— Что ты делаешь? — твердил Кундо, покорно поворачиваясь к нему спиной, всячески демонстрируя, какой он сговорчивый и послушный мальчик. Дуло «магнума» жестко упиралось ему в позвоночник, Ла Брава, не выпуская из рук оружие, прощупал пояс его штанов:

— Где пушка?

— Нет у меня никакой пушки!

— А из чего же ты пристрелил Мини?

— Ты имеешь в виду старика?

— Почему ты выстрелил ему в затылок, а?

— Почему? — Не выдержав, Кундо обернулся, уставился на фотографа, хмурясь в недоумении: неужели это тот самый парень? Нет, этого не назовешь наивным и доверчивым. Держится спокойно, ему вроде как на все наплевать, ноль эмоций. Разговаривает прямо как полицейский. — Кто сказал, что его пришил я?

— Где пушка?

— Я же сказал, нет у меня пушки.

Л а Брава быстро оглядел комнату:

— Беспорядок у тебя, однако. Ты что, всегда рвешь газету в клочья, если в ней плохие новости? — Еще раз окинул комнату взглядом и спросил в упор: — Где машинка?

— Ладно, пошли, — сдался Кундо и двинулся в сторону кухни.

Ла Брава бросил мусорный пакет промеж зеленых подлокотников обтянутого винилом кресла и последовал за Кундо в кухню, а оттуда в гараж. Кундо уже коснулся было рукой багажника своего «понтиака», и тут его осенило:

— Ключи-то я забыл. Сейчас сбегаю.

Ла Брава провел дулом «магнума» по бедру своего пленника, что-то нащупав в правом кармане сквозь жесткую ткань.

— А это что?

Кундо молча достал ключи и открыл багажник— совершенно пустой, если не считать печатной машинки в футляре.

— Неси ее в дом.

Они вернулись в гостиную, и, повинуясь жесту Ла Бравы, Кундо поставил машинку на кленовый журнальный столик. Ла Брава уселся на диван перед машинкой и снова подал знак. Кундо отступил на несколько шагов. Ла Брава опустил «магнум» на кофейный столик и раскрыл футляр. Футляр был пуст.

Кундо подождал, пока Ла Брава поднимет взгляд.

— Наверное, кто-то украл, — сказал он и начал поворачиваться, медленно, осторожно, извиняющимся голосом приговаривая: — Извини, я только схожу сделаю пи-пи.

Он прошел мимо мешка из-под мусора, лежавшего в кресле, он прошел по коридору в ванную и уже протянул было руку к своей распрекрасной пушечке, ожидавшей его на белом бачке унитаза…

— Брось в унитаз, — приказал Ла Брава, загораживая собой дверной проем, — и закрой крышку.

Кундо оглянулся через плечо:

— Я всего лишь хотел сделать пи-пи.

— Брось в унитаз, сделай пи-пи и закрой крышку, — смягчился Ла Брава, — так тебя устроит?

Опустив голову, Кундо поплелся обратно в гостиную. Ла Брава, подойдя к нему вплотную, ткнул его дулом «магнума» под подбородок, заставив приподнять голову, посмотрел на него утомленным и всезнающим взглядом копа, и Кундо сказал:

— Она в кладовке.

Ла Брава вытащил машинку. Убрал «магнум» за пояс, перенес машинку на кофейный столик, засунул ее в футляр, поправил каретку так, чтобы крышка футляра могла опуститься, и запер футляр. Посмотрел на Кундо — тот тем временем устроился в кресле, сбросив на пол мусорный пакет. Ла Брава сел на диван. Он думал над тем, как справиться с главной проблемой: надо уйти отсюда с машинкой, а Кундо и мешок с деньгами оставить до прибытия полиции.

У копов возникнут вопросы. Кундо расскажет им свою историю, и Ла Браве придется недоуменно пожимать плечами, когда Торрес начнет задавать вопросы: «Неужто ты ему веришь?» Копы вернут деньги Джин, она вернет их Морису, а потом ей придется отвечать копам на кучу вопросов, которые вызовет рассказ Кундо, а может, и прокурор пожелает задать ей кое-какие вопросы в суде. Сегодня Ла Брава еще может ее спасти, завтра же она будет предоставлена своей участи.

Когда Ла Брава поднял голову, Кундо спросил:

— Здесь половина?

— Нет, здесь все, — ответил Ла Брава. — Шестьсот тысяч долларов.

