– Необходимо остановить кровь. Любым доступным способом. Не лишним было бы заранее заготовить жгуты – в качестве них сгодятся широкие ремни и бинты. Элементарно избегать травмоопасных ситуаций и держаться рядом с людьми. Учитывая страшную динамику развития катастрофы, я посоветовала бы каждому обзвонить своих близких, друзей и соседей, и не отказывать в помощи никому. – Обращаясь уже к корреспонденту, – пользуясь имеющимися возможностями нужно довести до сведения людей наглядные примеры обращения с подручными средствами. Надеюсь, разрастания масштабов этой беды удастся избежать. Каким образом?… Я пока не знаю.

Она отвернулась, на мгновение замялась и затем вновь повернулась к объективу: – Денис, я прошу тебя, объявись. Срочно приезжай ко мне. Пожалуйста, – бросив в камеру, врач широкими шагами пошла прочь по коридору.

– Ме-е-е, – промычал вконец растерявшийся корреспондент. – Это был прямой эфир.

Репортаж окончен. На экране снова появился диктор из студии:

– Мы, не переставая, получаем сведения и из других стран мира, в которых происходят такие же случаи повсеместно распространяющейся трагедии…

Один за другим последовали репортажи из разных точек нашей планеты, неопровержимо свидетельствующие о возникновении глобальной проблемы, всю серьёзность которой подтверждало невероятное число пострадавших к этому часу. Спешно формировались правительственные комитеты, образовывались специальные комиссии, объединяющие в себя представителей сопредельных государств. Предпринимались первые попытки осмыслить происходящее и найти причину.

Выпуск новостей длится беспрецедентно долго, но при этом неизменно закончился прогнозом погоды на следующий день. Это несколько обнадежило постоянством. Хоть и не настолько, чтобы заглушить, доносящийся уже как полчаса, женский вой в какой-то из соседних квартир. Горестный и пронизанный болью.

Я переключал телевизор на другие каналы. По каждому из них то и дело показывали обширные выпуски новостей, освещающие основное событие дня. Но как бы то ни было, было очевидно, что телезрителям требовалось нечто большее, чем статистика. Полагаю, все без исключения ждали инструкций компетентных лиц страны, выводов и прогнозов, плана мероприятий по нормализации жизни. Однако, информационный поток оставался всего лишь потоком страшных и любопытных свидетельств. Констатацией обнаруженных фактов. И, я не сомневался в том, что касалось нашей родины – явно в преуменьшенном ракурсе.

Преимущественно источниками оперативной информации оставались больницы. На смену рекламным роликам в опрятном антураже, на телевидение явились реальные съёмки людской боли в казённых стенах. Заляпанные кровью интерьеры в тех местах, где их уже не спрячешь при всём желании. Усталость и страх в глазах медицинских работников, не прикрытые тёмными стеклами. Нынешняя реальность. И повсюду кровь.

Давным-давно, казалось, я познал терра инкогнито собственного воображения. Навеянное писателями-фантастами, мастерами хоррора, преумножалось во мне среди тёмной ночи и оскала зловещих теней на стенах. Порой такое надумаешь, что, кажется, не превзошел бы ни один философ бытности. Совершенно несбыточное. И я искренне полагал, что никогда мне не представится повода узнать нечто похожее в реальности. Увы, я ошибался. Впрочем, несмотря на историю с Искаковым, не покидало ощущение, что всё это вымысел, фантазия, сон. Даже заставил по старинке ущипнуть себя за щеку, чтобы, к сожалению, удостовериться в обратном…

Я продолжал смотреть телевизор. Перекусил чем было прямо в комнате. Никак не мог оторваться. Время от времени только подумывал, не позвонить ли Саше, либо кому ещё из знакомых. Но откладывал. Наверное, из-за страха услышать плохие новости.

