Вителлий попробовал ногой пол под поверхностью жижи, чтобы убедиться, что ступает по твердому, а затем шагнул прямо в угол. Он направил луч фонаря вверх, туда, где бронированная опора обрывалась, немного не доставая до потолка.

— Вителлий! — поспешно прошипел Наррон. — Оно шевелится!

У Вителлия были инстинкты жителя нижних уровней. Он не стал задавать вопросов. Он не потратил и доли секунды на то, чтобы посмотреть на колонну, которая внезапно двинулась ему навстречу, — он просто пустился наутек.

— Хвигир! — заорал он, разбрызгивая на бегу комья слизи.

Хвигир нажал на спуск крупнокалиберного орудия. Ракета «адское пламя» пронеслась через отсек и врезалась в колонну, которая кинулась вслед за улепетывающим скаутом. Острые иглы высунулись из снаряда и вонзились в тело твари, накачивая его кислотой. Существо содрогнулось. Оторвавшись от стены, оно взмахнуло щупальцами и присосками на подбрюшье и рухнуло в жижу, чтобы вновь вступить в кругооборот биомассы.

То, что обнаружилось под ним, то, что оно медленно поглощало, — оказалось еще более жутким. Втиснутый в стену и все же вздымавшийся на трехметровую высоту, там стоял монстр-тиранид размером с дредноут. Его кожа была плотной, как панцирь, конечности увенчивались когтями величиной со слоновьи бивни, а наполовину обглоданное лицо стало еще кошмарнее.

— Огонь! — взвизгнул Вителлий и совместно с Пазаном и Нарроном всадил полдюжины снарядов в трясущийся гнилой труп.

— Он уже мертв, послушники. Не тратьте понапрасну боеприпасы.

Покачав головой, я снова проверил показания ауспика, засекшего сигнал маяка.

— Нам сюда.

Когда я начинал, под командой у меня было семь послушников. На корабле-улье, идентифицированном как «№ 34732 Халиса», мы наткнулись на колонию впавших в анабиоз генокрадов, и послушник Метеллиан был убит. На «№ 10998 Архелон» послушник Квинтос потерял руку и половину лица в схватке с тиранидским воином, который оказался более живым, чем предполагал новобранец. Эта тварь чуть не одолела меня, пока я не насадил ее на лезвие своего кописа. На «№ 51191 Нофон» послушник Варос провалился в дыру в полу. Когда мы наконец отыскали его в глубинах корабля, он был мертв.

Мы исследовали больше дюжины мертвых кораблей-ульев. Вероятно, мы, Спасательные команды, повидали изнутри больше биокораблей, чем любой другой человеческий воин, а возможно, и любой из чужаков. Поэтому я говорю со знанием дела. Так вот, несмотря на все разнообразие тиранидских кораблей, несмотря на все усилия имперских адептов каталогизировать их и распределить по тысячам разных классов, правда заключается в том, что, когда ты оказываешься в их кишках, все различия исчезают. Те же стены из плоти, те же двери-клапаны, те же карманы, из которых можно попасть в основные артерии, ведущие к сердцу биокорабля.

Но при всех ставших рутиной кошмарах, которые я повидал на кораблях-ульях, порой они все еще способны меня удивить.

— Бог-Император… — прошептал Наррон, вглядевшись в сумрачное пространство.

Сигнал маяка вывел нас наверх, однако капилляр, вдоль которого мы следовали, завершался не другим карманом или даже артерией — он обрывался в полость, настолько огромную, что свет наших фонарей не достигал противоположной стены. Под нашими ногами слизь переливалась через край пропасти и ленивым водопадом скатывалась в темноту внизу. Вдоль левой стены каверны выстроились в ряд огромные яйцеобразные предметы — каждый не меньше или даже больше могучих «Громовых ястребов» космодесанта. В лучах фонарей они тошнотворно отсвечивали фиолетовым. Скорлупа нескольких гигантских яиц раскололась, а одно треснуло. Внутри, навеки застывшее в смертных судорогах, виднелось одно из существ, порожденных этими мешками из плоти.

Биотитаны.

Биотитаны. Колоссальные боевые машины, которые, по-паучьи встав на все лапы, возвышались даже над самыми мощными из наших танков. Вопящие, отвратительные живые механизмы, ощетинившиеся многочисленными конечностями. И каждый был оружием, вырезавшим не одну линию имперской обороны.

— Там… там еще один, — сказал Пазан, и я направил луч фонаря туда, куда он указывал.

