Чень Чжун снова громко фыркнула, а затем обхватила Олсона сзади за шею и привлекла его к себе, ласково мурлыкая ему на ухо:

– Что ты, милый! В этих ушах вся твоя привлекательность! А у этой Рустис глаза не настоящие, а подведенные «воспламенителем»! А ты, доверчивый, поверил, что этот цвет натуральный? Хочешь, я сделаю себе такие же, как у неё?

Тибор расплылся в довольной улыбке, урча, словно сытый кот.

– Ни за что, радость моя! Только твои глаза ранят мне сердце! Они и без того прекрасны!

Напоследок Олсон подмигнул рыжеволосому дежурному по связи, и та подарила ему ослепительную улыбку, словно действительно могла слышать этот разговор. А вместо Дан Рустис на экране уже заметались языки пламени – заставка нового информационной сводки.

«По поступившим двадцать второго августа сообщениям из Независимой Республики для Народа (бывшее Сообщество), – звенел за кадром женский голос, – на Гивее подавлена очередная попытка мятежа со стороны сил, поддерживающих бывшего лидера Майкеру Горо. Органами народных сил безопасности раскрыта и задержана группа заговорщиков, большинство из которых являются бывшими промышленниками и армейскими офицерами Сообщества. Как сообщил представитель народных сил безопасности – ОЗАР – со стороны мятежников имеются человеческие жертвы. В тот же день Народный Совет Революции Гивеи утвердил и обнародовал постановление о переходе всех крупных промышленных предприятий планеты из рук частных собственников под контроль Революционного Совета. Постановление было полностью одобрено широкими слоями населения. На фабриках и заводах начинают создаваться революционные комитеты контроля над производством из числа представителей народной власти. После трудностей с распределением продуктов питания, которые народная власть испытывала до недавнего времени в связи с проблемами поставок гуманитарной помощи с Земли, Революционный Совет начал организовывать специальные распределители во всех крупных городах планеты. Так же предпринимаются шаги по реформированию образовательной системы Гивеи, медицинского и социального обеспечения населения. По замыслу нового руководителя революции данная реформа должна закончиться в ближайшие шесть лет».

Я заметил, как помрачнела Беба Арчер – брови её насупились, а губы поджались после этих слов диктора. Между тем тот продолжал свой рассказ:

«Трудовое Братство, руководствуясь долгом перед братским народом Гивеи, продолжает поставки на эту планету крупных партий оборудования, продовольствия и медикаментов в помощь народной власти, возглавляемой вождём Чой Чо Реном. Связь между Землей и Гивеей осуществляется через Орбитальные станции Внешнего Кольца. Народный Совет Революции Гивеи выразил благодарность людям Земли, и заверил, что революционный народ Гивеи до конца пойдёт по пути дружбы с Трудовым Братством, под знамёнами Квой Сена, вдохновляемый его идеями».

Беба громко фыркнула и недоуменно пожала плечами.

– Не понимаю! С тех пор, как на Гивее произошла эта революция, и к власти пришёл Народный Совет, прошло уже двадцать пять лет, но совсем ничего не меняется к лучшему! Теперь ещё вот этот мятеж… Неужели эти люди до сих пор не могут осознать необратимость происходящих на Гивее перемен?

Беба с волнением оглядела товарищей.

– Я готова признать, что новое общественное устройство не может охватить целую планету сразу. Так было и у нас, до Мирового Воссоединения. Случалось даже, что кое-где отсталые приверженцы старого поднимали восстания, пытаясь задержать образование монокультуры и мирового государства, ища в воскрешении прошлого лёгкие выходы из трудностей, стоявших тогда перед человечеством. Вполне понятно, что искоренение вражды и скопившейся от прежних режимов лжи требует времени для развития новых человеческих отношений, для поднятия общественного сознания на новый уровень… Но ведь общие усилия никогда не бывают напрасными! Отчего же на Гивее совсем не видно заметных сдвигов к лучшему?

– Как я сочувствую Чой Чо Рену! – вздохнула Чень Чжун. – Ему и его соратникам приходится очень трудно. Ведь это такая ответственность – строить новое общество для своего народа! Однажды революция на Гивее уже потерпела крах, а ведь такое может повториться и снова!

