— Почему всё так долго? — постоянно спрашивал он.
— Потому что камень слишком твёрдый, — так же постоянно отвечал Сабан.
— Бей рабов! — требовал Камабан.
— И всё будет вдвое дольше, — пригрозил Сабан. Камабан начинал злиться и ругался, что Сабан его враг.
Когда половина колонн небесного круга уже стояла на месте, Камабан потребовал нового усовершенствования.
— Небесный круг будет горизонтальным, так ведь? — спросил он у Сабана.
— Горизонтальным?
— Плоским! — сердито сказал Камабан, ровно проведя перед собой рукой. — Плоским, как поверхность озера.
Сабан задумался, нахмурившись.
— Храм плавно опускается, — сказал он, указывая на лёгкий уклон на земле, — и если колонны небесного круга будут все одинаковой высоты, каменное кольцо повторит этот уклон.
— Круг должен быть горизонтальным! — настаивал Камабан. — Он должен быть горизонтальным! — он замолчал, увидев, как Ханна вышла из хижины, и хитрая улыбка мелькнула на его лице. — Она похожа на Дирэввин.
— Она юная и темноволосая, — беззаботно сказал Сабан, — вот и всё.
— Но жизнь твоей дочери доказывает, что она не дочь Дирэввин, — сказал Камабан, всё ещё улыбаясь, — не так ли?
— Ты слышал мою клятву, — сказал Сабан, и для того, чтобы отвлечь Камабана, пообещал сделать небесный круг плоским, хотя понимал, что на это уйдёт ещё больше времени. Он положил лёгкие доски на вершины стоящих рядом колонн, а на каждой из них он сделал глиняные желоба. Когда он наполнил желоба водой, было видно, на одном ли уровне соседние колонны. Некоторые из колонн оказались слишком высокими, и рабы забирались наверх по сколоченным лестницам и молотками сбивали верхнюю часть. После этого, из-за того, что Сабан боялся устанавливать слишком короткий камень, он намеренно оставлял новые колонны немного повыше, так что каждую из них нужно было оббивать и скрести, пока она не становилась одного уровня с соседями.
Один камень едва не разломился, когда его устанавливали. Он скользнул с роликов, ударившись в обкладывающие яму половинки бревён, и на камне появилась большая трещина, наискосок пробежавшая по его поверхности. Сабан всё равно приказал поднимать камень, и каким-то чудом он не разломился, когда, качнувшись, успешно встал на место, хотя трещина всё также была видна.
— Он будет стоять, — сказал Камабан, — он будет стоять.
В течение следующих двух лет из Каталло привезли все остальные камни, и половина небесного круга уже стояла на месте, но до того, как эти колонны будут завершены, Сабан знал, что должен втащить камни-перемычки в центр храма, и сделал это летом. Камни втащило множество рабов, которые маневрировали салазками так, чтобы каждый камень-перекладина встал рядом с парными колоннами, на которые его поднимут.
Сабан днями и ночами думал о том, как поднять эти перекладины. Их было тридцать пять — тридцать из них на Небесный Круг, и пять — на арки дома солнца. В одну из глухих зимних ночей к нему пришёл ответ.
Ответом стало бревно. С помощью множества брёвен, которые необходимо было нарубить в лесах и притащить в храм, а Сабан с шестнадцатью рабами попытается претворить в жизнь свою идею.
Он начал с самой высокой арки. Салазки с камнем-перемычкой арки стояли параллельно парным колоннам в двух шагах от них, и Сабан приказал рабам положить длинные брёвна вокруг салазок так, что когда это было сделано, казалось, что длинный камень лежит на платформе. Теперь рабы с помощью дубовых рычагов приподняли один конец камня, а Сабан просунул длинное бревно под него поперёк брёвен нижнего уровня. Он сделал то же самое и с другого конца камня, и теперь камень-перемычка лежал на двух рядах брёвен на локоть выше длинной платформы.
Принесли ещё много брёвен и уложили вокруг двух слоёв брёвен, пока снова камень не оказался лежащим на платформе. Потом камень снова приподняли с помощью рычагов, и теперь он опирался на два массива брёвен. Следующую платформу выложили вокруг них, брёвна теперь лежали параллельно брёвнам первого слоя. Платформа теперь состояла из трёх уровней и была достаточно широкой и длинной, чтобы люди могли использовать рычаги под камнем при каждом последующем подъёме.
