– А теперь подумай, – вкрадчиво продолжил я. – Ты решил напасть в третий раз. Чья очередь получать все шишки?

– Ерунду говоришь! Это просто совпадение!

– Ну тогда тебе нечего бояться! Нападай или пропусти нас – я тороплюсь.

К сожалению, Крест оказался не так глуп или просто слишком разозлился, но мой расчет не оправдался. Вместо того чтобы отступить, он бросился на Иголку, намереваясь вцепиться в шею. Только теперь был ясный день, а Иголка была не пугливой крестьянской лошадкой, а боевой лошадью, которой доводилось сражаться и против специально обученных собак. Сделав «свечку», она чуть не размозжила волку голову, Крест едва успел отскочить в сторону. Нас с Бурым вышвырнуло из седла. Пес с трудом поднялся, угрожающе оскалился и шагнул навстречу Беспалому.

– Уйди с дороги, старик! – рявкнул изуродованный волк. – Мне нужен этот комок шерсти. Тебя мы не тронем.

– Это мой сюзерен, щенок! – Бурый попытался зарычать, но только закашлялся. – Уходи сам и останешься жив…

– Ой, напугал! Да у тебя клыков даже нет! – зло рассмеялся Беспалый. – Ты меня зализать до смерти собрался?

Бурый молча бросился на противника, в следующий момент, вцепившись друг другу в шеи, они покатились по земле. Я обернулся: Иголка пока вполне успешно отгоняла Креста ударами копыт. Сиплый улегся в дорожную грязь и равнодушно наблюдал за схваткой. Бурый жалобно завизжал, отпустив шею врага, попытался освободиться от захвата Беспалого, но тот только крепче сжимал челюсти. Я прыгнул ему на загривок, впился зубами в оставшееся ухо и стал рвать когтями толстую шкуру, волк зарычал и упал на спину, пытаясь придавить меня своей тушей. Ему это почти удалось, но тут откуда‑то сверху на нас обрушился воинственно кукарекающий петух. Волк завизжал, ударом лапы отбросил Транквилла, перевернулся, сбрасывая меня… Удар о землю был так силен, что чуть не вышиб из меня дух. Я с трудом поднялся, приготовившись встретить смерть стоя, как подобает потомку рода фон Котт… Беспалый почему‑то не нападал, продолжая визжать и кататься по дороге. Я встряхнулся, перед глазами немного прояснилось. Кажется, поле боя осталось за нами. Крест неподвижно лежал у ног Иголки, голова его была так смята, что сразу стало ясно – мертв. Сиплый брел куда‑то в сторону от столицы посередине дороги. Беспалый перестал кататься и встал на подгибающиеся лапы. Теперь он был полностью слеп.

– Клюв у меня, конечно, поменьше, чем у ворона, зато таких шпор больше ни у кого нет, – проскрипел петух, выбираясь из кустарника, куда его закинуло ударом. – Вовремя я подоспел!

– Боюсь… боюсь, ты все‑таки опоздал, – вздохнул я.

– Ничего себе! Я рисковал жизнью, и вот она – людская благодарность… – Петух проследил за моим взглядом и умолк.

Бурый неподвижно лежал в луже крови, еще продолжавшей вытекать из разорванного горла.

– Перестаньте уже переживать, – фыркнула Иголка. – Можно подумать, раньше вам солдат терять не доводилось!

– Да я не переживаю…

– Угу, то‑то мне спину уже натерли, ерзая.

– Извини. Просто, понимаешь… он ведь на самом деле и не был солдатом. Просто пес, старый беззубый пес. И я повел его на смерть. Если бы мы не встретились, он так и жил бы себе в Думмкопфе…

– Он бы умер этой зимой, – жестко оборвала меня Иголка. – Именно потому, что он был старый пес без клыков. Подох бы от холода и голода. А так – он умер в бою, сражаясь. Не оскорбляйте его жалостью, капитан.

