— Заткнись! — оборвала его Паркер.

Своими репликами, своим далёким от приязни к ней ожиданием они мешали ей соображать. «Если я тогда подверглась гипнозу, значит, всё остальное могло быть его следствием…» Ей казалось, ещё секунда, и она поймёт, что именно и, главное, зачем с нею сделали.

— Ну же! — поторопил отец.

Паркер открыла рот, но в этот момент на глаза ей попались часы, и она, вплеснув руками, сказала совсем не то, что собиралась:

— Полдвенадцатого! Проклятье, что ж мы тут сидим?! Через полчаса подписание контракта! Вы как знаете, а я должна ещё успеть подгото…

— Подписания контракта не будет, — чересчур ровным голосом сказал мистер Паркер, повернулся и в упор взглянул на дочь.

— Что?! — внутри у неё всё оборвалось.

— Что слышали, мисс Паркер, — каркнул Рейнс, испускавший волны злобы, невидимые, как радиация, и столь же опасные.

— Как «не будет»? Почему?!

— Потому что скандинавская сторона отказалась от сотрудничества, — ответил отец.

Новость сбивала с ног.

— Как же это, папа?! Из-за чего?

— Из-за того, что Центром внезапно заинтересовалось ФБР, — сообщил Лайл и скрестил руки на груди.

— Вчера вечером и сегодня утром в лабораториях и у аналитиков был обыск. Изъяли часть документов по пренатальному и близнецовому проектам, — добавил отец.

«Вот о каких проблемах шла речь вчера!»

— Кто им позволил?.. — пробормотала Паркер.

Попытки уложить происходящее в голове были тщетными.

— Все нужные разрешения у них есть, — мистер Паркер встал из-за стола и прошёлся по кабинету, на дочь он перестал смотреть вовсе.

— И… что теперь будет? — тихо спросила она.

— С нами — я надеюсь, ничего, — отец прищурился. — Но агенты ФБР беседовали с норвежцами, включая самого Форштада.

Продолжать было необязательно. Будущие партнёры, разумеется, не питали иллюзий, что Центр всегда действует легально. Но никто не ожидал, что проблемы с законом начнутся даже раньше, чем совместная работа!

— Три часа назад нас известили о прекращении всех договорённостей, — ожидаемо закончил глава Центра.

— Очень вовремя они пришли, эти агенты, правда, сестричка? — с непроницаемым лицом заметил Лайл.

Догадка, настолько ужасная, что в сравнении с ней остальные события этих бредовых дней казались бурей в песочнице, зашевелилась в мозгу у Паркер. Женщина прислонилась к стене и закрыла глаза, каждой клеточкой ощущая биение собственного сердца. Задавая вопрос, она уже знала, какой услышит ответ.

— Но почему ФБР явилось в Центр именно теперь?

— Потому что именно теперь им слили порцию компромата на корпорацию, — по-змеиному прошипел Рейнс. — И сделали это вы с вашим дружком, дорогая мисс Паркер.

Как ни досадно это сознавать, кубков у Роджерса нет! Будь он даже гениальным актёром, ему и тогда не удалось бы убедительней сыграть бессильное бешенство человека, от которого добиваются невозможного.

— Ладно. Я вам верю, — сказал Притворщик. — Ещё одно. Вы больше никогда не потревожите мальчика, договорились? На вашем месте, я бы вообще завязал с подобными «шалостями». К совести взывать бесполезно, она у вас отсутствует, но у меня есть кое-что вместо неё, — он тряхнул свободной рукой, и в ладонь из-за манжета выскользнул крошечный микрофон. — Я записал наш разговор, Роджерс.

— Кто бы сомневался, — сквозь зубы выплюнул адвокат и коротко выругался.

— Не пытайтесь отобрать у меня запись, бесполезно, она уже ушла на мой компьютер. Копию я оставлю Брайану и мистеру Гриффиту. Если у кого-то из них снова будут проблемы… или я сам узнаю, что вы взялись за старое, эту запись получат полицейские. Суд в качестве доказательства, конечно, её не примет, мы с вами оба это знаем, но повод для расследования из неё получится прекрасный. Сто раз подумайте, хотите вы ли связываться с полицией!

Роджерс молчал, не сводя глаз со своей чаши. Притворщик усмехнулся и подкинул её в воздух, делая вид, что не собирается ловить. В тот же миг коллекционер рванулся вперёд, но расстояние было слишком большим — он упал, не удержав равновесие. Джарод ловким движением поймал сосуд у самого пола, поставил его рядом с осоловевшим от ужаса хозяином и проговорил:

— Забирайте, уговор есть уговор!