«Магнум» уперся ему в пах. Он достал револьвер из-за пояса и положил его на футляр машинки.

— Что-то подсказывает мне, что сделка не состоится, — вздохнул Кундо.

Голос его звучал устало и печально.

— Загляни в мешок, если хочешь, — предложил ему Ла Брава. — Представишь себе, как это могло бы быть.

— Почему бы и нет? — отозвался Кундо и принялся разматывать проволоку, которой был завязан мешок.

Можно запереть его в кладовке и вызвать копов, прикидывал Ла Брава. Но придется торчать здесь почти до самого их приезда, не то Кундо удерет.

Кубинец сунул руку в мешок, что-то нащупывая. Вытащил пригоршню купюр, посмотрел на них, покачал головой. Рука его вновь нырнула в мешок, раздвигая купюры, ушла в глубину по самое плечо — поиски продолжались. Вот глаза его слегка расширились, выражение лица изменилось. Кундо вытащил руку, сжимавшую маленький автоматический пистолет из вороненой стали, направил его на Ла Браву.

— Что скажешь? — спросил Кундо. — Клянусь святой Барбарой, этот день— мой. Так я решил с самого утра. Потом показалось — нет, не мой день. Потом снова — мой. Что скажешь на это, а?

Ла Брава кивнул. Он ничего не стал говорить, просто кивнул, подтверждая. Вовсе не такой уж он сдержанный, безучастный, когда задело за живое. Ему следовало сохранять хладнокровие в тот момент, когда маленький засранец схватился за припрятанный в ванной револьвер, но он почему-то пожалел его, дал ему шанс заглянуть в мешок… Он ведь и сам заглянул в этот мешок в квартире Джин, вытащил пригоршню купюр, но не догадался спросить у нее, как она распорядилась оружием. Он мог сколько угодно воображать себя полицейским, он даже выглядел как настоящий коп, с оружием в руках, но не смог довести дело до конца.

Но теперь все обернулось против него, теперь он должен был бороться за свою жизнь и имел полное право пристрелить кубинца, чтобы спастись самому, — полное право, если только сумеет сделать это, ведь «магнум» лежит на расстоянии вытянутой руки на печатной машинке, а кубинец стоит в восемнадцати футах от него, направив на него автоматический пистолет. Ла Брава на глазок прикинул расстояние— шесть шагов отделяют его от парня, который выстрелил сзади в голову старику, выстрелил дважды.

— Ты так смотришь на меня…— пробормотал Кундо. — Нечего сказать, да?

— У меня есть к тебе один вопрос, — заметил Ла Брава.

— Теперь ты готов заключить сделку?

— Я не о том: я хотел спросить, почему ты так уверен, что пистолет заряжен?

Кундо промолчал.

— Это что, «беретта»?

Кундо промолчал.

— Скорее всего, «вальтер». Молись святой Барбаре, чтобы он был не субботней сборки, а то непременно даст осечку. С ними всегда так.

Кундо, прищурив один глаз, пытался разглядеть свое оружие, не упуская при этом из виду Ла Браву.

— На «вальтере» должна быть надпись по-немецки, если только это не чешская версия 7.65.

Кундо скосил глаза, один совсем зажмурил, вытянул шею, наклонясь поближе к пистолету и слегка повернув его, чтобы прочесть надпись сбоку на дуле.

Господи Иисусе, подумал Ла Брава, надо сделать это прямо сейчас, прямо сейчас, пока он снова не начал жалеть этого парня, наставившего на него пистолет, надо сделать это прямо сейчас. Он потянулся за «магнумом», лежавшим на печатной машинке, сосредоточившись только на своем движении — схватить и сразу…

Кундо выстрелил, но Ла Брава уже разворачивался, направив на него «магнум»… Кундо выстрелил, но Ла Брава уже нажал на курок… Кундо падает в кресло, пуля его летит в потолок, а Ла Брава нажимает курок еще и еще раз, посылает три пули прямо ему в грудь. Наступает тишина, маленький кубинец, так и не смывший кошачьи усики с лица, таращится на него мертвыми глазами из зеленого кожаного кресла, голова его падает.

Ла Брава запер мешок с деньгами в багажнике «понтиака», позвонил в участок Майами-бич и сообщил о выстрелах на Бонита-драйв — так, на всякий случай — и ушел, унося с собой то, за чем приходил, — печатную машинку.

А теперь нужно держаться как можно дальше от всей этой истории, пока она не завершится.