Не зная, что мне делать дальше, я прибавил шаг в попытке догнать, убегающий от меня берег, но ноги ещё пуще стали увязать в воде, и мне приходилось тратить всё больше сил на то, чтобы сделать шаг. В какой-то момент, почувствовав безнадёжность своего положения, я встал. Тут же сзади что-то легло на мои плечи. От неожиданности я вздрогнул.

– Слева. Я слева, – раздался голос не то, чтобы за моей спиной, а у меня внутри, приятно резонируя в животе.

Я повернулся налево и увидел огромного урода с крокодильей мордой, стоявшего на двух ногах и положившего растущий из спины хвост на мои плечи. Руками он имитировал походку, медленно переставляя их в воздухе.

Я не испугался. Вернее его появление и отвратительный вид показались мне вполне обычным в данной ситуации.

– Что мне делать? – я произнес это, не открывая рта.

– Ты так красив… Вы все очень красивы. Ты просто думай о том, что на том берегу, – он невероятным образом вытянул вперёд руку, и в воздухе словно ухватил крошечное, еле заметное дерево с противоположного берега.

– Я доберусь до него? – мне не нужно было открывать рот, чтобы общаться с монстром на его языке.

– Все доберутся до него и ты тоже.

– Как там?

– Там все по-другому, – тут урод отпрыгнул от меня на расстояние недосягаемости. Опустился на передние лапы и, широко раскрыв пасть, громогласно завопил…

Я проснулся от того, что кричал как резанный, сидя на диване и вытянув вперёд руку. С вытаращенными глазами в дверь вскочил в одних трусах Сашка.

– Филин, ты чего?! – он схватил меня за голову.

– Сон… – я пытался отдышаться и смахнул пот со лба. – Это сон. Я в порядке. – Убрав руки друга, я встал на подкашивающихся ногах.

Прошёлся по комнате. С каждым шагом ко мне возвращалась уверенность.

– Что за сон, то? – Сашка испуганно смотрел на меня.

– Да откуда мне знать?! Просто долбанный сон. Хватит об этом, – я сел на диван и, обретя контроль над собой, оглядел собственное тело. Крови не было.

– Сколько времени? – я спросил друга, и сам повернулся в сторону настенных часов.

– Полдесятого.

– Сашка, мы живы, – я обнял друга. – Это, чёрт побери, самое главное!

Окончательно раскачавшись после сна, я помог Саше немного прибраться в квартире. Больно было смотреть на то, как со стоявшими в глазах слезами, мой друг прятал подальше из виду родительские вещи и фотографии. Он уже осознал и смирился с тем, что этих людей больше не будет рядом. Никогда. Я, чем мог, старался подбодрить его. Но он справлялся неплохо и сам.

С прощанием было покончено. Пускай пыльная антресоль вместила в себя не все атрибуты прошлой жизни, но всё же душевная боль друга вскоре притупится за неимением их. Я вновь вспоминал себя. Чего хотелось в те минуты, часы и дни мне. Затем мысленно переносил собственные ощущения на Сашу. Оказалось, даже такой опыт мог быть полезен.

Настал новый день, а с ним и новые заботы. Взамен опостылевшей учебе в ВУЗе нате вам бессрочные каникулы. Гуляй – не хочу.

На поверку же оказывалось, что гулять особо некогда. Дамоклов меч неизбежности должен был предопределять каждый наш шаг, каждый поступок.

Во время завтрака раздался телефонный звонок. Мой друг пошёл к аппарату.

Он вернулся через минуту: – Дочь дяди Жени звонила. Сказала, что он не приедет. У него тоже началось… – Саша вздохнул. – Сейчас все мои перемрут. Что же это за срань господня?! – Он врезал кулаком по столу. С края брякнулась о пол фарфоровая статуэтка японки с веером. Ее отколовшаяся голова подкатилась к моей ступне.

– Я вчера думал о происходящем, Стаф. И знаешь, что самое поганое? От этого нельзя убежать. Мы можем только свыкнуться с потерями. Это адски тяжело, но ради самих же себя мы должны сберечь силы. – Я поведал Сашке об услышанном по телевизору. Против фактов не поспоришь – мы все уже изменились без всякого на то желания. Оставалось только принять всё как есть и надеяться на благополучный исход.

