Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Но сам автор, уже вскоре после появления романа в печати, сознался, что эту задачу ему выполнить не удалось. «Сам я до сих пор не пойму. — писал он, — в силу какой аберрации мог я его (героя романа, Завалевского, — Ред.) пустить в печать таким дряблым, мизерным, позорным, каким он является у меня с самой минуты признания ему в любви Марины».[160]

Действительно, идеальный герой попросту трусит любви экзальтированной девушки, и автору стоит больших усилий привести своих героев к желанному концу, т. е. к превращению заблудшей Марины в графиню Завалевскую, и тем доказать силу устоев. Главный вывод романа, таким образом, сводится лишь к тому, что сила дворянской крови, «породы», поместной красоты сильнее новых веяний и наносных влияний. Вывод, конечно, вполне «идеальный», но, как видим, и по признанию самого автора, достаточно слабый и неудовлетворительный.

Не спасает положения и фигура другого «положительного героя» — князя Пужбольского, фигура несколько неожиданная и экстравагантная, но очень симптоматичная для Маркевича. Это обрусевший поляк, резонер, не умеющий как следует выражать свои мысли по — русски, и, однако, самый ретивый проповедник охранительных начал. Маркевич, защищая великодержавно — шовинистические идеи Каткова о насильственной русификации Польши и прибалтийских областей, как‑то писал, что обрусевшие поляки являются особенно надежными в отношении верноподданических чувств. Эта идея была особенно близкой ему, и не случайно князь Пужбольский перекочевывает в качестве эпизодического персонажа и в последний его роман — «Бездна».

Основной недостаток своего первого антинигилистического романа Маркевич пытался поправить в своей трилогии. В противоположность роману о Марине это последнее произведение было задумано очень широко. Трилогия охватывает целое тридцатилетие русской жизни. Действие первого романа начинается в 1850 году, а обрывается («Бездна») событиями апреля 1879 года (покушением А. К. Соловьева на Александра II). В отличие от «Марины» роман задуман как обширная и многоплановая хроника, в орбиту его вовлечено несколько десятков действующих лиц, представляющих самые различные круги современного общества — придворных и высшую правительственную бюрократию, петербургских и московских аристократов, купечество и чиновничество, даже крестьянство; здесь выведены деятели самых разных общественно — политических течений — западники и славянофилы, демократы, либералы и консерваторы. Автор дал своим романам симптоматический подзаголовок «правдивой истории». Критики реакционного лагеря сближали эти романы Маркевича. с романами Л. Толстого. И действительно, автор стремился копировать и «Войну и мир», и «Анну Каренину». Но это была, как заметил Н. К. Михайловский, лишь «чисто внешняя черта беллетристики, украшающей страницы московского журнала» («Русского вестника»).[161] С точки зрения чисто художественной романы Маркевича — типично эклектические произведения. Они представляют собой попытку сЬединить устарелые концепции романического повествования, в частности светской повести 30–х годов, с некоторыми внешними приемами психологического романа, романа- хроники нового типа, а также с типичными беллетристическими подходами, уя^е прочно установившимися в антинигилистической романистике 60–х годов. Претензии на художественность, часто переходящие в манерность, сочетаются с самыми элементарными промахами и в общей композиции романов, и в построении характеров, и в стиле повествования.

Собственно первая часть трилогии, «Четверть века назад», служит лишь введением к двум следующим частям хроники «нового смутного времени государства российского». Почти весь первый роман посвящен печальной истории любви молодого славянофила Сергея Гундурова и княжны Лины Шастуновой. Центральное место занимает картина любительского представления «Гамлета» в усадьбе Шастуновых, — картина, растянувшаяся на многие главы романа. Жизнь старого барства, старой Москвы пред-

ставлена здесь по преимуществу в самых светлых тонах. Образы этого романа, как правило, — идеальные представители старого дворянского типа. Старый князь Шастунов, дядя героини, тетка Гундурова Софья Ивановна Переверзина представляют этот тип с самой лучшей стороны; это сильные духом, умные и чуткие представители старого барства. Романтическим ореолом окружены фигуры главных героев. Даже ловелас Ашанин и красивая грешница Ольга Акулина пользуются безусловными симпатиями автора. Автор всячески стремится показать, насколько эстетически совершенна и безмятежна была жизнь русского дворянства в 40–50–х годах, как обильно она рождала светлые личности. Любопытно, что в карикатурно — смешном виде выставлена здесь лишь фигура матери Лины — княгини Аглаи Шастуновой. Но ведь она урожденная Раскаталова, дочь купца — миллионщика. Не случайно, что и в образе Ольги Акулиной — Ранцовой, героини этого и следующего романов, черты «хищничества» объясняются ее плебейским происхождением: она дочь частного пристава, попавшая в светское общество. Характерно, наконец, что даже в одиозной фигуре московского губернатора, известного своим произволом прафа Закревского, выведенного в романе, черты самодурства и деспотизма оттенены его идеальной приверженностью к старым устоям, широтой его натуры и т. д. Политическая тема представлена в этом первом романе только историей Гундурова, которого за его славянофильские воззрения Закревский высылает из Москвы.