Слой за слоем камень подняли, и валун достиг самой вершины парных колонн и теперь казался парящим на исполинском штабеле уложенных бревен. Камень поддерживали двадцать пять уровней брёвен, но он всё ещё не мог скользнуть на колонны, так как Сабану нужно было вымерить по два выступа на вершинах колонн и сделать меловые метки на перемычке, где должны быть выдолблены соответствующие углубления. Одиннадцать дней ушло на поднятие камня, и ещё двадцать потребовались, чтобы выбить и отшлифовать выемки. Теперь камень нужно было передвинуть с помощью рычагов. Под него подложили ещё два уровня брёвен, и рабы начали осторожно приподнимать и двигать его. Камень медленно двигали через платформу и два удерживающих бревна, пока выемки не нависли прямо над выступами на вершинах колонн.
Три человека удерживали один край камня-перекладины, Сабан отбросил бревно, поддерживающее камень, а рабы убрали рычаг, и камень с грохотом упал на колонну. Платформа зашаталась, но ни камень, ни колонна не сломались. То же самое повторили с другой стороны, камень вновь упал с грохотом, и первая, самая высокая из пяти огромных арок была закончена.
Платформу разобрали и перенесли к следующей паре колонн, а когда рабы начали выкладывать первый слой брёвен вокруг второго камня-перемычки, Сабан отступил назад и стал смотреть на арку.
Он почувствовал смирение. Он знал, лучше, чем кто-либо, сколько труда, сколько дней шлифовки и взмахов молотками, сколько пота и тяжкого труда ушло на эти три камня. Он знал, что одна из колонн была недостаточно высока и поэтому стояла на неуклюже изогнутом основании в неглубокой яме, но арка получилась восхитительной. От её вида захватывало дыхание. Она парила в воздухе. А её перекладина, валун, который был таким тяжёлым, что понадобилось шестнадцать волов, чтобы притащить его из Каталло, теперь поднялся высоко в небо, и человек не мог дотянуться до него рукой. Это будет стоять здесь навеки, и по телу Сабана пробежала дрожь, когда он спросил себя, сможет ли кто-нибудь когда-либо поднять нечто такое же тяжёлое так высоко в небо. Он обернулся и посмотрел на солнце, садившееся в бледные облака на западе. «Слаол обязательно должен был видеть это, — подумал он. — Слаол обязательно вознаградит за такой труд жизнью Лэллик», — и эта надежда наполнила слезами глаза Сабана, он упал на колени и припал лбом к земле.
— Сколько дней ушло на это? — хотел знать Камабан.
— На несколько дней больше, чем полная Луна, — сказал Сабан, — но с остальными будет быстрее, потому что колонны ниже.
— Тридцать четыре перемычки нужно поднять! — закричал Камабан. — Это три года!
Он завыл от разочарования и обернулся посмотреть на рабов, которые стучали и шлифовали оставшиеся колонны небесного круга.
— Не все камни нужно тщательно отшлифовать, — сказал Камабан. — Если они почти прямоугольные, поднимайте их. Оставьте наружные края, они могут остаться необработанными.
Сабан изумлённо посмотрел на своего брата.
— Что нужно сделать? — спросил он. Годами Камабан требовал совершенства, а теперь хотел, чтобы были установлены наполовину обработанные камни?
— Делай как я сказал! — закричал Камабан и повернулся к прислушивающимся рабам. — Ни один из вас не отправится домой, пока работа не будет закончена, ни один из вас! Так работайте! Работайте! Работайте!
Уже можно было понять, как будет выглядеть законченный храм, последние колонны уже были установлены, и с запада и севера круг колонн уже выглядел завершённым. Дом Солнца был закончен и возвышался над строящимся кольцом камней. Сабан часто отходил на сотню другую шагов и смотрел на то, что он сделал, и чувствовал изумление. Многие годы были потрачены на этот храм, и он был прекрасным. Больше всего ему нравился рисунок теней, отбрасываемый им — чёткий и прямолинейный, не похожий ни на одну из теней, которые он когда-либо видел. И он понимал, как увиденный им когда-то нарушенный рисунок мира, можно исправить, и в эти моменты он чувствовал восхищение мечтой своего брата. Иногда он вставал в центре храма и чувствовал себя съёжившимся среди колонн и угнетённым их тенью. Даже в самые солнечные дни внутри камней царил мрак, который, казалось, нависает над ним, так что он не мог освободиться от чувства страха, что один из камней-перемычек упадёт. Он знал, что этого не случится. В перекладинах были углубления, вершинам колонн была придана выгнутая форма, чтобы твёрдо удерживать перекладины, однако не смотря на это, особенно стоя рядом с костями Хэрэгга в узком пространстве между самой высокой аркой и Камнем Земли, он чувствовал себя раздавленным тёмной тяжестью храма. А когда он выходил из него, пересекал ров и оглядывался назад, темнота отступала.
