Диктор продолжил: – Несмотря на сложившуюся непростую ситуацию в медстационарах Москвы, нашей съёмочной группе удалось проникнуть во вторую городскую больницу и на месте выяснить детали происходящего. Об этом в репортаже Сергея Фёдорова:
На экране телевизора возникло рябое лицо корреспондента на салатовом фоне стен больницы. За его спиной в углу экрана уместилось кресло-каталка с человеком внутри. Не чётко видно, но тот, как показалось, держал на коленях молитвенник. Он то и дело, поднимал голову от него и произносил слова, направляя их куда-то в потолок. Покуда, корреспондент начал вещать, потряхивая у рта чёрной головой микрофона, я уже увлекся наблюдением за человеком в кресле. За искренностью его мимики и жестов. Так и виделось, что он вёл диалог, с тем, пред кем излишне лицедействовать. С тем, кто услышит только правду, а ложь пропустит мимо ушей. Подобное видишь настолько редко, что меня поглотило наблюдение за этим человеком. В искренности происходящего изливалась сила, воздействовавшая на меня так, что мурашки по коже пошли.
Кончилось всё тем, что человек в кресле бросил собственные руки на колени и уронил голову. Скорее обреченно, чем от бессилия. И будто бы совпало – камера немедленно взяла крен влево ещё ближе на корреспондента, спрятав от телезрителей кресло и его седока.
Я встал, сходил в ванную комнату и умылся холодной водой. Подействовало отрезвляюще. Захотелось наполнить водой свою чугунную купальню и погрузиться туда с головой. Но любопытство брало верх. Я посмотрел на собственное отражение в зеркале и попытался улыбнуться. В уголках рта будто вросли гвозди, и ничего не вышло. Тогда я вернулся в комнату и снова сел у телевизора.
– … неприметно. Да, так могло бы нам всем показаться, – всё тот же рябой корреспондент кивнул в камеру, закончив с предыдущим умозаключением. – Как бы то ни было, сегодня, без всякого сомнения, самый сложный день в истории этой больницы. Но профессионализм врачей обращает невозможное в привычную работу. Начисто переписывая график. И никто не уходит со своего поста. Ведь за прошедшие сутки с момента поступления во вторую городскую больницу первого пострадавшего с диагнозом новой болезни, учреждение приняло не менее пяти тысяч человек! Огромная по своей значимости цифра. Из них (сглотнул), по полученным сведениям, значительная часть уже скончалась к этой минуте. У принятых больных был различный характер наружных повреждений и повреждений внутренних органов, однако, уже сейчас мы можем говорить о факторе, объединяющем их всех. Это беспрецедентный до сегодняшнего дня случай повального, высшей категории сложности, кровотечения, а именно: кровотечения, при котором кровь пострадавших утратила свою способность к свёртыванию. Тысячи людей сейчас истекают кровью, и ничто не в силах остановить этот процесс.
– Рядом со мной находится одна из врачей больницы, которая согласилась поделиться с нами своими наблюдениями.
На телеэкране появилось измождённое лицо женщины в скомканном белом чепце на голове. Врач, не мигая, смотрела в камеру воспаленными глазами:
– Можно говорить? – она обернулась к интервьюеру.
– Да. Спокойнее пожалуйста, – сказал тот тихо, когда передавал женщине микрофон. Но мы всё слышали.
– Э-э… за сегодняшние ночь и день в больницу поступило огромное количество пострадавших с ранами и повреждениями различной степени тяжести. По графику приёма больных, пока мы ещё были в состоянии его вести, могу сказать, что основной всплеск прибытия в больницу людей пришелся на утреннее время. Где-то с семи часов утра. С тех пор количество поступающих больных катастрофически росло и на данный момент больница не в состоянии не то что бы оказать помощь, но даже осмотреть ВСЕХ прибывающих. Поймите правильно, мы стараемся делать это… не могу подобрать слова. Частями, наверное, – женщина вопрошающе и с участием обернулась в сторону корреспондента. Тот, видимо, одобрительно кивнул, потому что она продолжила.