Но характер и тон романа резко меняются во второй части трилогии — в «Переломе», захватывающей время подготовки крестьянской реформы, Именно в этом романе и появляется антинигилистическая тема. Она, в сущности, представлена здесь только двумя персоналами — Иринархом Овцыным и Троженковым. Но зато автор не жалеет черной краски для их характеристики. Иринарх Овцын — избалованный сынок либерального барина, фразера и — болтуна, воспитанного на Ламартине. Пойти в «революцию» Иринарха Овцына побудили, по представлению автора, самые низкие его качества — жажда власти, непомерное честолюбие и зависть к счастливым обладателям чинов, поместий и капиталов. Это человек, не стесняющийся в средствах борьбы со своими противниками, циник в отношениях с женщиной. В романе деятельность Овцына — младшего воспроизводится с разных сторон. О его подпольной, тайной деятельности, о сношениях с лондонскими пропагандистами и об участии в первой революционной организации «Земля и воля» говорится, правда, скупо, но автор дает понять, что Иринарх близок к руководству этой организации. Мы видим Иринарха Овцына, во — первых, в доме его родственницы, богатой московской помещицы, где он произносит «крамольные» речи о необходимости смести с лица земли существующий порядок и пытается соблазнить гордую и своевольную воспитанницу этой помещицы — княжну Киру Кубенскую. У этой Киры Кубенской, поступившей фрейли-] ной в один из петербургских дворцов, пытается он спрятать архив «Земли и воли». Во — вторых, мы видим его в деревне, где он хочет вызвать волнения среди крестьян. Здесь же мы сталкиваемся и с другим нигилистом — Степаном Троженковым. Это мелкий помещик, незаконный сын одного крупного магната, обделенный наследством, который, помогая нигилистам, пытается таким образом мстить за свою «обделенность». Приемы воспроизведения этих поборников и пособников нигилизма в высшей степени примитивны. Здесь нет никаких оттенков, никаких психологических осложнений. Вот как дается портрет Овцына: это «господин лет двадцати трех, с белокурыми, жидкими волосами…, белым бескровным лицом и несколько подслеповатыми серыми глазами, с заметною опухолью вокруг век»; у него часто появляется «судорожное выражение, казавшееся присущим его длинным, узким, то и дело подергивающимся губам»; это выражение «давало общему характеру его наружности нечто как бы злое и ехидное». Эти «злость» и «ехидство» затем постоянно сопутствуют всем словам и действиям Овцына.

Романический интерес в этой истории Овцына составляют его отношения к Кире Кубенской. Как и в «Марине из Алого Рога», эта героиня представляет собой тип страстной и ищущей девушки, осложненный природным аристократизмом и своеволием. На первых порах ей импонируют слова Иринарха о «разрушении»; они отвечают ее стремлениям вырваться из тесного круга московской гостиной, а затем из позолоченной клетки петербургского дворца. Но очень скоро она решительно отталкивается от нигилизма, плебейская натура Овцыпа ее глубоко раздражает. Новым «воспитателем» княжны оказывается Троекуров. Он‑то и является основным героем «Перелома» и «Бездны». Крупный землевладелец и генерал, герой кавказской войны и польской кампании, он является не только убежденным, но и решительным, непреклонным носителем охранительного начала. Во всяком случае таким пытается представить Маркевич своего героя. Это, по выражению одного критика, «любимый сын плодовитого отца, постоянно выставляемый напоказ и точно освещаемый бенгальскими огнями».[162] Он постоянно выступает па сцену то с «иасилованной», то с «пренебрежительной» усмешкой, то со «странным спокойствием», то с «беспощадным» или «стальным» блеском глаз. Он произносит страстные диатрибы против бессилия властей; он собственноручно расправляется с нигилистами; он вещает об особой роли родовитого дворянства, влиятельных «проприетеров». Его идеал — сила, непреклонная власть. А между тем, вопреки намерениям автора, на передний план постоянно выдвигается его бессилие; он только будирует, только жалуется на беспорядок и смуту, только разыгрывает из себя Печорина и «сильную личность». Получается такая же странная картина, как и в «Марине из Алого Рога», где два «идеальных» героя стараются из последних сил, чтобы спасти героиню из‑под влияния одного Левиафа- нова, у которого, по уверению автора, ничего за душой нет.

вернуться

160

Письма Б. М. Маркевича к гр. А. К. Толстому, П. К. Щебальскому и др. СПб., 1888, стр. 139.

вернуться

161

Н. К. Михайловский, Сочинения, т. V, СПб., 1897, стр. 708.

вернуться

162

К. К. Арсеньев. Критические этюды по русской литературе, т. II. СПб., 1888, стр. 167.

45
{"b":"172369","o":1}