Техники уже закончили работу на втором этаже, и Никки вместе с Гинсбург и экономкой смогли обойти практически весь дом, кроме чердака, где еще проводился осмотр. Одно из наблюдений детектива Гинсбург оказалось верным: миссис Борелли на самом деле относилась к своей работе как к священной миссии. Она знала, где что лежит, потому что именно она помещала «это» на место и следила за тем, чтобы оно не запылилось и никуда не пропало. Непорядок был едва заметным и мог ускользнуть от взгляда стороннего наблюдателя. Но для женщины, выравнивавшей стопки маек в ящиках комода и чуть ли не по линейке расставлявшей сверкающие туфли на полке шкафа, любая путаница была сродни катастрофе. Пройдя вместе с ней по дому, детектив Хит поняла, что кто-то действительно провел в доме священника обыск и сделал это так профессионально, что не оставил следов. Это открывало множество новых вариантов. И разумеется, ставило под большое сомнение версию о несчастном случае во время садомазохистских развлечений. Никки прекрасно знала, что пока не время выстраивать гипотезы, однако пытки и следы обыска в доме указывали скорее не на сексуальные предпочтения священника, а на то, что кто-то жаждал у него что-то узнать. Но что именно? И зачем капитан Монтроз был здесь вчера вечером?

Хит встретила руководителя группы техников, детектива Бенигно де Хесуса, когда тот выходил из ванной отца Графа; он только что составил список медикаментов из шкафчика и разложил их по пакетикам. Он еще раз перечислил свои наблюдения, которые совпали с тем, что сообщила миссис Борелли: пропавшие диски и кассеты, сдвинутая одежда, приоткрытые дверцы, отсутствующий медальон.

– Мы нашли еще кое-что, – сообщил де Хесус. Он указал на комод, на котором стояла темно-коричневая бархатная коробочка; она была открыта, виднелась желтоватая атласная подушечка.

– Здесь хранился медальон со святым Христофором? – спросила Никки.

– Да, – ответила миссис Борелли, стоявшая у нее за спиной. – Он так много значил для отца.

Де Хесус взял с комода пустую коробочку.

– Здесь мы обнаружили кое-что необычное.

Хит знала детектива де Хесуса, и он ей нравился; они достаточно часто работали вместе на месте преступления, так что Никки сразу угадывала скрытый смысл его слов. Когда Бенигно говорил, что обнаружил «кое-что необычное», его следовало слушать внимательно.

– Под салфеткой. – Заметив, что Хит медлит, он добавил: – Все в порядке, я снял отпечатки пальцев, все записал и сфотографировал.

Никки приподняла кружевную салфетку. Под ней, как раз на том месте, где стояла коробочка с медальоном, лежал обрывок бумаги. Де Хесус пинцетом взял бумажку и поднял ее так, чтобы Никки смогла прочесть надпись. Это был телефонный номер, написанный от руки. Хит спросила:

– Миссис Борелли, вам не знаком этот номер?

Детектив сунул бумажку в прозрачный пластиковый пакетик для улик, положил его на ладонь и протянул экономке. Та покачала головой.

– А как насчет почерка, – продолжила Хит, – вы его не узнаете?

– Вы спрашиваете, не писал ли это отец Граф? Нет. И это не мой почерк. Я его вижу впервые.

Хит записывала номер в блокнот, когда в дверях появился техник и кивнул де Хесусу. Тот извинился, вышел в коридор, но сразу же вернулся.

– Детектив Хит, можно вас на минуту?

На чердак вела раздвижная деревянная лестница. Никки поднялась и увидела де Хесуса и техника, сидевших на корточках перед старым мини-холодильником в лужице тусклого света от портативного фонарика. Они отодвинулись, чтобы дать ей взглянуть. Техник сказал:

– Я заметил следы на полу, в пыли; холодильник недавно открывали, однако в сеть он не включен.

Хит заглянула внутрь и на белых решетчатых полках увидела три квадратные подарочные коробки из-под печенья.

Де Хесус снял крышку с одной из жестянок. Она была набита конвертами. Детектив вытащил один конверт и показал Никки. Как и все остальные, это был конверт для пожертвований, полный денег.

– Это нужно изучить повнимательнее, – сказал Бенигно.

