— Неприятен?

— Для меня… да! Мне нужен муж мужчина, а не монах. Давай расстанемся. Я выйду снова замуж, а ты вернешься в церковь. Лучше для нас обоих не придумаешь. — Ты, наверное, шутишь?

— Я говорю совершенно серьезно. Я хочу быть свободной.

— Ты отказываешься от французской короны?

— Она для меня не много значит, а тебе придется отказаться от Аквитании.

— Не думаю, что это возможно сделать.

— Правильно, тебе это не по силам. Ты живешь лишь наполовину. Твое сердце осталось в церкви. Возвращайся к ней, а мне верни свободу.

Король замолчал, опустился на скамью и устремил взор перед собой.

— Ну? — Элинор была нетерпелива.

— Это вопрос государственной важности. Я должен поговорить с министрами.

— Говори с кем хочешь, только верни мне свободу. Скажу еще раз, Людовик: я хочу быть свободной. Нам надо расстаться.

Она поудобней устроилась на королевском ложе и закрыла глаза. Людовик остался сидеть, продолжая отрешенно смотреть перед собой.

На следующий день Людовик созвал своих советников и изложил им требование королевы. Одни советники сказали, что это невозможно. Никакого расторжения брака быть не может. Другие выразили мнение, что королева ведет себя неподобающе. Такого еще не бывало. Королева — южанка, а всем известно, что нравы на Юге не такие строгие, как на Севере. Дед королевы был известным повесой, а королева продолжает держать при дворе заведенных им песенников, и песни они распевают довольно сомнительные. А потом, как быть с Аквитанией? Вот в чем беда. Когда бы удержать Аквитанию, тогда можно было бы и оставить королеву. Король женился бы на скромной принцессе, родил бы сына, и в королевском семействе все бы встало на свое место.

Людовик терял рассудок. Элинор презирает его, но он продолжал ее любить. Кажется невероятным: никогда женщины его не занимали, а у него развилась такая бурная страсть, да еще и к собственной жене! Когда он впервые увидел ее, юную, умную красавицу, смущавшую его своим острым языком, она его совершенно покорила. Благодаря ей он смирился с женитьбой и троном. С некоторых пор она стала его презирать. Она больше не желает делить с ним брачное ложе. Но ему нужен наследник, ведь у них пока только маленькая Мария. Но Элинор отталкивала его, и это кажется странным, потому что раньше она упивалась постельными играми и подбивала его на них много чаще, чем ему того хотелось.

Она всерьез стала его презирать. Это для него стало совершенно ясно, и что ему делать дальше, он не знал.

Евнух Тьери Галеран испросил разрешения явиться к королю на разговор, и, когда Людовик его принял, Галеран сказал, что хочет поведать Людовику о деликатном деле, и, прежде чем начать, просил у короля извинения, если причинит ему боль своим сообщением. Не было человека терпимее Людовика, он удивился словам евнуха и просил его говорить, не боясь обидеть.

— Это касается королевы, сир.

Людовика это явно огорчило, и Галеран поспешил продолжить:

— Мне это очень тяжело говорить, но королева вам неверна.

Людовик отрицательно мотнул головой, но в душе он знал, что это правда.

— Ты не должен выдвигать такое обвинение, Галеран, не имея доказательств.

— Они у меня есть, сир. Королева совершила преступление с двумя мужчинами. Своим дядей Раймоном и принцем Саладином.

— Что ты говоришь! С собственным дядей и неверным?!

— И это произошло. Это могут подтвердить мои свидетели.

Людовик сидел словно громом пораженный. Что королева ему изменила, его поразило не так, как то, с кем она согрешила. Это у него не укладывалось в голове. Собственный дядя и сарацин! Да есть ли у нее понятие о правилах приличия? С собственным дядей! Это же кровосмешение! Сарацин — это же человек другой веры и расы!

