— Значит, ты видел Йена. И что теперь?

— Встреча прошла ужасно, — мрачно сказал Дэн. — Мы с ним просто сцепились. На словах, разумеется, но это было ужасно. Ужасно! Он нападал на меня так, словно я его обкрадываю. Просто дело в том, что Йен не в силах отказаться от того предложения. Он так и говорит: «Они сделали предложение, от которого невозможно отказаться». А проще говоря, это алчность. Он никогда в жизни не жаловался на усталость. Всегда любил преодолевать трудности. Теперь же он приходит в уныние из-за забастовки в Южной Америке, которая задерживает доставку продукции, из-за некоторого спада в нашем шоколадном производстве, потому что на рынке появилась новая конкурирующая европейская марка и стоимость производства возросла, и так далее. Так что, если мы продадим лес, мы сможем избавиться и от бизнеса со всеми его головными болями… ну, ты понимаешь, — закончил Дэн.

— По-моему, он отвратителен! — воскликнула Салли, которую отчаяние мужа поразило в самое сердце. — Получить такое наследство и выбросить его, как какой-то мусор!

— Не говоря уже про обязательства перед рабочими и городом.

— Когда возвращается из Франции Оливер?

— Перед самым Рождеством. Друзья пригласили его погостить у них в Альпах. Но его присутствие ничего не изменило бы. Он не хочет участвовать в принятии решения.

В комнате воцарилась печальная тишина. Потом Дэн сказал:

— Съезжу-ка я в больницу, навещу Клайва. Завтра он возвращается домой, так что не вижу большого вреда в том, чтобы рассказать ему о нашей утренней стычке с Йеном, может, он выскажет какое-нибудь мнение. Ему, так или иначе, пора определиться.

Сидевший в постели Клайв был рад увидеть Дэна.

— Я думал, ты ходишь взад-вперед по коридору, готовясь к возвращению домой.

— Нет, я отдыхаю.

— Понятно. Тебе здорово досталось от пневмонии.

— Это точно. У тебя такого никогда не было?

— Пока нет.

— Ты доживешь до ста лет. Ты образец здоровья, как они это называют, Дэн.

И это было правдой. Светловолосый, розовощекий, высокий и мускулистый, Дэн являл собой образец мужчины, подумал Клайв. И однако же превосходство Дэна никогда не вызывало в нем протеста. В Дэне было столько благородства, что никому в голову не приходило питать к нему ничего, кроме добрых чувств. Но сейчас в глазах Дэна промелькнуло выражение, заставившее Клайва спросить:

— Что-то случилось?

— Нет. А что? Я просто приехал навестить тебя.

Клайв прищурился:

— Тебя что-то расстроило. У тебя это на лице написано.

— А ты проницательный, — улыбнулся Дэн. — Да, мы с Йеном разругались сегодня утром. Все те же дела, связанные с консорциумом и моей непростой сестрицей. Аманда прислала письмо. Или, вернее, следует сказать ультиматум. Я бы не приехал к тебе сегодня с этой проблемой, если бы не знал, что завтра ты выписываешься.

— Все нормально. Ты хочешь узнать мою позицию?

— Да, я сознаю, что это иностранное предложение может растаять, как утренний туман, но все равно мы должны знать позицию друг друга.

— Знаешь, я все просчитал, и с точки зрения инвестиций это имеет смысл.

— Люди в городе волнуются. Волнуются из-за раскола в семье Греев. Слух уже просочился.

— Знаю. Одна из здешних медсестер переживает из-за этого. Люди, кроме торговцев и поставщиков, не хотят никаких перемен, не хотят терять «Грейз фудс», говорит она.

— И что же тогда?

Клайв стал размышлять вслух:

— Для отца и Дэна природа — это все. Каждое дерево, каждое живое существо бесценны. Для меня это не так. Мне достаточно небольшой части, где могли бы разместиться мы с моей лошадью. Если я проголосую с Дэном против Йена и Аманды, семья и фирма расколются пополам. Двое на двое. Но если я проголосую с Йеном, это разобьет сердце отцу. Его сердце будет разбито в любом случае.

Дэн не смог удержаться:

— Не понимаю, что случилось с Йеном. Хотя я сказал Салли, что это сильное искушение — размер предложения, все равно это не укладывается у меня в голове.

— Власть и престиж. Грандиозный инновационный проект. О нем будут писать.

— Хотел бы я знать, почему твой отец держится в стороне. Потому что на самом деле ему все равно?

— Ему не все равно.

