Из леса тем временем показались несколько немецких солдат. Дулами автоматов они подталкивали перед собой двух молоденьких девчонок лет шестнадцати-семнадцати.

Подруги тревожно переглянулись. Обе хорошо знали девочек, это были сёстры Семёновы, Зоя и Валя, погодки. Валя в этом году закончила школу, Зоя ещё училась. Сёстры часто заходили в Дом культуры, в библиотеку.

Петер Бруннер бросил окурок, тщательно затушил его хорошо начищенным сапогом, потом скомандовал солдатам:

– Поставьте их сюда! Вот так! Отойдите!

Девушки стояли прямо напротив него, всем своим видом напоминая провинившихся школьниц, вызванных на ковёр к директору.

Петер подошёл к ним вплотную, поочерёдно внимательно заглянул им в глаза. То, что он увидел там, ему не понравилось. Ему показалось, что кроме явного испуга в них мелькнуло что-то ещё.

– Значит, вы решили поиграть в прятки с немецкой армией, курвы! – с возмущением заговорил он. – Решили, что вы всех перехитрите, да? Куда вы намерены были бежать? Отвечайте!

Девчонки явно ничего не понимали, перепуганно смотрели на него.

– Что он говорит? – тихо спросила у сестры Валя.

– Я не знаю!.. – отчаянно прошептала Зоя. – Ругается…

Петер Бруннер рассвирепел. Эти безмозглые овцы, вместо того чтобы каяться и просить пощады, болтали прямо перед его носом на непонятном русском языке!

– Вы что перешёптываетесь?! – заорал он. – Думаете шутить! Тупоголовые идиотки! Я вам покажу, как шутить с немецкой армией!

Он быстро шагнул назад, одним движением выхватил из кобуры пистолет, высоко поднял его и, как учили на стрельбище, почти без паузы два раза спустил курок. Раздались сухие выстрелы. Обе девочки безмолвно повалились на землю.

Надя в ужасе отшатнулась назад, под ногой треснула ветка. Петер Бруннер тут же обернулся, увидел подруг, узнал их. Усмехнувшись, неспешным шагом направился к ним.

Они не смотрели на него, стояли как прикованные, не в силах отвести глаз от убитых.

Вокруг голов обеих девушек по бурой опавшей листве растекались тёмные лужицы крови. Зоя ещё тряслась, подрагивала мелкой дрожью, Валя уже замерла навсегда.

– Дурной пример заразителен, – приблизившись, произнёс Петер. – Можно узнать, куда это вы собрались?

– Что он хочет? – помертвевшими губами спросила Надя.

Она наконец оторвала взгляд от лежавших на земле девочек и поглядела в глаза убийце. Поразилась, что глаза были самые обыкновенные, карие, и смотрели на неё спокойно, слегка насмешливо.

– Спрашивает, куда мы идём, – без всякого выражения ответила Вера.

Вдруг вдалеке раздался нарастающий шум мотора. Петер Бруннер повернул голову, прислушался.

Через минуту на опушку въехала машина, та самая, которая вынырнула из тумана несколько часов назад, чёрный, блестящий «опель-адмирал».

Генрих Штольц был крайне доволен. Недаром ему пришла в голову идея объехать свои новые владения. Всё получилось очень кстати, как нельзя лучше.

Впрочем, в этой стороне Дарьина он оказался далеко не случайно. Он уже выяснил, где живёт заинтересовавшая его учительница немецкого, и хотел заодно взглянуть на её дом, а может быть, даже поболтать с ней ещё немного. Он прикинул, что в любом случае это будет полезно.

Завидев на опушке знакомые машины, Штольц велел шофёру свернуть туда, решил проверить, что происходит. Судя по сцене, которую он здесь застал, его появление оказалось весьма своевременным. Узелки в руках молодых женщин красноречиво говорили сами за себя.

Генрих вылез из автомобиля, с удовлетворением взглянул на пойманных беглянок. Побледневшее лицо Веры показалось ему сейчас ещё более привлекательным. Эта женщина сама шла к нему в руки. Лучшей роли, чем роль спасителя, для установления тёплых отношений между ними невозможно было придумать.

Он перевёл взгляд на тела застреленных девушек, поморщился. Петер Бруннер был, безусловно, исполнительным офицером, но зачастую понимал приказы слишком буквально.

