– Все сгоняешь вес? – спросил Рук, когда Жирный Томми закрыл за ними дверь.

Свое прозвище он получил после одной из бандитских стычек в начале шестидесятых. Согласно легенде, ему всадили три пули в брюхо, но он выжил, потому что пули застряли в слое жира. Когда Рук с ним познакомился, брюхо у Николоси еще висело набок, но в последнее время уровень холестерина заботил его больше пуленепробиваемости. Хит заметила, что на Томми спортивный костюм, похожий на тот, что был на нем в их первую встречу на стройплощадке, но теперь куртка сидела гораздо свободнее.

– Спасибо, что заметил! Скинул еще два килограмма. Запиши – Жирный Томми добрался до семидесяти восьми!

Рук ущипнул его за складку на боку.

– Еще немного – и мне придется повязывать на тебя бантик, чтобы не потерять из вида.

Томми расхохотался:

– Ну как не любить этого парня! Разве можно его не любить? – Никки усмехнулась и неопределенно покачала головой. – Садитесь, садитесь.

Когда гости расположились на диванчике, Томми сел за письменный стол.

– Кстати говоря, Джейми отлично о вас написал. Очень милая статья. Вам понравилось?

– Гм… запомнилась, это точно. – Никки бросила нетерпеливый взгляд на Рука.

Тот понял намек.

– Мы очень благодарны, что ты любезно согласился на эту встречу. – Выдержав паузу, во время которой Жирный Томми небрежно махнул рукой, журналист продолжил: – Я работаю с Никки по делу о том ночном убийстве и сказал ей, что ты можешь сообщить кое-что полезное.

– Ты ей не говорил?

– Я же дал тебе слово.

– Молодец. – Жирный Томми снял огромные темные очки, обратив на Никки унылые глаза бассета. – Вы мой бизнес знаете. Руки у меня чистые, но я знаком с людьми, у которых есть связи среди не слишком законопослушных граждан.

Никки знала, что он лжет. Этот добродушный человечек был ничем не лучше других, только уходить от обвинений умел мастерски. – Словом, вы поняли. Так или иначе, недавно у меня интересовались, во что обойдется убрать Кэссиди Таун.

Ники выпрямилась.

– Заказное убийство? Кто-то заказал Кэссиди Таун?

– Не спешите. Я не говорил, что ее заказывали. Кое-кто спрашивал, во что это обойдется. Знаете, такие вещи делаются шаг за шагом. Так мне рассказывали. – Никки открыла было рот, но Томассо жестом остановил ее и закончил: – Только ничего не вышло.

– То есть это все?

– Да, на этом все закончилось.

– Нет, я имела в виду, это все, что вы можете сказать?

– Джейми просил помочь, я и помогаю. Что значит: это все?

– Это значит, что мне нужно имя, – отчеканила Никки.

Жирный Томми навалился на стол, взглянул на Рука, потом на нее.

Хит повернулась к журналисту:

– Он называл тебе имя?

– Нет, – ответил Рук.

– Имени он не знает, – подтвердил Томми.

– Оно мне нужно. – Никки уперлась взглядом в глаза гангстеру.

Последовало продолжительное молчание. Из-за стены слышался шум воды, бьющей в борта машины. Когда шум смолк, Жирный Томми тихо произнес:

– Знайте, что я говорю это только потому, что вы с ним, понятно?

Никки кивнула.

– Честер Ладлоу. – Томми надел очки.

У Никки екнуло в груди. Она собиралась записывать, но имя бывшего члена конгресса запомнится и так.

– Порядок? – спросил Жирный Томми, поднимаясь.

– Порядок, – ответил Рук, тоже встав.

– Почти. – Детектив осталась сидеть. – Мне нужно еще кое-что.

– Ого, баба с яйцами!

Настала очередь Рука неопределенно покачать головой.

Никки встала.

– Сегодня утром трое вооруженных головорезов и водитель остановили коронерский фургон и похитили тело Кэссиди Таун.

Томми хлопнул себя по бедру.

– Боже мой! Кто-то вскрыл труповозку? Ну и город!

– Они мне нужны. В машине были двое моих друзей, а водитель попал в больницу. Не говоря уже об украденном теле.

Жирный Томми развел руками, всем видом говоря: «Бедный я, бедный».

