— Жаль, что Генрих и Маргарита еще малы, чтобы жениться. Когда его дочь будет замужем за наследным принцем Англии, Людовику ничего другого не оставалось бы, как стать на твою сторону.

— Да почему они малы для женитьбы?

— Генриху шесть, а Маргарите всего три.

— Приданое у Маргариты Вексан, — вспомнил Генрих. — Если Вексан под моим надзором, Нормандия в безопасности, и я могу заняться другим делом.

— Да они же совсем дети!

— А что мешает? Мы же не положим их в одну постель. Просто проведем венчание. Людовик возражать не станет. Свое согласие на брак он дал. Я их поженю и заберу себе Вексан. Все герцоги Нормандии этой земле придавали важное значение.

— Папа римский тебе не разрешит это.

— Если помнишь, он разрешил мне выдать замуж аббатису. Папа Александр чувствует себя неуверенно. Если я пообещаю ему свою поддержку, он позволит мне сделать все, что захочу.

— Ты умница, Генрих.

— Дорогая моя, не будь я таким, разве стал бы герцогом Норманнским и королем Английским?

«Им нельзя не восхищаться», — подумала Элинор.

Маргариту и маленького Генриха поженили. Бракосочетание было скромным, в присутствии всего двух кардиналов, но состоялось, и поскольку супруги обвенчаны, как полагается, приданое изыматься уже не могло. Вексан теперь под управлением английской короны, и Генрих уже более спокойно взирал на женитьбу короля Франции и Адели Блуа.

Подогреваемый Элинор, Генрих решил теперь повести наступление на Тулузу и сделать с этим графством то, что давно хотела сделать сама Элинор, — присоединить к Аквитании под управлением герцога и герцогини Аквитанских.

Вексан надежно прикрывает Нормандию; Англией управляет опытный доверенный короля граф Лестер. Король направляет канцлера Беккета в Англию собрать отряд рыцарей и привести их во Францию. Ему казалось, что поставить Раймона Тулузского на колени больших усилий не потребует. Людовик воевать не любит и вмешиваться не станет, поэтому Генриху нужно просто показать свою силу, осадив и взяв штурмом пару замков.

Но в этот раз Генрих просчитался: к его великому удивлению, король Франции решительно вмешался в это дело. Он связан с Раймоном семейными узами, сестра короля за ним замужем; а кроме того, Тулуза его вассальное владение. Для французского короля стало очевидным, что Генриха Плантагенета надо остановить, и он заявил о своей поддержке Раймона Тулузского.

Генрих смешался. Воевать с королем Франции у него не было ни малейшего желания, это повлекло бы за собой слишком серьезные последствия. Короля Франции ему никогда не разбить, как и тому не одолеть его. Всю Францию Генрих поглотить не мог. Если он и сделает это, то тогда всю оставшуюся жизнь придется вести здесь войну.

Что же ему делать? Войну Раймону Тулузскому он объявил. Беккет привел с собой полки рыцарей, и король Шотландии обещал свою помощь. В полной нерешительности он двинулся к Тулузе и, когда уже показались ее крепостные стены, узнал, что в городе сам Людовик. Генрих приказал остановиться. Послал за канцлером.

— Дело принимает дурной оборот, — сказал он Томасу.

— Что вы, милорд? Вы же сами начали войну с Тулузой.

— Ну да, ну да. Только в городе король Франции.

— Тем самым он стал на сторону противника и объявляет себя вашим врагом.

— А что будет, если я убью его?

— Меня больше беспокоит, вдруг он убьет вас, ваше величество?

— Ба! Куда ему до меня! Он же не воин. Выйти на бой у него не хватит духу.

— Однако его хватило, чтобы возглавить войско и стать против вас рядом с Раймоном Тулузским.

— Этого я никак не ожидал. Ищи выход, Томас. Скажи, что мне делать.

— Вы как герцог Норманнский являетесь вассалом французского короля.

— Это я и без тебя хорошо знаю.

— Вы давали ему присягу верности и клялись подчиняться ему как сеньоральному лорду. Как же вы могли подняться на него с оружием в руках?

— Могу, раз на то есть моя воля.

