Стою у окна до тех пор, пока не скрывается луна. Вокруг фонаря на той стороне улицы появляется радужный круг.

Открытый урок в девятом «А», судя по всему, прошёл неплохо. Лариса Андреевна похвалила меня за него. А позже мы вместе с ней шли из школы и я возбуждённо рассказывала о том, что мне приснилось накануне.

— Удивительнее всего, что утром, когда встала, я увидела на столе в графине хризантемы, — закончила я.

— Сон — в руку? — засмеялась завуч. — Откуда же взялись цветы?

— Вечером их поставил Руслан, а я не обратила внимания. Лариса Андреевна, вы любите хризантемы?

— Очень, — ответила она задумчиво и неожиданно разразилась таким смехом, что я от удивления заморгала.

В чём дело? Оказывается, она вспомнила один случай. История небезынтересная и в какой-то степени поучительная.

Как-то утром, войдя в свой крохотный кабинетик, Лариса Андреевна увидела на столе хризантемы в небольшой фарфоровой вазочке.

«Олег Несторович», — подумала завуч. В памяти встала вчерашняя сутолока у гардероба районного Дворца культуры, вспомнилось, как скованно молодой математик подавал ей плащ…

«Что это такое? — спрашивала Лариса Андреевна себя, любуясь цветами, на которых ещё не высохла утренняя роса, — подхалимство или нечто другое? Но если б у молодого математика были какие-то плохие намерения, он не сидел бы в вагоне таким подавленным».

Олег Несторович провожал её домой. Он всё время молчал, заговорил лишь тогда, когда Лариса Андреевна стала прощаться.

— Не хотелось бы, чтобы у вас сложилось обо мне ложное представление, — сказал молодой математик. — Откровенно говоря, я боюсь обывательских пересудов. Поверьте, Лариса Андреевна, обыватель слеп. Он не видит разницы между подхалимством и проявлением искреннего уважения.

— Олег Несторович, обыватель всегда найдёт пищу для пересудов. Стоит ли обращать внимание?

— Может, и не стоит, — ответил он не совсем твёрдо.

Теперь хризантемы… Забавно! Почему он не принёс букет открыто? Пересуды? Умные люди — и боятся пересудов! Я искренне уважаю человека, он мне симпатичен, почему же должна бояться выразить это открыто? Какое имеет значение, начальник он или подчинённый, стоим мы на одной служебной ступеньке или на разных? Неужели я в добрых поступках вижу лишь корыстные цели? Если же это подхалим, сразу замечу и не прощу.

С первых дней нынешнего учебного года в сулумиевской школе был введён новый нравственный устав — «живём без замков и ключей». Дети таким образом изо дня в день познают законы коллективной жизни. Открыт свободный доступ к спортивному инвентарю, к кабинетам, в библиотеку. Нет замков! И если б они не были сняты тогда как бы Олег Несторович втихомолку поставил в кабинет завуча хризантемы?

Днём он пришёл к Груниной согласовывать план работы кружка любителей занимательной математики. Лариса Андреевна, знакомясь с планом, как бы между прочим спросила:

— Олег Несторович, вы любите хризантемы?

Из осенних цветов хризантемы — мои самые любимые цветы. Особенно вот такие, — кивнул он на фарфоровую вазочку.

«Мы были наедине, — подумала Лариса Андреевна, когда учитель математики ушёл, — у него был повод сказать: «Я рад, что угадал ваш вкус», но он промолчал, смутился».

Через два дня в вазочке — свежие хризантемы. Теперь бронзовые, с золотом на краях лепестков.

«Наш Олег Несторович и впрямь лирик», — подумала Лариса Андреевна.

Минуло ещё несколько дней — в вазочке появляются коричнево-красные хризантемы с лёгким медовым ароматом. Приятен ли был завучу такой сюрприз? Безусловно. В то же время и обидно, что над ней вроде бы подшучивают. Она унесла цветы домой, а тёте Кате, школьной уборщице, велела запирать кабинет на ключ. Но каково было её удивление на следующее утро, когда, отворив кабинет, она увидела красные бархатистые хризантемы!

— Екатерина Григорьевна, вы кому-нибудь давали ключ от моего кабинета?

— Никому.

Скромная, всегда чем-то озабоченная татя Катя начала работать в нашей школе, когда Лариса Андреевна была ещё девчушкой и сидела на одной парте с её меньшей дочуркой Аней.