Суждения лиц, появляющихся на экране телевизора, сводились к следующим заключениям: фантастическое происхождение травм, возникающих на местах первого их приобретения в прошлом; патологическое изменение свойств крови; неумолимый рост числа жертв новой эпидемии. Сводки подтверждали, что с каждой минутой во всём мире увеличивается количество людей, попавших под воздействие загадочного процесса, и стремительно росли случаи летального исхода среди них. Слава богу, ещё не настолько, чтобы потерять счёт смертям (хотелось бы верить). Становилось очевидным, что никто не был застрахован от того, что в следующую минуту сам не станет жертвой болезни. Это был не единичный всплеск заболевания. Оно продолжало развитие.

Наконец, в одной из программ показали первый готовый материал об обращении с наружным кровотечением. Это был продолжительный и наглядный ролик, в котором фельдшер «скорой» демонстрировал технику накладывания тугих повязок и жгута на открытые раны и различные места тела. С тем, чтобы правильно пережать вены, либо артерии и приостановить кровотечение. Ловкие пальцы медицинского работника застывали в стоп-кадре важных участков демонстрации. Врач обозначил наиболее распространённые точки сжатия кровеносных сосудов руками для приостановки утечки крови до наложения повязок.

Профессионализм подачи материала, тем не менее, соседствовал с неприглядным и циничным обращением с объектом приложения знаний. Как ещё говорят, это не для слабонервных. Хотя и общечеловеческая мораль была затронута не менее нервов. Всё дело в том, что в лимите времени, да и для пущей наглядности видео снимали на «живом материале». Обезличенный больной мужчина средних лет был расположен на белой простыне операционного стола. Врач медленно ставил палец внизу живота несчастного и затем вращательным движением делал нажатие. Толчками вырывавшийся, ток крови прекращался. Помимо прочего, присутствовал некий интерактив в виде всплывающих в моменты кульминаций последовательностей обработки печатных комментариев и стрелочек на экране. Затем медик перемещал внимание оператора на повреждение другого участка тела больного и там скручивал жгут поверх кровотечения. После Исакова я не удивился такому обилию у больного поражённых участков. Другим, быть может, напротив такая информация была новой и даже полезной, если только они не пропустили её, сблевав от отвращения, во время просмотра.

Невзирая на неприязнь к крови, я внимательно просмотрел ролик до самого конца. В сложившихся обстоятельствах любопытство было совсем не праздным. Хотя фибрами душа моя негодующе трепетала от одной только мысли снова принять на руки истекающего, будто на мясобойне человека. Получив лишь первый опыт общения с израненным человеком, я был ещё слишком далёк от привыкания к зрелищу. Удивляло, как к этому вообще можно привыкнуть.

В завершении видео крайне важной для меня оказалась информация о вариантах оказания первой помощи самому себе. Я не стал тренироваться, но задрал футболку и в очередной раз оглядел своё тело. Признаков повреждений не было, что не могло не радовать.

Спустя некоторое время, почувствовав усталость в глазах, я выключил телевизор. На часах было без четверти шесть вечера. В животе что-то протяжно взвыло. Надо было бы подкрепиться основательней, да вот куда-то подевался аппетит.

Откинувшись на спинку дивана, я запрокинул голову и закрыл глаза. Вспомнил о своих родителях. Снова представил их, как и прежде, такими яркими и жизнерадостными. Такими любящими меня. А ведь я так и не успел дать им своей любви, которой они, несомненно, желали. Ведь это можно искренне делать только в малом возрасте, да зрелом. Когда ещё слишком зависим от родительской руки, или когда сам уже становишься родителем. Мне же всё казалось, что впереди целая жизнь. И именно сейчас мне не до них. Ведь всего того, что по важнее – мешок на плечах. А родители вечны. До них ещё дойдёт очередь.

Мы редко замечаем и ценим то, что рядом. Казалось бы чего проще, не размениваться по мелочам и ценить искренность чувств близких тебе людей. Однако, на это никогда не остается времени. А может, я попросту был не способен выразить чувства, задремавшие с младенчества при быстром беге времени? Или не хотел? Глупец! Вот теперь все было бы по-другому. Теперь бы я не отпустил их от себя ни на минуту! Впрочем… А что бы с ними стало в это «теперь»? В эти страшные дни?…