– Я уже объяснял, что не занимаюсь такими делами.

– Помню. Но вы сказали, что знаете людей, у которых есть связи… – Никки подошла поближе и, дважды ткнув пальцем ему в грудь, повторила: – Есть связи. – И с улыбкой добавила: – Я ценю вашу помощь. Ине забуду ее до следующей встречи, Томми. Да, и поздравляю с хорошей формой.

Гангстер повернулся к Руку.

– Ты, видно, любишь таких, с яйцами?

В вестибюле приятели снова пожали друг другу руки. Журналист заметил:

– Да, Томми, а я и не знал, что это твое заведение.

– Вовсе и не мое, – возразил Томми. – Я просто заехал помыть машину.

Вернувшись в свою «краун викторию», Хит первым делом позвонила в участок и попросила найти адрес Честера Ладлоу. Повесив трубку, она спросила:

– Чего Ладлоу не поделил с Кэссиди?

– Из-за нее он стал бывшим конгрессменом.

– Я думала, он сам дал повод для скандала.

– Это верно, но угадай, кто написал статью, после которой все стало рушиться.

Никки уже выводила машину со стоянки, когда Рук спросил:

– Как тебе мои источники?

– Жирный Томми? Интересно, а почему ты не уведомил полицию?

– Здравствуйте, я как раз уведомил!

– После ее смерти.

– Ты же слышала, что сказал Томми. Этого не должно было случиться.

– Однако случилось.

Они не нашли Честера Ладлоу ни в особняке на Парк-авеню, ни в офисе над Карнеги-холлом. В последние дни большую часть времени он проводил в уютном одиночестве Милмар-клуба на 5-й авеню, напротив зоосада Центрального парка.

Ступив на мраморный пол вестибюля, Хит и Рук оказались на одной территории с миллионерами и сливками общества, топтавшими его на протяжении столетия. В этих стенах Марк Твен поднимал бокал за Гранта на банкете в честь его возвращения в Нью-Йорк – генерал обосновался на Восточной 66-й улице, когда закончился срок его президентства. На маскарадах в Милмаре отплясывали Морганы, Асторы и Рокфеллеры[19], а Теодор Рузвельт, ломая условности, пригласил на коктейль Букера Т.Вашингтона[20].

Сегодня недостаток актуальности восполнялся величием традиций. Здесь, в тихой роскоши клуба, клиентам всегда было обеспечено уединение и хороший виски. Милмар служил воплощением послевоенного Нью-Йорка времен Джона Чивера[21] – города, в котором мужчины носили шляпы и прогуливались по залитым огнями улицам. А еще, как объяснили Джеймсону Руку, они носили галстуки; и ему в гардеробе тоже пришлось выбрать галстук, чтобы получить допуск в салон.

Администратор проводил их в противоположный от бара уголок, откуда с осуждением взирала с портрета во весь рост Грэйс Ладлоу, глава клана политиков. Под портретом читал «Financial Times» некогда подававший надежды, а ныне блудный сын – Честер.

После обмена приветствиями Рук сел рядом с Ладлоу в кресло, а Никки устроилась на софе времен Людовика XV и подумала, что это совсем не похоже на кабинет в здании автомойки.

Честер Ладлоу аккуратно сложил газету, страницы которой цветом напоминали бледную форель, и взял с серебряного подноса на кофейном столике визитку Никки.

– Детектив Никки Хит. Звучит интригующе.

Что на это можно ответить? Благодарю вас? Никки выбрала другой вариант:

– А это мой помощник, Джеймсон Рук.

– А, писатель. Это объясняет галстук.

Рук погладил ладонью одолженную удавку.

– Вы же понимаете – не каждый день одеваешься для посещения клуба.

– Забавно, что вас могут пустить сюда без штанов, но непременно в галстуке.

Никки, помнившая бесславное окончание карьеры политика в результате некоего сексуального скандала, удивилась, когда он громко расхохотался собственной шутке. Она оглянулась, не косятся ли на них посетители, но редкие гости, рассеянные по просторному залу, кажется, ничего не заметили.

– Мистер Ладлоу, – начала Никки, – я хотела бы задать вам несколько вопросов, относящихся к расследованию, которым я занимаюсь. Не хотите ли перебраться в более спокойное место?