— А что? — встревожилась уборщица.

— Ничего особенного, — поспешила успокоить её завуч и кивнула на цветы. — Понимаете… Кто-то танком ставит. Кабинет был заперт, а…

— Это я, — призналась тётя Катя.

— Вы?! — переспросила несколько обескураженная Лариса Андреевна.

— Ага, я.

— Спасибо, но зачем было скрывать, — недоумённо пожала плечами завуч. — Я дважды спрашивала…

Тётя Катя покраснела, начала растерянно теребить фартук.

Лариса Андреевна подошла к ней, обняла, заглянула в глаза.

— Екатерина Григорьевна, пожалуйста…

— Чтоб подумали — мужчины дарят…

— Цирк, настоящий цирк, как говорят дети, — рассмеялась завуч.

— Красивая вы очень, а внимательности мужской к вам мало, — с грустью произнесла тётя Катя.

Лариса Андреевна закончила свой рассказ, а я подумала: «А Трофим Иларионович и на деловое свидание пришёл с цветами», но вслух, конечно, ничего не сказала.

Опять маленький Багмут довёл Оксану Ивановну до истерики. Я в том сама убедилась. Мы с Ларисой Андреевной помогали Павлу Власовичу, и без того, впрочем, обладающему обезоруживающим спокойствием, мужественно переносить обрушившуюся на него лавину категорических требований, предупреждений.

— Всё? — осведомился Суходол, когда Оксана, опустившись на стул, умолкла. — Теперь расскажите, пожалуйста, толком, что произошло в вашем классе.

Кулик бросила на директора удивлённый взгляд:

— Издеваетесь, Павел Власович? — спросила она оскорблённо.

— Ничуть, — откликнулся он. — Кроме вашего ультиматума: или ученик или вы, я, между нами будь сказано, ничего не понял. За что его наказывать?

Я не раз писала, что Павел Власович не любит, когда к нему приходят жаловаться на ученика, тем более когда тащат школьника на «лобное место». Прав ли, не прав ли жалобщик, но он, за редким исключением, покидает кабинет директора, пожимая плечами: и впрямь «буря в стакане воды»!

То, что случилось на этот раз в четвёртом «А», для Оксаны было потрясающим событием. Земля перестала вращаться вокруг солнца и остановилась! Михайлик Барзышин устроил в классе бедлам, а Руслан и Наталка Меденец помогали ему в этом.

В кабинете Суходола воцарилась натянутая тишина. Кулик вдруг опомнилась, оглянулась вокруг и, увидев, что семеро ждут одного, начала рассказывать о ЧП с самого начала. Теперь уже спокойно.

Уборкой классного помещения после занятий должны были, по графику, заняться Наталка Меденец и Руслан Багмут.

— Пускай Михайлик останется, а Меденец в другой раз, — попросил Руслан учительницу.

— Пускай, Оксана Ивановна, они всегда вместе, — поддержала Наталочка.

Кулик не согласилась.

— Во-первых, если оставить Руслана и Михайлика, не будет никакой уборки, во-вторых, составлен график и нарушать его не будем.

— Ладно, — махнул Михайлик рукой. — Наталка дежурит, а я просто так, хорошо?

— Нет, — оставалась неумолимой Оксана. — Барзышин, отправляйся домой, живо!

Михайлик сложил учебники, тетради в портфель и вышел. Она, Оксана, своими собственными глазами видела, как мальчик выходил из школы. II каково было её удивление, когда минут через пятнадцать, вернувшись из учительской, чтобы проверить, как продвигается уборка, она застала его в классе! Если бы его поступок выразился лишь в такой детской хитрости! Это ещё куда ни шло…

Но перед классной руководительницей встала кошмарная картина: на полу, на сметённом в кучу мусоре, сидели, весело смеясь, Руслан и Наталка, а Михайлик стоял на столе, подготавливаясь к новому прыжку через парту, стоявшую поодаль. Он до того был увлечён, что не услышал, как отворилась дверь и в двух шагах от него возник классный руководитель. Учительницу заметили Наталка и Руслан. Они вскочили, но их тут же сбил с ног прыгнувший Михайлик. По выражению лиц товарищей Барзышин наконец догадался, что они чем-то испуганы. Оглянулся и… понурил голову.