– Вы несколько поторопились, Петер! – с раздражением сказал Штольц подошедшему к нему адъютанту.

– Я выполнял ваш приказ, герр обер-лейтенант!

В голосе Бруннера при этом прозвучалалёгкая обида.

Генрих вздохнул. В конце концов, солдафон есть солдафон, что с него взять, ничему другому Петер не обучен.

– Лучше это было сделать публично, в назидание остальным, – пояснил он адъютанту.

– Это не поздно сделать и сейчас, за примерами дело не станет.

Петер Бруннер небрежно махнул в сторону подруг.

– Этими женщинами я займусь сам, – спокойно произнёс Генрих. – Вы свободны, Петер. Уберите трупы и вернитесь в комендатуру, займитесь продовольствием.

Адъютант отдал честь и пошёл исполнять приказ. Генрих заметил, что, однако, вид при этом у него был весьма раздосадованный, как у голодного хищника, у которого прямо из-под носа увели добычу.

Солдаты закинули трупы в грузовик, забрались туда же и уехали вслед за Петером.

Генрих, убедившись, что всё исполнено, развернулся к по-прежнему неподвижно стоявшим подругам, с любезной улыбкой приблизился к ним и заговорил, обращаясь преимущественно к Вере:

– Фрейлен Вера и фрейлен… – Он напрягся, припоминая. – …Надя! Какая неожиданная встреча, милые дамы. Похоже, что нам трудно разминуться на этой вверенной мне территории. Впрочем, может быть, это судьба, как вы считаете? Вы верите в судьбу, фрейлен Вера?

– Фрау с вашего разрешения, – серьёзным тоном поправила его Вера.

Генрих перестал улыбаться.

– О, простите, я не знал, что вы замужем, – извинился он. – А ваша подруга?

– Она тоже, – всё так же серьёзно ответила Вера. – Наши мужья на фронте.

Генрих внимательно разглядывал обеих женщин, обдумывая дальнейший план действий. Новость была неприятной, но отступать он не собирался.

Подруги молча ждали, что он скажет. Вера вдруг почувствовала, что ей всё равно, как с ней поступят. Главное, что Наташа в безопасности (она всей душой надеялась на это!), а ей уже жизни нет. Лишь бы поскорее прозвучал приговор.

Вера только знала, что за сегодняшний день остро и навсегда возненавидела немцев, подлых отвратительных убийц, и этот, любезно улыбающийся, с хорошей литературной речью, был ещё хуже, чем тот, его помощник.

– Понимаю, – наконец произнёс Генрих, как будто читавший её мысли. – В первую очередь, я хотел бы извиниться перед вами за ужасную сцену, свидетелями которой вам довелось стать. Мне очень жаль этих юных девушек. Мой адъютант несколько превысил свои полномочия и, безусловно, понесёт за это наказание. Но вот что мне пришло в голову. Как вы отнеслись бы к тому, фрау Вера, если бы я предложил вам работу в комендатуре? Я понимаю, что вас может смущать. Ваши мужья на фронте, а вы будете работать на врага. Но, к сожалению, ситуация складывается далеко не в пользу русских. Немецкая армия победоносно наступает, Москва уже почти сдалась. Так что, поверьте, я вам предлагаю наилучший для вас выход, учитывая данные обстоятельства. Мне нужны люди, знающие немецкий. В этом случае, разумеется, вы никуда не будете отправлены, останетесь в Дарьине.

– А как с Надей? – тут же спросила Вера.

Слова про почти сдавшуюся Москву пропустила мимо ушей, мало ли что болтает немец, верить ему ни в коем случае нельзя!

Генрих прищурился. В заданном вопросе скрывался многообещающий потенциал. Если он пойдёт ей навстречу, поможет в таком непростом деле, то она не сможет этого не оценить.

Но спешить не следует.

– А что, вы так сильно привязаны к подруге? – поинтересовался он.

Вера кивнула:

– Да, очень, мы как сёстры. Росли вместе.

Генрих печально покачал головой:

– Боюсь, что ей придётся поехать в Германию. Но вы не волнуйтесь, я подыщу ей там хорошее место. Кто она по профессии?

Вера в испуге оглянулась на подругу. Надя потерянно переводила свои тёмно-зелёные глаза с одного на другого, пыталась хоть как-то догадаться, о чём идёт речь.

– Что ты ему говоришь? – нервно спросила она. – Что происходит?