Там на гладкой дощечке лежали фрукты, кусок какого-то мяса и множество вкусных треугольных устриц, которые были моей первой едой на этой планете.
Однако, эрлооры отлично запомнили, чем обычно питались марсиане. Чаша из коры, наполненная чистой водой, дополняла это пиршество, которое подкрепило меня. После этого многое открылось мне совсем в другом свете, и я сказал себе:
— Очевидно, что эрлооры не собираются меня убивать. Наверно, я им нужен, но зачем?
Пока это оставалось для меня неясным, и я решил покорностью и спокойствием усыпить бдительность своих недругов, а за это время обдумать план побега, который уже начал складываться у меня в голове.
Достаточно длинную веревку сплести мне было не из чего и потому я решил сконструировать парашют. Крепкое травяное лассо, которым меня связали вампиры, и мое одеяние из перьев должны были сослужить свою службу.
Я закреплю парашют на плечах и спланирую в реку, а переплыть ее мне не составит труда…
Я еще долго сидел у окна, словно хотел вобрать в себя про запас воздуха и света перед тем как вернуться в свое душное и мрачное узилище.
Я уже совсем собирался уйти, как — о, радость! — вдали увидел тонкую струйку голубоватого дыма, вившегося над деревьями.
Это зрелище наполнило меня безумной надеждой и ликованием. Струя дыма говорила о том, что поблизости находятся мои верные друзья и они помогут мне бежать. Ведь только марсиане знали, как разводить огонь, а эрлооры его ужасно боялись.
Я допускал, что приближенные меня искали, и сердце мое учащенно билось при мысли, что преданные мне люди находятся так близко.
Я не мог отвести глаз от дымка и мне пришлось собрать всю силу воли, чтобы углубиться обратно в мрачную черную галерею… Надзирателя своего я застал там, где его оставил. Он молча проводил меня в пещеру. Весь бесконечно долгий день я спал и размышлял о своем положении, а когда стемнело, эрлооры проснулись, и пещера вновь наполнилась хлопаньем крыльев. Отовсюду сверкали светящиеся глаза…
Но я заметил, что теперь внимания на меня обращали гораздо меньше. Должно быть, хоть мой сторож и не отходил от меня ни на шаг, я понемногу переставал интересовать чудовищ. Это было очень, мне на руку.
Для меня началось невыносимо монотонное существование. Каждое утро мой эрлоор приводил к месту, где я всегда находил свежую еду и мог вдоволь надышаться свежим воздухом.
К сожалению, дымка, который породил во мне столько обманчивых надежд, я больше не видел.
Зато в строгом секрете начал готовиться к изготовлению парашюта: в расщелине скалы спрятал несколько острых устричных раковин — они должны были послужить мне ножами. Я просчитал, что поскольку тяготение здесь слабее земного, то и парашют может быть меньше. Но за дело не мог взяться целую неделю, ибо, несмотря на кажущеюся свободу, меня постоянно стерегли.
Понемногу мной начинало овладевать отчаяние: я чувствовал, как энергия моя иссякает, и думал, что от ядовитого воздуха пещеры вскоре наверняка чем-нибудь заболею. Вопреки моим первоначальным предположениям, при ближайшем знакомстве эрлооры оказались всего лишь кровожадными хищниками. Ума у них хватало только на то, чтобы уничтожать более слабых.
Вот что они делали великолепно, так это плели лыковые веревки, какими и меня связали. Судя по всему, их использовали для ночной охоты.
Но я полагаю, что эту работу вампиры делали бессознательно и чисто инстинктивно, поскольку разнообразием их изделия не отличались — все веревки были одинаковой длины и толщины, с каменным шаром на конце.
Подобным делом занимались старые эрлооры, которые больше не могли летать. Возможно, когда охота на сухопутных животных оказывалась неудачной, вампиры с помощью своих веревок удили рыбу, которая во множестве водилась в марсианских каналах.
Когда глаза мои хорошенько освоились с темнотой, царившей в подземелье, в один прекрасный день я отважился углубиться в его извилистые переходы. Они были очень разветвленными и порой настолько длинными, что я не решался уходить слишком далеко.
Поначалу я не понимал, откуда в пещере набралось столько костей и скелетов, однако, изучив их повнимательней, обнаружил, что они принадлежат старым эрлоорам, которые, вероятно, уже целые века рождались, жили и умирали в пещере, а их останки отравляли воздух своими миазмами.
А вскоре в довершение всех забот и физических страданий меня начала терзать мысль, сделавшая совершенно невыносимым мое пребывание в страшной пещере, где я чувствовал себя погребенным заживо. Я начал бояться за своих добродушных марсиан, которые так внезапно остались без моей опеки.
Правда, подобно новому Прометею, я добыл огонь и научил их пользоваться этим бесценным даром, послужившим мощным оружием против вековечных врагов, однако, зная их лень и небрежность, предчувствовал, что они успокоятся слишком быстро, и тогда вампиры снова перейдут в наступление.
Воображение все чаще рисовало мне картины жестоких побоищ, я видел тела, истерзанные острыми когтями, слышал жалобные стоны, и сердце разрывалось от мысли о том, какая судьба ожидает моих добродушных друзей!
Вот тогда я, наконец, понял, зачем эрлооры похитили меня. Они хотели, чтобы марсиане снова стали беспомощными, беззащитными и зависимыми от их милости и немилости!
Однако в один прекрасный день в душе моей наступил перелом. Размышляя о несчастьях, на которые обречены мои друзья, я впал в такой неистовый гнев, что всю мою апатию и хандру как рукой сняло.
— Как же так?! — воскликнул я. — Неужто после таких трудов и огромных усилий, какие мне пришлось приложить, я должен стать покорной жертвой этих отвратительных жестоких тварей?! Ну уж нет! Покуда я жив, ничего подобного не будет! Я в этом клянусь! Даже если мне И не удастся вырваться отсюда, я все равно должен попробовать бежать!