– За стенами нашего учреждения собрались люди, которых мы, к сожалению, не можем сейчас обслужить. От лица своих коллег я прошу прощения у всех, кому мы пока отказали.
– Кошмарная ситуация, – корреспондент вернулся в кадр и фамильярно взял женщину под локоть. Судя по всему, таким образом он хотел её поддержать и, тем самым, довести беседу до только ему известного конца. – Нина Владимировна, объясните, можно ли говорить о начале какой-то эпидемии? В чём особенность и, что самое главное, причина сложившейся ситуации?
– Скорее это действительно похоже на эпидемию, – она отодвинулась от репортера и отцепила его ладонь. – Однако я не взялась бы утверждать, что это может быть связано с какими-то объяснимыми причинами (женщина преимущественно говорила всё-таки с корреспондентом, нежели в камеру). Мы имеем дело с поистине уникальным проявлением патологического дефекта крови. Можно сказать, что медицине известны подобные случаи. Но, уверяю, схожесть эта весьма и весьма относительна. Пожалуй, это можно сравнить с гемофилией, когда в крови отсутствует фактор, необходимый для её свертывания. В то же время, я не могу сказать, что это гемофилия в привычном её понимании. На практике это достаточно редкое заболевание наследственного характера. Сейчас, если угодно, налицо его жуткая модификация. Чтобы делать какие-то выводы вот так, сразу, необходим научный анализ происходящего. Осмелюсь предположить, что для этого потребуется серьезное исследование крови каждого из больных. Причины же заболевания… У меня нет ответа. К слову, с определённостью могу констатировать, что ни один из больных, ранее наблюдавшихся у нас и сегодня вновь к нам попавших с потерей крови, не стоял на учёте с гемофилией. При оказании помощи таким пострадавшим практически невозможно остановить кровотечение. И, как следствие, большая часть поступивших в больницу на данный момент уже скончалась либо от шока, либо от фатальной кровопотери. Среди этих людей немало и моих коллег, – её голос дрогнул, но на лице будто ничего не отразилось. Она хорошо держалась.
– Весьма странно, – продолжала женщина, – что с одной и той же проблемой люди в огромном количестве попадают сегодня в беду. Повторяю: заболевания крови такого характера не были до сих пор распространённым явлением. Это редкая патологическая форма. Ещё более странным выглядят причины возникновения у больных наружных и внутренних кровотечений. Насколько нам удалось выяснить, среди раненных людей практически нет тех, кто получил травму в этот же день. Как ни невероятно это звучит, но мы наблюдаем некий обратный процесс вскрытия ран, уже заживших до сегодняшнего дня. Весь ужас ситуации состоит в том, что человек, попавший под влияние этого процесса, без очевидной на то причины переживает последствия травм годичной, десятилетней, и значительно большей давности. На деле выходит так, что любой порез, ссадина, укол, не знаю… (подняла глаза к потолку) любая травма тела когда-либо в прошлом связанная с кровотечением сейчас провоцирует организм на «вспоминание». Переживание телом заново имевшихся травматических последствий. Простите, если я путано изъясняюсь, но до сегодняшнего дня такое невозможно было себе и представить… В тканях и сосудах тела происходит процесс с абсолютной точность повторяющий, некогда имевший место процесс заживления раны, только в обратном порядке. Это звучит также нелепо, как и выглядит, но вместе с тем остается фактом, с которым мы имеем дело.
– Вы хотите сказать, что эти травмы дело прошедших дней, а не э-э-э… каких-то… я не знаю, обрушившихся несчастных случаев? – микрофон в руке корреспондента заметно подрагивал.
– Именно так. На этом фоне неразрешимая для всех нас загадка отсутствия свёртываемости крови делает, чуть ли не бессмысленными все усилия врачей. Малейшая травма, царапина на пальце – это прямая угроза жизни пациента.
– Просто не верится, что это происходит… Не могу не спросить вас о том, что волнует, уверен, каждого из смотрящих нас сейчас. Нина Владимировна, что бы вы могли порекомендовать людям? Как вести себя, в случае э-э-э… попадания в такую ситуацию?
