Спустившись на цокольный этаж, они оказались в помещении, которое лишь с большой натяжкой можно было назвать холлом: стены, выкрашенные под кирпич, стойка с пластиковой столешницей и стулья, явно заказанные по каталогу через Интернет. Обстановка напомнила Никки вестибюль небольшого фитнес-клуба, причем довольно низкого пошиба. В дальней стороне виднелись четыре настежь распахнутые двери. Три из них вели в темные комнаты, озаренные лишь отсветами ярких ламп, на время осмотра установленных в холле. Прожекторы были включены и в самой дальней комнате, там же время от времени сверкали вспышки фотоаппарата; детектив Таррелл, в латексных перчатках, стоял в проеме, наблюдая за работой специалистов. Краем глаза заметив Никки, он шагнул к ней.
– Добро пожаловать в «Опасные связи», детектив Хит, – произнес он.
Полицейская привычка заставила Никки бегло осмотреть три пустые комнаты, прежде чем отправиться на место преступления. Детектив прекрасно знала, что Таррелл и патрульные, первыми прибывшие в клуб, уже проверили помещения, но тем не менее решила оценить обстановку сама. В полумраке она смогла различить лишь очертания мебели и приспособлений, используемых в БДСМ-практиках. Комнаты были обставлены тематически; здесь имелись викторианский будуар, помещение для ролевых игр в животных и комната для сенсорной депривации[5]. Позднее криминалисты осмотрят комнаты и соберут улики, но Никки хотелось иметь представление о том, куда она попала. Хит надела перчатки и прошла к дальней двери, где Феллер и ван Метер почтительно ждали за спиной Таррелла. Это было дело Никки Хит, ведь убийство произошло на ее участке, и негласный этикет требовал, чтобы она вошла первой.
Обнаженный мужчина был привязан за запястья и щиколотки к деревянной раме в виде буквы Х, известной под названием Андреевский крест. Рама была привинчена к полу и потолку в центре комнаты. Мышцы мертвеца обмякли, и тело, весившее около ста килограммов, провисло; колени подогнулись, ягодицы почти касались линолеума, вытянутые над головой руки образовали букву Y.
Детектив Феллер негромко замурлыкал припев из «Y.M.C.A.»[6], и Никки строго взглянула на него. Он с пристыженным видом скрестил руки на груди и отвернулся к своему напарнику, который лишь пожал плечами.
– Что у нас тут, Тэрри? – обратилась Никки к своему детективу.
Таррелл взглянул на страничку, испещренную заметками.
– Пока немного. Сама посмотри. – Он жестом обвел комнату. – Никакой одежды, документов, вообще ничего. Тело обнаружили уборщики, которые приходят после закрытия. К сожалению, они не говорят по-английски, поэтому Каньеро сейчас трудится в поте лица, снимая показания. Заведение закрывается примерно в час, иногда в два ночи. Уборщики, как обычно, делали свою работу, полагая, что в помещении уже никого нет, а потом вошли сюда, в эту… э-э-э…
– Комнату пыток, – подсказала Никки. – Каждая комната используется для определенной цели. Эта предназначена для пыток и унижений. – Поймав на себе его взгляд, она добавила: – Я когда-то работала в отделе нравов.
– Я тоже, – заметил Таррелл.
– Значит, я трудилась в этой области усерднее. – Хит приподняла бровь и пристально взглянула на покрасневшего Таррелла. – Итак, рядом с трупом никого не было. Уборщики не видели, как кто-нибудь выходил?
– Нет.
– В холле висит камера, – смекнул ван Метер.
Таррелл кивнул.
– Мы уже работаем над этим. – И, обращаясь к Никки, продолжил: – В офисе менеджера есть запертая каморка; уборщики говорят, что она держит там регистратор.
– Разбудите менеджера, – велела Никки. – Скажите ей, чтобы захватила ключ, но не говорите про труп. Сошлитесь на попытку взлома. Не хочу, чтобы по дороге сюда она начала обзванивать клиентов, к тому же интересно посмотреть, как она отреагирует на сообщение об убийстве.