— Тогда почему он об этом не скажет? — Не знаю.

— Ты тоже держишься в стороне, Клайв, не желая прояснить свою позицию. Могу я узнать почему?

«Почему? Потому что я был лишним. Потому что легче было ни во что не ввязываться, блестяще выполнять свою работу… так мне говорили, да я и сам это знал… тихо жить с отцом, а они пусть делают с фирмой что пожелают. Мне было безразлично. Мне ничего не было нужно, лишь периодически новый костюм, книги, время от времени путешествие за границу. Теперь все по-другому. У меня есть Роксанна. Теперь я вовлечен. Теперь я скажу».

— Я выступлю на твоей стороне, Дэн. Проголосую с тобой. Мы будем бороться, если придется, а похоже, так оно и будет.

Дэн схватил его за руку.

— Господи, — засмеялся он, — клянусь Богом, мы поборемся! Я не могу тебе сказать, что это для меня значит.

— Я знаю, что это для тебя значит, — сказал ему Клайв.

— Надо встретиться с Йеном и обсудить следующий шаг.

— Ты уверен, что вы с Йеном сможете разговаривать?

— Мы не дети, и нам придется. Можем встретиться в твоем доме в любой день на этой неделе.

Клайв напрягся. Он еще ни с кем не разговаривал с тех пор, как час назад из его палаты вышли два врача.

— Не на этой неделе, Дэн, — ответил он, гадая, как прозвучат слова, которые он произнесет вслух. — Когда у тебя воспаление легких, то, естественно, тебе делают рентген. В правом легком нашли пятно, довольно большое. Поэтому у меня взяли биопсию. Это рак.

Рак. Вот оно что.

— Мой врач пригласил пульмонолога, они недавно были у меня. Придется удалять легкое.

В расширившихся глазах Дэна отразилась печаль. Было ясно, что он искренне сочувствует. Многие в подобных ситуациях просто изображают соответствующие эмоции. Просто изображают, подумал Клайв.

— Я сказал ему, что хочу знать правду. Если есть метастазы, я хочу это знать, и он дал мне слово.

— Не забегай вперед, — мягко проговорил Дэн и дотронулся до руки Клайва. — Гораздо чаще подобные вещи оборачиваются к лучшему, чем к худшему. Это подтверждено статистикой.

— Вечный оптимист Дэн, — улыбнулся Клайв.

— Нет, я реалист. Могу я что-нибудь для тебя сделать, что необходимо?

— Только одно. С минуты на минуту здесь будет Роксанна. Я хочу сказать ей сам, наедине. Бедная девочка…

— Я не пророню ни слова.

— Скажи, как моя Тина? Последние несколько недель я так скучаю по ней и по Розали.

— С ней все хорошо. Она много ездит на Розали.

— Прекрасно, но я знаю, что она будет счастлива снова проехаться со мной. Я люблю эту малышку. Как только я встану на ноги, она приедет ко мне в Ред-Хилл, дом уже готов. Как видишь, оптимизм заразителен, Дэн.

Сентябрь 1990 года

Клайв продолговатым белым свертком лежал на кровати, подсоединенный к аппаратуре с помощью разных трубок. К его руке тянулась трубочка капельницы. Из области ребер по трубочке побольше отходила желтоватая жидкость, слегка окрашенная кровью. Через трубку во рту Клайв был подсоединен к аппарату искусственного дыхания, который издавал мягкий ритмичный звук. Йен с жалостью смотрел на брата. Он как будто сделался меньше, усох, лицо землистого цвета. А чего ожидать от человека, которому только что удалили легкое? Бедняга. Он этого не заслужил.

Умоляющим взглядом Клайв указал на трубку во рту.

— Еще рано, мистер Грей, — мягко проговорила сестра. — Через двадцать четыре часа мы ее уберем, и вы сможете говорить все, что пожелаете.

Перепуганная Роксанна сидела у кровати. Йен не видел ее с того дня, как приезжал к ним и застал ее в гамаке, в шортах и майке. Сегодня она была истинной леди из пригорода, сдержанная и красивая в сером осеннем костюме, с шарфом кораллового цвета на плечах. Понимавший толк в женских нарядах, он сразу же отметил ее прекрасную темно-коричневую сумочку и туфли, простые золотые серьги и бледный лак ногтей. Вспомнив длинные темно-красные ногти, которые она старательно выставляла, кладя руку на скатерть, он внутренне улыбнулся. Он всегда знал, что она быстро все постигает, но это была прямо-таки космическая скорость.