— Аннабел! — снова раздался голос матери. Раздался стук в дверь. — Аннабел, ты там?!
«Сон, — подумала девушка, и голос матери показался ей ангельским. — Ох, слава Богу. — Она прижала ладонь к груди — сердце ее бешено колотилось. — Да, я просто видела сон…»
Однако она чувствовала себя не слишком хорошо. Голова болела, в горле першило, и к тому же ее мутило.
— Аннабел! — Мать снова постучалась, на этот раз — гораздо громче.
— Я здесь, мама, — отозвалась девушка.
Когда же дверь наконец отворилась, она отбросила одеяло, чтобы выбраться из постели. Но стоило ей увидеть на себе голубой шелк, как ее осенило: она вдруг поняла, почему на ней этот пеньюар вместо ночной рубашки. И тотчас же нахлынули воспоминания…
Невольно вздрогнув, Аннабел накрылась одеялом за мгновение до того, как мать вошла в комнату.
— Вставай, соня, — сказала Генриетта, бесцеремонно нарушая ее покой. — Сегодня день твоей свадьбы, ты помнишь?
Аннабел молча уставилась на мать, поскольку свадьба была последним, о чем она думала, потому что больше всего ее занимал тот факт, что все воспоминания оказались отнюдь не сном. Она и в самом деле ночью сидела в «форде», напиваясь «Лунным сиянием» вместе с Кристианом дю Кейном.
— Что с тобой, Аннабел Мэй?! — воскликнула мать, подходя ближе. — Ты белая как простыня. Что-нибудь случилось? Тебе нехорошо?
Нехорошо? Аннабел прижала руку ко лбу — в ее голове, казалось, что-то постоянно взрывалось.
— Мне правда не очень хорошо, — пробормотала она. — Ты не дашь мне порошка от головной боли? И немного мяты…
— Конечно, дорогая. — Генриетта отправилась на поиски необходимого, и Аннабел тотчас выскочила из постели.
Девушка поспешно освободилась от проклятого пеньюара и попыталась восстановить в памяти события прошлой ночи, пока надевала ночную рубашку. Кажется, она долго не могла заснуть… Поэтому встала и взяла одну из бутылей Джорджа, предположив, что спиртное поможет ей успокоиться. И она отправилась… погулять. Да-да, она тайком спустилась в грузовой отсек и немного посидела в «форде», представляя, как будет разъезжать по английским дорогам вместе с Бернардом. Она пыталась приучить себя к мысли о том, что станет графиней, — надеялась, что это восстановит ее решимость выйти замуж. А потом… потом появился Кристиан. И в этот момент начались неприятности.
Оказалось, что он шел следом за ней, что само по себе очень тревожило. Но еще неприятнее был тот неоспоримый факт, что она позволила ему остаться. Кристиан дю Кейн — вот причина ее бессонницы и ее сомнений. Она все-таки позволила ему остаться. О чем она только думала?!
Аннабел постаралась припомнить дальнейшее.
Кажется, он дал ей свой пиджак, чтобы она не замерзла. И они сидели в машине, разговаривая о… О Боже, о любви!
Она с ужасом поняла, что рассказала герцогу о Билли Джоне. И в отчаянии застонала, чувствуя, как горят ее щеки. Да-да, она рассказала о самом унизительном моменте своей жизни, поведала самый сокровенный секрет этому мужчине. Но почему?! Зачем?!
Тяжело вздохнув, Аннабел отбросила бессмысленные вопросы. У нее не было на это времени. Что ж, ведь она рассказала об этом и своей лучшей подруге Дженни Картер.
Но больше всего девушку беспокоило не то, что она сказала, а то, что сделала. Но что же она сделала?..
Снова вздохнув, Аннабел принялась расхаживать по каюте, старательно вспоминая произошедшее ночью. Увы, после «Лунного сияния» она могла делать… все, что угодно.
Они вместе вышли из грузового отсека — это она хорошо помнила. И отправились на палубу, а потом… Потом они вдруг оказались в дамской турецкой бане, и он поцеловал ее.
Аннабел остановилась и в отчаянии застонала. О Господи, что же стряслось с ее здравым смыслом? В ночь перед свадьбой ее целовал другой мужчина! И она позволила ему это сделать!
Пораженная этим открытием, девушка снова зашагала по комнате, припоминая детали. Она помнила, как у нее кружилась голова — конечно же, от «Лунного сияния», а не от поцелуев. Потом ноги ее подкосились, и герцог отнес ее к ней в комнату, положил на кровать и ушел. Вот и все.
