— Обними меня! — попросила она.

Он повиновался, он крепко прижал ее к себе, и это было хорошо. Прежде чем стало совсем хорошо, Ла Брава успел бросить взгляд на часы.

Он уже был в своей собственной постели, когда около двух часов ночи позвонил Джонбуль Обасанжо.

— Я тебе звоню-звоню, а тебя нет дома!

— Прости.

— Ты ведь хотел получить информацию!

— Приношу свои извинения.

— Извинения принимаются, — снизошел нигериец. — Итак, ты хотел знать, куда они поехали на черном спортивном «понтиаке», и я тебе это скажу: они поехали в местечко под названием «Чики». Я знаю одного парня по имени Чики, из племени ибо, он мужик неплохой, однако это место, насколько я понимаю, к ибо не имеет никакого отношения. Там собираются мужчины, которые любят переодеваться женщинами. Туда-то они и направились.

— Ты видел, кто был за рулем «понтиака»?

— Да, кубинец.

— Как он выглядит?

— Кубинец как кубинец. Так и выглядит.

Интересно, подумал Ла Брава, умеют ли нигерийцы рассказывать анекдоты, и насколько смешные?

— Он хоть чем-нибудь отличается от других?

— Знаешь, приятель, чтобы пойти в такое местечко, надо здорово отличаться от других. Я же тебе сказал.

— Приношу свои извинения. — А может, чувство юмора у нигерийцев все же имеется, надо только сойтись с ними поближе? — Ты, случайно, не записал номер «понтиака»?

— У тебя есть ручка? — поинтересовался Джонбуль Обасанжо. — Если уж ты задаешь такие вопросы, ты приготовил заранее бумагу и ручку?

Чертыхаясь, Ла Брава включил свет и выбрался из постели. Надо отдать нигерийцу должное — он выполнил поручение.

Через пять с половиной часов, когда Ла Брава все еще лежал в постели, телефон, пристроенный на подушке, зазвонил снова. Едва он снял трубку, как Бак Торрес обрушил на него результаты, выданные полицейским компьютером:

— Имя владельца — Кундо Рей. Возьми карандаш, продиктую.

— Валяй.

— Ты готов?

— Диктуй, черт побери!

Торрес произнес по слогам имя кубинца и прокомментировал:

— По утрам с тобой лучше не связываться, верно?

— Что еще?

— Уроженец Кубы, незаконно проник в страну на судне из Мариэля, однако судебному преследованию не подвергался. Был арестован за угон автомобиля в округе Волюсия— это к северу отсюда, осужден не был, направлен в «Чатахучи» на психологическую экспертизу, откуда бежал.

— Ордер на его арест выдан?

— Никто его не ищет, у нас и без того полно кубинцев.

— Фотография имеется?

— Могу получить через пару дней, — предложил Торрес. — На мой взгляд, безобидный парень. Просто беженец, попавший в дурную компанию…

— Добудь его фотографию, — посоветовал Ла Брава. — У меня предчувствие: она скоро тебе пригодится.

Ноблесу оставалось прикончить половину «Дебби Рейнольдс» и поковыряться в плохо прожаренной картошке. Малыш Эли делает отличные сэндвичи, черт бы его побрал, но картофель-фри — просто дерьмо. Обернувшись к Кундо, который скромненько помешивал ложечкой кофе, Ноблес поинтересовался:

— Как вчерашние успехи? — и откусил здоровенный кусище от сэндвича.

— Там я получаю меньше, чем в дамском клубе. Все дело в том, что эти ребята знают: я трахаюсь по-другому. Я имею в виду — ну, ты знаешь, что я имею в виду.

— Приятно слышать, — проворчал Ноблес. — Господи, у меня от этого заведения мороз по коже. Все эти извращенцы, разодетые точно девки. Не чаял, как поскорее выбраться.

— Я думал, может, ты присмотришь кого подходящего, выманишь его на улицу и почистишь. Разве плохо?

— Ну да, только мне пришлось бы трогать руками этого засранца. Ни за что на свете! Мерзость, говорю тебе! Как ты только терпишь?

— Я получил за вечер две сотни. Мне нужны деньги. Хочу вернуться домой при деньгах.

— Уже скоро, — посулил Ноблес, заглатывая остатки «Дебби Рейнольде». — Ты готов?

— Чего?

Ноблес прожевал и произнес отчетливее:

— Готов, спрашиваю? Прочисти уши!