– Ты думаешь, жизни на земле конец?

– Вряд ли. Это было бы вопиющим беззаконием по отношению к эволюции. Наверняка скоро ситуация стабилизируется, останутся… те, кто останутся. И начнем всё заново. Мы с тобой ещё не успели дописать историю наших жизней, и я не хочу сдаваться раньше времени. Надеюсь, мы сможем сами что-то изменить в своём отношении к произошедшему, и прожить так, чёрт возьми, чтобы не было больно за упущенное время. Пока оно ещё у нас есть, – я потрепал друга по голове. – Надежда умирает последней. Не будем хоронить себя раньше времени. Используем то, что есть. Мы не останемся одни, понимаешь!

– Наверно да. Не понимаю только, что мы-то можем сделать?

– Что можем? – я встал и заставил его подняться. – Выйти на улицу проветрить мозги и найти холодного пивка. У меня похмелье – пара свежего солода не помешает.

Прежде чем покинуть квартиру, мы обмолвились о маршруте. Решено было навестить аптеки и запастись продуктами. Когда Сашка запирал дверь, я вдруг опомнился:

– А у тебя есть автоответчик?

– Нет, – Саша замер с ключом в руке. – Точно. Могут близкие звонить.

– И это тоже. Слушай, я вчера с Ольгой разговаривал.

– С прежней что ли?

– С ней. Мы договорились встретиться, если её мамаша ничего ни учудит.

– Эта старая жопа ещё жива? Вот ведь! Другим за облака, а эта ещё нас переживет.

– Не то слово! Так вот, Ольга будет звонить тебе, а нас может не быть, понимаешь? Нам надо где-то достать автоответчик.

– Да, если только в магазине, но у нас на пару денег почти ничего.

– Ты думаешь, деньги еще чего-то значат? – я вызвал лифт, и тот отозвался металлическим скрежетом тросов.

– Деньги всегда что-то значат, Филин. Уж поверь мне на слово!

На улице солнце светило, трава зеленела, и разносились трели птиц. «У них тоже есть избранные?!» – подумал я, припоминая вчерашние сводки.

Сашка жил неподалеку от центра города, поэтому мы пешком двинулись к некогда самым оживлённым улицам. По пути мы встречали людей, в основном таких же молодых, как и сами. Невольно, я отметил, что вчера их было больше на улице. И, показалось, что значительно больше. А ведь это центр города.

Лица некоторых из тех, кто встречался нам по дороге, были украшены пластырями, и не составляло труда заметить, что под одеждой их тела стянуты повязками.

Я отметил, что исчез знакомый с детства монотонный гул автомагистралей. Стихли громкие голоса. Смесь привычных с малых лет звуков сменилась почти полной тишиной. В сравнении с прошлым – безжизненный город. И это, принимая во внимание его размер, не так далеко от истины. Саша соглашался с моими наблюдениями. Он ведь вчера вовсе не выходил. Поэтому контраст был очевиден.

Обратили мы внимание и на то, что беспорядка на улицах не было. Ни брошенных поперёк дороги машин, ни разбитых витрин. Даже урны стояли полупустыми на своих местах. В остальном наблюдались лишь следы привычного бескультурья в виде окурков и рваных упаковок под ногами. Это уже не мусор в Москве. Это её шерсть.

На каждой значимой дорожной развязке стояли военные патрули. То и дело мы встречали наряды милиции с автоматами наперевес. Некоторые из призванных под ружье были в наглухо застёгнутой форме, и только лица в кровоподтёках выдавали начавшийся у них процесс «вспоминания». Мне искренне было жаль вояк. Несчастных не отпустили по домам даже в таких обстоятельствах. А может, именно в это время в них и была необходимость? Но мои ли интересы они охраняют на улице?

По каменным лицам командиров не было заметно благожелательности к прохожим. Они на службе. Будут мочиться кровью, но выполнять приказ. Эти парни не внушали доверия. Как и те, кто рассовывали по грузовикам трупы.

Солдат мы встретили и у крупного универмага. Впятером они монтировали металлический щит на место витрины и укрепляли двери.

– Клонируют их, что ли? Мы с тобой гражданских встретили меньше, чем этих. – Сашка кивнул в сторону патруля.