Вечером детектив Хит собрала свою группу в участке, около Доски Убийств, на которую следовало нанести новые сведения. Этот ритуал был не только способом поделиться информацией с остальными, но и возможностью для Никки и ее детективов обменяться предположениями.

Она уже зафиксировала на шкале передвижения отца Графа, включая несколько часов отсутствия в день исчезновения и за день до этого.

– В его календаре нет указаний на то, где он был в это время. Будь у нас его бумажник, мы могли бы проверить проездной билет и узнать, на каких станциях метро он выходил.

– А как насчет почты? – спросил Каньеро.

– Я как раз собиралась об этом поговорить, – ответила Хит. – Как только эксперты закончат с его компьютером, возьмись за дело и перечитай все, пожалуйста. Ты знаешь, что искать.

Она постаралась не смотреть на Гинсбург, однако непроизвольно ее взгляд все же упал на высокомерное, надутое лицо. Затем она повернулась к доске и записала: «Электронная почта Графа».

Таррелл доложил о результатах. По указанию Хит он побывал в «Опасных связях» и продемонстрировал снимки Роксан Пельтц. Она узнала трех «доминирующих» женщин, работавших в клубе; две уже перешли в другие заведения. Что касается мужчин, то менеджер либо никого из них не знала, либо не желала говорить. После детектив Таррелл уже по собственной инициативе обошел квартал вокруг клуба и показал фото консьержам и продавцам из местных магазинчиков.

– Ничего не узнал, – подытожил он, – зато, как мне кажется, отморозил нос. Сегодня ужасный ветер.

Поиски в Данджен Эллей, к сожалению, тоже не дали результатов. Детективы Каньеро, Раймер и Галлахер обошли основные БДСМ-клубы, протянувшиеся на двадцать кварталов от Мидтауна до Челси, но никто из сотрудников или посетителей не узнал священника на фото. Детектив Раймер сказал:

– Одно из двух: либо кто-то нам солгал, либо Граф умело скрывался.

– Или он этим не занимался вообще, – вставил Галлахер.

– Или, – добавила Никки, – мы еще не встретили нужного человека. – Она рассказала о клочке бумаги, спрятанном под кружевной салфеткой. – Мы проверили номер. Это телефон клуба мужского стриптиза.

– Клуб мужского стриптиза? А кто именно проверял – Раймер? – Когда хохот стих, Каньеро продолжил: – Можешь отрицать, Опи, но в стриптизеры берут только настоящих мужчин.

Таррелл подхватил:

– Не слушай его, Опи. Мигель просто злится, потому что в прошлый раз ты сунул ему в трусы жалкую долларовую бумажку.

Хит объявила, что Таррелл и Каньеро, как наиболее осведомленные в этом вопросе, получат задание отправиться в стриптиз-клуб, чтобы показать там фотографию Графа. Когда хор насмешек над Тараканами стих, Никки закончила обзор вещей, пропавших из дома священника. Детектив Раймер, работавший в отделе квартирных краж, предположил, что видео выкрали потому, что среди них могли затесаться записи сексуальных сцен.

– Если святой отец занимался чем-то… не слишком святым… возможно, тому, кто был вместе с ним на видео, тоже не хотелось, чтобы об этом узнали.

Хит признала, что такая версия имеет право на существование, и под заголовком «Теории» написала: «компрометирующее видео?». Тем не менее Никки сказала, что некоторые события заставили ее расширить границы расследования. Едва произнеся эти слова, Никки заметила какое-то движение за стеклом кабинета начальника. Капитан Монтроз, сидевший за столом, поднялся и теперь стоял, прислонившись к косяку, и слушал Никки.

– Я хочу, чтобы с завтрашнего дня, – продолжила Хит, – мы начали плотнее заниматься прихожанами. Нужно не только искать тех, у кого могли быть мотивы, но и выяснять, чем еще занимался отец Граф. Клубы, демонстрации иммигрантов, даже благотворительные мероприятия и прочие акции.

Затем она сообщила детективам о найденном на чердаке тайнике с деньгами; там оказалось около ста пятидесяти тысяч долларов. Все – банкнотами достоинством не больше ста долларов в конвертах для пожертвований со штампом прихода.