– Вот именно! – поддержал её Артур Сароян. – И там есть свои «отсталые приверженцы» старого устройства, которые обязательно будут противиться приходу нового. Но это от невежества. Возврата к старому нет!

– Почему же они не попросят нашей помощи? – изумилась черноглазая Шрути Адвани.

– А что если нам обратиться во Всеобщий Народный Совет с предложением о создании добровольческих молодежных групп, которые отправятся на Гивею в помощь народной революции? – тут же предложила Беба.

– Думаю, нас там не поддержат, – с сомнением покачал головой Сароян.

– Почему это? – решительно вздёрнула подбородок Беба.

– Это же политика, подруга! Понимать надо. Такую помощь сейчас могут расценить совсем иначе. Разве не знаешь, что давно прошло то время, когда землян беспрепятственно отправляли на Гивею сотнями и даже тысячами.

– Какая ещё «политика»? – презрительно отмахнулась от его слов Беба. – Вытащил какое-то замшелое, отмершее слово! Кто расценит иначе? Враги народной революции Гивеи? А какое нам дело до их мнения? Мы поставим вопрос на всеобщее голосование, и я уверена, сразу же найдутся тысячи людей, готовых хоть завтра отправиться помогать братскому народу! Ведь мы придём к ним с любовью, заботясь об их развитии и улучшении их жизни. Что может быть выше этой цели?

– Не-а, – непреклонно покачал головой Артур. – Совет Экономики не поддержит такое предложение. Да и Совет ОСО тоже, я думаю.

Беба беспомощно обернулась, словно ища помощи, чтобы убедить несговорчивого Сарояна, и тут увидела меня. Недоумение в её глазах сменилось искренней радостью.

– Максим! Мне как раз не хватало твоей поддержки!

Девушка порывисто встала и быстро подошла ко мне. Я сразу же оказался в центре всеобщего внимания.

– Здравствуйте ребята!

Все приветствовали меня дружескими жестами. Выпуск новостей всё ещё продолжался, но ажиотаж ребят поугас. Они столпились вокруг нас с Бебой.

– Как твоя рука? – поинтересовался Артур Сароян, протиснувшись поближе ко мне. Вид у него был самый застенчивый и виноватый.

– А, пустяки! – отмахнулся я, и снова повернулся к Бебе. – Ты говоришь, тебе нужна поддержка? И что же у вас тут произошло?

– Как ты думаешь, – начала она, – если мы вынесем на всеобщее обсуждение инициативу о формировании добровольческих молодёжных групп и отправки их на Гивею в помощь народной революции, её поддержат в Совете Охранных Систем?

– Трудно вот так вот сразу сказать, – замялся я. – Вопрос-то довольно сложный и неоднозначный.

– А я что говорю ей! – обрадовался Сароян.

– Во всяком случае, попробовать можно, – добавил я, видя как Беба снова хмуриться. – И это всё, что тебя волнует?

– Нет. Ещё я предложила им организовать нашу работу по принципу «восходящих ступеней», а они, – Беба кивнула в сторону ребят, – ни в какую! Говорят, что я лезу в герои, но ведь сами только и мечтают о героизме!

Мне показалось, что эти слова она адресовала Сарояну, потому что на лице того появилось недовольство.

– Подумайте, – продолжала Беба, обращаясь на этот раз ко всем ребятам, – ведь, благодаря этому методу наша группа сможет сделать в десятки раз больше полезного для общества, чем сейчас! Как ты считаешь, Максим?

Она снова повернулась ко мне. Её золотистые, горящие задором глаза нетерпеливо смотрели на меня. Непокорная прядь пепельно-русых волос упала на лоб и только подчеркнула напористость Бебы. Честное слово, если бы у меня не было Юли, я бы, наверное, отдал своё сердце этой девушке.

– Конечно, лезешь в герои! – запальчиво воскликнул Артур Сароян. – Этот метод пробовали применять пять лет назад в машиностроительной отрасли, но очень скоро от него пришлось отказаться. Совет Труда признал его несоответствующим современному уровню автоматизированного производства.