Но Галеран не стал бы рассказывать такие вещи, не имея тому подтверждений, Людовик был в этом уверен. Отец оказался прав, рекомендуя ему Галерана как верного слугу, кому можно доверять все. Но правда и то, что Элинор ненавидит Галерана. Она не упускала случая съязвить в его адрес. Евнухов она презирала и, будучи прямой, не считала нужным это скрывать. Так что Галеран вряд ли испытывал добрые чувства к королеве, и все же в его словах могла быть истина.

— Скорее всего, сир, вам остается только одно: избавиться от королевы.

— Ты слышал заключение государственного совета?

— Если удастся удержать ее владения под французской короной…

Король покачал головой.

— Это же война, Галеран. Народ Аквитании встанет против нас с оружием в руках. Он верен Элинор. Другого правителя аквитанцы не примут.

Галеран задумался.

— Вашему величеству нельзя здесь оставаться и позволять королеве обманывать вас. Это поставит вас в положение, недопустимое даже для простого человека и вдвойне — для короля Франции.

— Ты прав, Галеран. Нам нужно немедленно покинуть Антиохию. Но королева с этим не согласится.

— Королеву нужно заставить.

— Не тащить же ее силой, а как иначе заставить ее уехать, я не знаю.

— В таком случае, сир, мы должны увезти ее силой. Вы сами убедитесь и ваши советники, что сложившееся положение для короля Франции недопустимо.

Людовик опустил голову. Он испытывал страшную боль и унижение. В голове стояла их первая встреча, он вспоминал, как был очарован ее красотой и умом. Что случилось, почему все разрушилось?

Элинор спешила на свидание. Как обходителен Раймон! С какой галантностью он устранился перед Саладином! Вот как должна устраиваться жизнь! Именно такой она себе ее представляет. Любовь превыше всего. То, что она воспевала в своих балладах, оказалось правдой! Ничего важнее любви не существует. Она избавится от Людовика и выйдет замуж за Саладина. Он крестится, а их женитьба станет первым шагом к общему переходу от ислама к христианству. Таким своим деянием на благо христианства она сравняется со святыми, одновременно получая столько удовольствия!

Местом свидания стал летний домик в саду. Он хорошо послужил им с Раймоном, теперь Раймон отошел в сторону, оставив домик ей и Саладину. Проходя меж кустов, она услышала, как хрустнула ветка. Она повернула голову и тут почувствовала прикосновение крепких рук. Ожидая увидеть любовника, она, улыбаясь, обернулась. Но то был Тьери Галеран.

— Что тебе надо? — возмутилась она.

— Должен вам сказать, что король покидает Антиохию и просит вас немедленно явиться к нему.

Это взбесило ее. Как смеет этот урод прикасаться к ней! Она собралась крикнуть, чтобы он отпустил ее, но тут рядом появились два солдата.

— Это измена! Ты будешь наказан… и жестоко. Я тебя…

— Ваше величество, мы выполняем приказ короля.

— Какой приказ! Меня это не касается! Здесь я приказываю…

— Мы слуги короля. Прошу вас идти спокойно, или мы вынуждены будем применить силу.

— Да как ты смеешь…

Тут ее схватили. Элинор была вне себя от гнева. «Где Саладин? Где Раймон?»

Бессильная ярость душила Элинор, но ничего поделать она не могла, и ее вывели из сада. Подоспели еще солдаты, ее с головой закутали в плотный плащ и, миновав город, привезли в то место, где стояло лагерем французское войско, уже готовое двинуться маршем.

Взбешенная, вся в слезах, но бессильная, Элинор вынуждена была подчиниться воле короля.

Элинор оказалась пленницей армии собственного мужа. Войско двигалось на Иерусалим, и Людовик, переживая разрыв с женой, утешался мыслью, что Священный Город становится все ближе и ближе. Элинор же пребывала в ярости. Этого она никогда ему не простит: увез ее силой, обращался с ней самым недостойным образом, арестовал как простую преступницу, послав для этого ненавистного Галерана. Ее вынудили уехать, не попрощавшись с друзьями! Что теперь будут говорить о ней? Что будут говорить о Людовике? Ее подвергли унижению, и человека, от которого это унижение исходило, она возненавидела всей душой.