Не просто один. Вся каверна была набита этими чудовищами — валявшимися на полу, сбитыми с ног, мертвыми. Их раздувшиеся тела и бритвенно острые когти были едва различимы на фоне кожистых стен корабля-улья.

Наррон нарушил тишину первым.

— Иерофанты, — заключил он, рассмотрев тварей, — незрелые, судя по их размерам.

— Хочешь сказать, это еще недоростки? — выпалил Вителлий.

Обычная его самоуверенность куда-то подевалась.

— Несомненно, — ответил Наррон. — Отчеты бойцов планетарной обороны вполне ясно…

— Конечно, это недоростки, скаут Вителлий, — отрезал я. — Впредь не стоит недооценивать наших противников. Послушник Пазан, мы должны следовать вперед за сигналом маяка. Организуйте спуск.

Пазан двинулся вдоль края обрыва, оглядывая дно пещеры далеко внизу. Остальные послушники наблюдали за тропой или проверяли оружие.

— Брат-наставник… не могли бы вы… не могли бы вы взглянуть на это? — негромко окликнул меня Пазан.

Трон! Неужели этот мальчишка не может самостоятельно справиться даже с таким простым заданием?

— Что случилось, послушник? — сказал я, направляясь к нему и с трудом подавляя раздражение.

— Пол…

Он лег на живот и направил луч фонаря на дно пещеры прямо под нами.

— Это… это ногогрызы, ведь так? Там все покрыто ими.

Я всмотрелся. Он был прав. То, что казалось твердой поверхностью, на самом деле было членистыми спинами тысяч ногогрызов, сбившихся плотно, как сельди в бочке.

— И что ты предлагаешь с этим делать, послушник?

Пазан заколебался. Вителлий — нет.

— Мы должны вернуться и найти обходной…

Я оборвал его:

— Астартес не отступает при виде обычных насекомых, послушник. Он находит способ пройти сквозь них.

Я вновь обернулся к Пазану и принялся наблюдать за тем, как юнец размышляет. Наконец он выдал ответ и посмотрел на меня, ища одобрения. Мальчишка предложил неплохой план, но его потребность в поддержке меня разочаровала.

— Чего ты ждешь, послушник? Это твой план, ты и командуй.

— Да, сержант. Кульмоний, заряди болтер «адским пламенем» и стреляй вот сюда.

Хвигир закивал со всем рвением того, кто осознает свою второсортность и готов из кожи вон лезть, лишь бы его не прогнали. Он был назван Хвигиром при рождении, наверняка на полу какой-нибудь грязной пещеры на Мирале. Вступив в ряды Астартес, он выбрал имя Кульмоний. Я всегда считал, что убогий дикарь не стоит такого благородного имени. Поначалу я называл его Кульмонием вслух, но мысленно — никогда. Теперь новое имя использует лишь Пазан.

Верзила поднес громоздкий тяжелый болтер к краю обрыва.

— Ему понадобится поддержка, — пробормотал Вителлий.

— Я как раз собирался это сказать, — ответил Пазан. — Вителлий, встань рядом и держи его. Наррон, ты тоже. Когда он выстрелит, подготовьте следующий заряд.

Наконец-то в тоне Пазана появилось что-то вроде командных ноток. Медленно и методично он организовывал отделение для ведения огня. Он даже вырыл в стене капилляра яму, обеспечив стрелку более устойчивую позицию, и крепко привязал болтер к Хвигиру, чтобы отдача при стрельбе под столь неудобным углом не вырвала оружие у него из рук.

— Огонь! — наконец скомандовал Пазан.

Скауты покрепче уперлись в землю ногами, и Хвигир нажал на спуск.

— Перезарядить. Поправить прицел. Огонь. Перезарядить. Поправить прицел. Огонь. Перезарядить, — распоряжался Пазан, и отряд следовал его приказам. — Стоп!

Мы с ним заглянули за край обрыва. Разъедающая плоть кислота, которой начинены снаряды «адского пламени», проела панцири ногогрызов. Не видя врага, они отбежали от стены и принялись пожирать трупы биотитанов, очистив проход через каверну. Как я и ожидал.

Чего я не ожидал, так это увидеть то, что служило ногогрызам пищей, — то, что сейчас показалось на свет. Я смотрел вниз, и горло мое сжималось от ужаса. Там раскинулось поле, вымощенное искореженной, покрытой вмятинами силовой броней, черно-желтой, как мой собственный доспех. Ногогрызы пировали трупами наших братьев.