Тут дверь отворилась, и Аннабел обернулась, постаравшись придать лицу безмятежное выражение. В каюту вошла Лиза; она принесла свадебное платье, которое осторожно держала на вытянутых руках. А две горничные шли следом за ней с длинным шлейфом.
— Доброе утро, мисс Аннабел, — произнесла горничная с сильным ирландским акцентом. Широко улыбнувшись, она спросила: — Вы готовы пойти вниз и сказать «согласна»?
Этот вопрос вызвал у Аннабел новый приступ паники, но она тут же взяла себя в руки и подумала: «Я ведь не сделала ничего плохого этой ночью… Ну по крайней мере не слишком много плохого». Она отчаянно пыталась подавить в себе чувство вины и старалась думать только об одном — о том, что внизу ждали люди, ожидавшие, когда она выйдет замуж за графа Рамсфорда. И она все еще хотела за него выйти. Да, Скарборо поцеловал ее, — но что теперь она могла с этим поделать? Отменить свадьбу из-за одной безумной ночи? Унизить человека, которому она симпатизировала, бросив его у алтаря? Разрушить все свои надежды, будущее своей сестры и всей семьи? Снова сделать своих близких изгоями из-за одного поцелуя мужчины, с которым она знакома меньше недели?
Ни в коем случае! Аннабел сделала глубокий вдох и ответила:
— Я готова, Лиза. Еще более готова, чем когда-либо.
Бутылка из-под «Лунного сияния» опустела.
Кристиан нахмурился, перевернул бутыль вверх донышком и увидел, как последняя капля упала на ковер рядом с его кроватью.
За последние несколько часов он выпил немало — даже для мужчины, привычного к выпивке. Но все же недостаточно для того, чтобы забыть поцелуи Аннабел Уитон.
Кожа на ее щеках была похожа на шелк, а губы мягкие, как бархат, хранили вкус «Лунного сияния», которое они пили.
Он прислонился к деревянной панели позади своей койки, закрыл глаза — и тотчас же вновь ощутил ее тело, прижимавшееся к нему, и почувствовал запах ее волос и вкус ее губ. Более того, он даже слышал ее прерывистое дыхание во влажном от пара воздухе турецкой бани и слышал шипение кранов и радиатора. И он до сих пор видел желание в ее глазах, желание, которое ему так хотелось утолить.
А потом она потеряла сознание, но он вовремя ее подхватил, так что она не упала на пол. Увы, даже очнувшись, девушка не могла стоять на ногах, и он понес ее в комнату. Однако каждый шаг был для него пыткой, поскольку под тонким шелком ее пеньюара не было ровным счетом ничего. Он внес девушку в каюту, надеясь, что не разбудил никого из членов ее семьи. Уложив Аннабел на кровать, он даже не попытался ее раздеть, и, к сожалению, теперь этот шанс был потерян для него навсегда.
И конечно же, он еще недостаточно выпил для того, чтобы забыть все это. Очевидно, придется найти еще спиртного.
Кристиан положил пустую бутылку на кровать, вышел из комнаты и вернулся с бутылкой виски, обнаруженной в баре салона. Не заботясь о том, чтобы найти еще и стакан, он сделал несколько больших глотков прямо из горлышка, но это не слишком помогло.
Он все еще был охвачен желанием — был не в силах избавиться от воспоминаний об ослепительной улыбке Аннабел и ее изумительном теле. Однако он знал, что это желание никогда не удастся удовлетворить. Впрочем, герцог прекрасно понимал: только идиота этот факт мог волновать больше, чем потеря обещанных денег.
Он вернулся в постель, взяв виски с собой, но заснуть не смог. Вместо этого он пил, вспоминал и слушал, как корабельные часы на полке рядом с ним отсчитывали одну минуту за другой.
Он знал, что Сильвия уже встала, поскольку слышал, как она позвонила в колокольчик, вызывая горничную. Кристиан хотел позвать камердинера, но потом передумал. Оказаться на свадьбе Аннабел Уитон, увидеть, как она связывает себя с графом Рамсфордом до конца своих дней, — этого ему совсем не хотелось.
Когда Артур впервые пришел к нему, то предложил великолепную, как тогда казалось, возможность заработать, но с течением времени Кристиан понял: все его попытки образумить девушку окажутся бесплодными. Герцог планировал прибыть в Лондон во время сезона, но теперь… Ведь он почти наверняка увидит там Аннабел рука об руку с этим напыщенным мерзавцем — а это было бы выше его сил. Так что если он все-таки останется в Лондоне, то ему, должно быть, придется провести весь сезон, систематически напиваясь.
