…Однажды он ставил эксперимент. В суицидальном настроении, как признался. С девушкой одной дело было, а потом не было. И вот он слышал, что 8 бутылок водки — смертельная доза. Водка, решил, невкусно. Взял дешевого коньяка. 8 бутылок. Выпил вечерком 7 с половиной.

Наутро проснулся. «Бодренько так. С собакой погулял. Еще пару бутылок взял — на всякий случай». Сетовал, что ради чистоты эксперимента не допил восьмую, отрубился.

До этого пил примерно лет тридцать. Заглотил рекорд, когда его лига почти вся либо зашитая, либо закопанная. На полном серьезе собирается прожить еще кучу лет. Тренируется. Развлекается. Перед моим приходом отрубался прямо на коврике. Бутылки 2–3 у него еще оставалось… Назавтра мы взяли еще 3 бутылки водки и что-то еще. Наверное, вина.

В 1990-е годы он чуть не стал замминистром образования. Его привели к главе администрации президента, он сказал все, что думает, и не стал замминистром. Но Юмашев ему понравился. Волошин потом — не очень. «Юмашев был человечнее, а Волошин прям как чиновник». До знакомства с Медведевым, Сурковым и прочими дело не дошло, и ему не жалко.

Два раза его лечили в алкоголической клинике друзья-олигархи. Последний раз его выгнали. «Вы больной, и вы всех заразите». Сказали ему, и выгнали из дорогой алкоголической клиники. Чтобы болел в другом месте. Правда, он пытался застелить кровать с медсестрой, медсестра проснулась, убежала. «Наверное, меня чем-то передознули, уж больно странные были глюки. Хотя приятные».

Ходит ли к нему белка на стрелку? Белка диктует, уверяет он. «Я стараюсь много не записывать, хотя мне видятся сразу куски текста… Что написал — издаю…».

Книги можно пощупать и почитать, некоторые есть у меня.

Мои любимые публицисты — Дмитрий Быков, Дмитрий Ольшанский, еще парочка — пишут о политике удивительно безответственно. Как будто там можно взять, попробовать, не получилось — попробовать еще раз (поэтому там, как в искусстве, должны канать красивые безумные идеи). У одного из них было про то, что Путин должен был в 2002 году сам пойти в «Норд-ост» пообщаться, а на Чечню направить ядерные ракеты, в логике «если что, умрем вместе». У другого про то, что прямая американская оккупация — «без прослойки в виде колониальной администрации и олигархата» — была бы для РФ большим благом.

Право слово, так нельзя.

Потом понял, как именно они пишут, и как именно я их читаю. Как одну сплошную метафору, отражающую не столь реальность и какие-то проекты о ней, сколь эмоциональную реакцию на реальность, как коррелят личного состояния, как данность определенного типа души — в социальной данности. И еще — они пишут о политике не с позиций политического мышления (там есть свои законы), но этики и эстетики. По сути, выходит рассказ о том, с позиций чего пишется: методология диктует контент. Речь как бы идет о политике, а она, по сути, о другом. О состоянии сознания в этой политике, что ли, причем не рефлектированного, но культурного.

Ну и ладушки. Контент — хороший вкус и порядочность, о приключениях которых, собственно, и пишется.

У большинства-то их — тю-тю. В «РЖ», допустим, образованный гоп излагает идеологию российского политического гопничества… Данилин, кажется, его фамилия. Редактор сайта Кремль. org. То есть он может быть образованным, да. Но антропотип его — гоп. И пишет примерно так, если перевести на простой язык: «мы, гопа, ненавидим сраных интеллигентов…». Меньшая беда, если бы идеологию государства излагали убийцы, воры и психопаты. Так не раз бывало в истории, как-то обходилось. Но чтобы гопники?

Мераба Мамардашвили наверняка читало больше людей, чем Георгия Щедровицкого. Ну хотя бы в силу того, что Мераб Константинович пишет для простого интеллигента куда занятнее и художественней, чем Георгий Петрович… Но школа и ученики остались у второго. Хотя есть мнение, что это не столько школа, сколько особая мафия, приватизировавшая ботание по дискурсу. Но все равно. А у Мамардашвили — есть кто? Сенокосов, коего привозила в Красноярск его супруга, произвел впечатление, мягко говоря, грустное. Или Мамардашвили такой всеобщий философ, которому и не предусмотрено — конкретных учеников?

Мечтаю — столкнуть бы их лбами, великих и замечательных. Именно мне — замечательных. Не абы кого абы с кем. А самых интересных, или самых талантливых, вот таких. Но разных, предельно разных. Политолога Сергея Кургиняна с ЖЖ-юзером по имени Астеррот, и добавить туда третьим тень Мишеля Фуко или Жиля Делеза, Галковского — с ЖЖ-юзером Лангобард, поэта Дмитрия Быкова — с каким-нибудь методологом, Сергея Переслегина — с каким-нибудь реалистом, марксистов (Кагарлицкий) — с националистами (Крылов), и т. д. Вынудить говорить про одно, и глаза в глаза. Я получил бы массу эмоций. Я стал бы по-другому смотреть на жизнь. Или устроить такую дуэль заочно, в своей голове. Но это сложно. Они же, как правило, полемизируют не друг с другом, а с какими-то идиотами.

Силаев Александр Юрьевич родился в 1978 году в Красноярске, где и живет. Прожил 12 лет журналистом, 5 лет — преподавателем философии, 2 года — преподавателем журналистики, 18 лет — учащимся, какое-то время — писателем. Лауреат премий — «за лучший журналистский дебют 1996 года» от Союза журналистов, литературной премии им. Виктора Астафьева, литературной премии «Дебют». Автор двух книг прозы, изданных в Москве.