Когда Таррелл вышел, чтобы позвонить менеджеру, Хит спросила техника-криминалиста и полицейского фотографа, не искали ли они одежду, бумажник или документы убитого вокруг здания. Она знала ответ – эти люди были профессионалами, – однако перестраховаться никогда не мешало. Когда что-то кажется слишком очевидным, есть опасность это пропустить и начать строить предположения, вместо того чтобы лишний раз проверить. Криминалисты подтвердили, что предварительный осмотр не дал результатов: ни одежды, ни документов, ни других личных вещей.
– Может, нам с Голландцем проехаться вокруг квартала и порасспрашивать возможных свидетелей? – предложил Феллер.
Ван Метер кивнул:
– В такое время людей на улицах маловато, но мы можем наткнуться на мусорщиков, развозчиков продуктов, тех, кто, например, допоздна засиделся в баре, и прочих.
– Разумеется, – ответила детектив Хит. – Буду очень признательна вам за помощь.
Феллер снова устремил на нее свой щенячий взгляд.
– Перестань, Никки. Да ради тебя – все, что угодно. – Он вытащил мобильный и, присев, направил объектив камеры в лицо мертвецу. – Покажем фото в квартале, может, кто-то его узнает.
– Отличная мысль, – одобрила она.
Феллер направился к двери, но вдруг остановился.
– Послушай, извини меня за «Village People», ладно? Я просто хотел снять напряжение, понимаешь?
Никки терпеть не могла насмешек над жертвами, но, взглянув на детектива, поняла, что тот действительно был смущен. Умудренная многолетним опытом работы в нью-йоркской полиции, она прекрасно знала, что это было не проявление черствости, а просто неудачная попытка пошутить.
– Я уже все забыла, – отозвалась Хит.
Он улыбнулся, кивнул ей и вышел.
Лорен Пэрри, судмедэксперт, опустившись на колени около жертвы, заполняла бланк отчета и вслух произносила для Никки:
– Итак, у нас неопознанный труп, возраст около пятидесяти, вес примерно сто десять – сто пятнадцать килограммов. – Лорен указала на свой нос. – Сразу понятно, что он курил и много пил.
Ситуация непростая. Не зная имени жертвы, ты застреваешь уже в самом начале расследования. На то, чтобы выяснить, кого же убили, уходит драгоценное время, когда преступника еще можно найти по горячим следам.
– По предварительной оценке смерть наступила… – Лорен Пэрри взглянула на термометр и продолжила: – От двадцати до двадцати двух часов.
– Так давно? Ты уверена? – Лорен подняла голову от планшета и укоризненно взглянула на подругу. – Отлично, значит, уверена.
– Это пока предварительные данные, Ник. Когда отвезем его на Тридцатую, я проведу все необходимые анализы и скажу точно.
– Причина смерти?
– Смотрю, тебя интересует каждая мелочь, а? – Судмедэксперт с серьезным видом посмотрела на Никки, но глаза ее при этом блеснули. Потом она задумалась и повернулась к трупу. – Похоже, удушение.
– Вот этим ошейником?
– Сейчас это первое, что приходит в голову. – Лорен поднялась на ноги и указала на ошейник, глубоко врезавшийся в тело. – Этого вполне достаточно, чтобы передавить трахею. На удушение также указывают лопнувшие капилляры в глазах.
– Так, давай-ка пройдемся еще раз. Значит, это первое, что пришло тебе в голову? – переспросила Никки.
– Ну, перестань, ты же знаешь, что во время первичного осмотра причину смерти можно определить только ориентировочно. – С этими словами Лорен Пэрри снова повернулась к трупу и задумчиво посмотрела на него.
– В чем дело?
– Будем считать, что это удушение, пока я не произведу вскрытие.
Прекрасно зная Лорен, Никки не стала требовать от нее какой-либо гипотезы, – точно так же, как та, зная свою подругу, не стала бы выпытывать, что она думает о мотивах убийства.
– Хорошо, – сказала Никки; она поняла, что ее подруга напряженно над чем-то размышляет.
Из коробки с набором инструментов Лорен достала какие-то тампоны и продолжила работу, а Никки занялась тем, что обычно делала на месте убийства: сцепив за спиной руки, она медленно обошла комнату, время от времени наклоняясь или приседая на корточки, чтобы осмотреть тело со всех сторон. Это был не просто ритуал, а очень важная для расследования процедура. Необходимо было отбросить преждевременные выводы и умозаключения. И открыть свое сознание впечатлениям: просто впустить то, что можно увидеть и услышать, и главное – заметить то, что можно заметить.