Покуда Роджерс ощупывал чашу, поглаживая её, баюкая и бормоча ласковые слова, которые скорее подошли бы ребёнку или женщине, чем фарфоровой посудине, пусть даже очень красивой и очень древней, Джарод обошёл его, поднял изрядно потяжелевшую сумку и, ни секунды не мешкая, покинул особняк.

Удовлетворения он не чувствовал: та пропажа, ради которой он всё это устроил, так и осталось ненайденной — но времени продолжать поиски не было. Признаться, не было и желания. Чёрт с ними, с этими кубками! Сейчас нужно выяснить, что случилось с мисс Паркер. «А вдруг я уже опоздал?» — изумляясь своему выходящему из-под контроля беспокойству, думал мужчина. Никогда прежде он не боялся за подругу детства так сильно, как в это утро!

Метель продолжалась, крыльцо антикварного магазина опять занесло снегом, Эбсалом Гриффит не возвращался. При взгляде на рождественскую гирлянду, уютно мерцавшую вокруг двери, у Джарода отчего-то кольнуло сердце: он чувствовал, что больше не встретится со стариком, для которого четыре дня назад развешивал эти огни. Старик оказался непростым и, видимо, с самого начала вёл свою игру, но Притворщик успел немного к нему привязаться.

В доме стояла пыльная сонная тишина. Позвав для порядка: «Эйб, вы тут?» — Джарод взлетел по лестнице на второй этаж и торопливо разгрузил сумку в кабинете у антиквара. Проверил время: в Делавэре два часа, суета, предварявшая подписание скандинавского контракта, давно позади, мисс Паркер теперь не должна игнорировать телефон — и снова принялся звонить. На пятом гудке трубку взяли, но вместо желанного энергичного «Что?» в ней раздалось «Слушаю вас!», сказанное незнакомым мужским голосом. Притворщик вздрогнул и поспешно отключился. Ошибиться он не мог… злыдни болотные, что это значит?!

Не надеясь на успех, он набрал номер Сидни, однако, к своему удивлению, услышал сигнал вызова и почти сразу — голос самого доктора. В трубке гудело и щёлкало.

— Сид, ты сейчас где? В Центре? — перекрикивая помехи, спросил Джарод после приветствия.

— Я в Японии! — крикнул в ответ Сидни.

— Где?!

— В Японии, на конференции по мнемологии. Нас подняли среди ночи и посадили в самолёт. Сказали, здесь будешь ты, и…

— Я даже не собирался в Японию. Вас — это тебя и мисс Паркер?

— Нас — это меня и Брутса, её с нами нет. Всё это очень странно, Джарод! В Центре что-то происходит, вчера у нас побывали люди из ФБР. По-моему, нас просто решили отправить подальше от…

Последние слова Сидни канули в эфире, связь прервалась. Задерживаться больше нельзя! Притворщик собрался за десять минут и заказал такси до ближайшего аэропорта. Картина была слишком большой, чтобы забирать её с собой — он замер перед ней, запоминая. В ушах вдруг зазвенел голос Принцессы: «Слушайте, Многоликий, мне кажется, всё это уже было!» — понимание бродило где-то совсем рядом, будоражило, но по-прежнему ускользало.

Ожидая машину, он закончил свои дела в Джорджтауне: сделал две копии записи разговора с Роджерсом — для антиквара и для Брайана, набросал по записке каждому из них, записку и диск для одного запаковал в конверт, а для другого — положил на видном месте в кабинете. Такси уже стояло у дома, когда глаза Джарода зацепились за приоткрытую буфетную створку. Сам не понимая, зачем, он распахнул буфет и увидел синюю бутылку, на дне которой бултыхались остатки Нектара Полуночи.

— Простите, Эйб, но, думаю, мне он нужней, — прошептал Джарод, забирая бутылку.

История, поведанная братцем, и не пытавшимся скрывать, что его распирает от самодовольства, оказалась убийственно-простой. Простой и убийственной. С каждым новым словом Паркер всё отчётливей сознавала: узнай она что-то подобное о Лайле, она бы сделала точно такие же выводы! И своего ликования, кстати, тоже бы не скрывала. Отца и мистера Рейнса, очевидно, уже ввели в курс дела — они не столько слушали, сколько переглядывались между собой и наблюдали за той, кого считали виновницей катастрофы.