— И тем не менее вы в затруднительном положении и сомневаетесь в правильности своих действий, не так ли? Ваше величество! В Англии ваши подданные тоже присягали вам на верность. Если вы нарушаете свою клятву сюзерену герцога Норманнского, другие в этом могут усмотреть пример для такого же поведения в отношении английского короля. Разве теперь присягавшие вам не могут таким же манером нарушить свою клятву?

— Я понял тебя, Томас.

— Нам надо отказаться от войны. Повернем обратно от Тулузы.

— А что тогда будут говорить обо мне?

— Что король Англии благородный человек. Ради своей чести он отказался от верной победы, поскольку король Франции стал на сторону Раймона Тулузского, а Генрих Плантагенет, как герцог Норманнский, давал королю клятву верности.

Генрих посмотрел на канцлера с прищуром и громко расхохотался:

— Ай да Томас! Ай да дружище! Я всегда знал, что получу от тебя дельный и правильный совет!

Окружение английского короля было немало удивлено его решением. Зачем, спрашивается, было вести войско к стенам Тулузы, чтобы, дойдя до них, сразу же повернуть обратно? Неужели Генрих Плантагенет испугался объединенных сил Тулузы и Франции? Ведь перевес все равно на его стороне!

Сразу распространился слух о том, что на военный успех Генрих сейчас рассчитывать не может, и добивающийся власти брат французского короля Робер тут же напал на Нормандию. Однако здесь Генрих отступать не стал. Он немедленно вступил в бой и так потрепал войска Робера, что тот запросил пощады.

Так Генрих упрочил свою репутацию человека чести, не уронив славы полководца. В конечном счете все обернулось не так уж плохо. Только Элинор осталась недовольной и сердилась. Больше всего она досадовала на то, что она снова оказалась беременной; ругать ей приходилось, конечно, себя, но вслух она поносила Генриха за неудачу под Тулузой.

— Она принадлежит мне, — кричала она мужу. — Я получила ее от деда. Ты взял Англию, взял Нормандию, ты должен был взять Тулузу!

Генрих пожал плечами:

— Я беру все, что захочу и когда захочу.

— Все, кроме Тулузы. Испугался французского короля. Испугался хилого монаха Людовика!

— Можешь кричать сколько угодно. Это меня совершенно не трогает.

— Ничего, вот подрастут мои сыновья, они отомстят тебе за мать.

— Ничего себе разговорчики, когда один из них еще только у тебя в животе.

— Не доводи меня до крайности, Генрих! Смотри, горько пожалеешь.

— То же самое могу сказать тебе.

Элинор была вне себя. Это последний раз, говорила она себе. Но не обещала ли она это же самое после рождения Джефри? В надлежащий срок она произвела на свет девочку. Назвала новорожденную своим именем — Элинор.

К Томасу во Францию часто приходили письма от архиепископа Кентерберийского Теобальда. «Ты все еще остаешься архидьяконом собора, но в Кентербери мы тебя так и не видели больше. В мирских заботах ты не забыл о делах церкви?»

Томас передал королю просьбу архиепископа о своем возвращении в Кентербери.

— Ты мне нужен, друг мой.

— Тогда мне придется оставить сан архидьякона.

— Нет. Тебе лучше оставаться в лоне церкви.

— Я давно не был в Кентербери. Мне надо туда поехать, мой покровитель уже стар. В своем последнем письме он называет себя моим духовным отцом и предсказывает, что долго не задержится на этом свете. Он просит, чтобы я приехал в Кентербери, пока он жив.

— Нельзя тебе уезжать, Томас. Ты мне нужен здесь. Напиши архиепископу, что король не может отпустить своего канцлера. Кто мне предложил тебя, когда я подыскивал канцлера? Теобальд, архиепископ Кентерберийский. Ему не стоит жаловаться, что я удерживаю человека, которого он сам же мне предложил, который мне нужен на этом посту.

Так Томас и ответил Теобальду: мол, смогу приехать лишь тогда, когда отпустит король.

Генрих посмеивался. Он уже решил, что Томаса он ни за что не отпустит. День ото дня он все больше нуждался в его обществе и уже стал подумывать, как его покрепче к себе привязать, для чего осыпал канцлера наградами и почестями. Под конец решил отдать ему на воспитание своего наследника, молодого Генриха. Уже несколько благородных семей направили своих мальчиков в дом Томаса, где, кроме книжных наук, их обучали хорошим манерам и рыцарскому мастерству. Они должны были перенять от Томаса правила придворного этикета и многое другое.