— Я был готов еще до того, как ты начал жрать.

— Тогда иди отсюда. Ни к чему Эли видеть нас обоих, когда я буду говорить с ним.

— Он уже видит нас вместе прямо сейчас.

— Да, но он тебя не запомнит— все вы, латиносы, на одно лицо. Иди, подожди в машине.

— Ничего не получится.

— Сказано, проваливай!

Ноблес подошел к прилавку, положил свой счет на резиновый коврик возле кассы, взял с подноса пару зубочисток. Хозяин закусочной, малыш Эли, подошел к нему, на ходу вытирая руки о передник. Лицо то ли печальное, то ли озабоченное. Если б этот жид почаще мылся и брился, это пошло бы ему на пользу, подумал Ноблес.

— Как идут дела, приятель?

Эли не ответил, отвел взгляд. Выбил чек, снова потянулся рукой к резиновому коврику и только тут поднял глаза, чтобы убедиться: денег на коврике нет.

— Запиши на мой счет, — посоветовал ему Ноблес. — Скажи лучше, ты обдумал мое предложение?

Этот парень словно оцепенел от страха— не двигается, молчит.

— Эй, очнись!

Да что с ним такое? Больной какой-то на вид, молчит в тряпочку, трясет головой, моргает. Отошел на другой конец прилавка, что-то там перебирает, сдвинул в сторону телефонную книгу— да чего он там копается, недоумевал Ноблес. Хозяин вернулся с большой фотографией в руках, высоко поднял ее, заслоняя свое лицо, так что Ноблес видел только снимок и побелевшие от напряжения костяшки пальцев, сжимающих фотографию.

— Где ты это взял, на хрен?!

Яркий черно-белый снимок запечатлел Ричарда Ноблеса в тот момент, когда он выходил из «Стар Дели». Снимок был настолько контрастным, что видна была даже зубочистка, зажатая в уголке рта.

Из-за дрожавшей фотографии послышался дрожащий голос, потребовавший, чтобы Ноблес убирался прочь.

— И никогда сюда не приходите, не то я вызову полицию!

Это уж чересчур. Сидя в черном «понтиаке» рядом с Кундо, укрывшись от уличной жары и от всего человечества за тонированным стеклом, Ноблес повторял:

— Нет, это просто немыслимо!

— Я говорил тебе, это не сработает.

— Этот парень показал мне мою собственную фотографию! Сперва тот засранец, у которого бассейн, теперь этот. Что происходит, на хрен?! Кто-то меня фотографирует… Надо попробовать в другом месте. В той химчистке напротив.

— Я тебе говорил, — повторил Кундо Рей.

— Ты мне говорил? Что ты мне говорил? Что кто-то ходит за мной по пятам с камерой?

— Я говорил, что это не сработает.

— Так и будешь твердить?!

— Если хочешь провернуть такое дельце, нужно сначала побить окна, — наставлял Кундо Рей. — А потом уже предлагать покровительство. Вот как это делается.

— Я хочу знать, кто меня фотографирует!

— Они кого-то наняли. Нашли себе защиту получше, чем ты думаешь.

— Нет, эти людишки— почему их называют «жиды», как ты думаешь? Потому что они ни цента просто так не дадут. Они не стали бы нанимать фотографа.

— Но это не та девчонка, — пробормотал Кундо Рей. — Нет, это точно не она.

— Какая еще девчонка?

— Она живет в той же гостинице, где и твоя дамочка.

Ноблес слушал вполуха, глазея на прохожих, идущих мимо по тротуару. Кундо забарабанил пальцами по рулю, и Ноблес резко обернулся к нему:

— Прекрати!

— А что я такого делаю?

— Я думаю. — Минуту спустя он воскликнул: — Господи, какой же я идиот! Этот придурок, которого я ищу, он же фотограф. Корреспондент несчастный!

— Ты же его не видел, верно?

— Я-то его— нет, но, выходит, он меня видел. Черт, это он, кто же еще?!

— Откуда ему знать, что ты тут бываешь?

— Он видел нас. Откуда же еще, как ты думаешь? Главное, он нас видел. Черт бы его подрал!

— Какая разница? Поехали, навестим его, отнимем снимки. — Кундо умолк на мгновение, глядя, как Ноблес молча таращится в окно. — Что ты распсиховался? Возьми у него фотографии. Вернись, забери снимок у парня с «Дебби Рейнольде». Отними фотку у парня с бассейном, собери их все…