Я промолчал. Иголка все сказала правильно, но легче мне от этого не стало. Да и сама лошадь выглядела расстроенной. Даже Транквилл, не питавший особо теплых чувств к Бурому, ехал нахохлившись и молчал.

– Господин капитан, лес заканчивается, – подала голос Иголка. – Надели бы вы шляпу.

– Спасибо, Иголка. Ты помедленнее скачи – нам внимание привлекать незачем.

– Шутите? Карлик с петухом на лошади – да на нас никто и не посмотрит! Подумаешь – эка невидаль!

– Твоя ирония неуместна. Это – столица. Здесь привыкли ко всему. – Я, не отрываясь, смотрел на приближающиеся башни Куаферштадта. – На самом деле я мог бы уже снять маскировку. Пусий Первый видел меня, так что если ему доложат, что аудиенции просит говорящий кот, он догадается, о ком речь.

– Я бы не рекомендовал этого делать, – посоветовал Транквилл. – Король королем, но первым тебя увидят местные обыватели. В лучшем случае мы застрянем в толпе любопытных. Но гораздо больше вероятности, что нас побьют камнями – на всякий случай.

– Пожалуй, ты прав, – признал я наличие рационального зерна в словах петуха. – Похожу еще немного в этом маскарадном костюме. Давай, Иголка, скачи к главным воротам. Вроде бы у нас есть еще пара дней до Хеллоуина, но я не уверен…

Последним местом обетованным на нашем пути было совсем уж маленькое село. Там мы дали одно представление, запаслись едой и заодно узнали, какое число было в тот день. Тем не менее у меня были все основания подозревать, что селяне назвали мне число весьма и весьма приблизительно, поскольку следил за календарем сельский священник, от старости похожий на ожившие мощи какого‑нибудь святого. А потом спросить было некого – дорога все время шла через лес, других путешественников мы не встретили, дни путались в моей голове от усталости и тревоги. Ну… сейчас мои сомнения разрешатся.

– Пять серебряных за лошадь и десять медяков за петуха, господин, – равнодушно скользнув по мне взглядом, назвал сумму пошлины стражник. – Имеете при себе какие‑либо товары на продажу?

– Нет, я просто путешественник. Видите – даже сумки пустые.

– Тогда еще один серебряный в казну на развитие туризма.

– Держите. – Я, не пытаясь торговаться, протянул деньги. – А какое сегодня число?

– Тридцать первое октября…

Я чуть не взвыл от досады.

– Иголка, быстрее во дворец. Вдруг… – Я попытался придумать, что могло бы спасти меня, но ничего в голову не приходило, кроме совсем уж маловероятного. – Вдруг придворный маг сможет меня отправить во дворец Хилобока?

– Есть, капитан!

– И как ты собираешься попасть к королю? Вот так просто постучишься в дверь и скажешь – хочу поговорить с его величеством?

– Почему бы и нет? Ничего другого мне в голову не приходит. В конце концов, я спас его племянницу, вернул трон его двоюродному брату. Думаю, он будет рад меня повидать! – отгоняя сомнения, ответил я.

Иголка свернула на центральную улицу, проскакала по ней галопом, заставляя прохожих отпрыгивать к стенам, вынесла меня на площадь перед дворцом и резко остановилась.

– Иезус Мария… Что здесь происходит?

Вся площадь была забита… существами, выглядевшими по большей степени пестро и странно. Больше всего толпа напоминала сборище ведьм, чертей и прочей нечисти на Лысой горе, как это описывал наш полковой капеллан. Правда, столы с жареными змеями и супом из болотной тины отсутствовали, также не заметил я плясок обнаженных ведьм и массовых греховных развлечений, что – если судить по живописным рассказам того же капеллана – являлось обязательным условием шабаша. Ведьмы, черти, упыри, призраки и прочие подозрительные личности вели себя весьма чинно и самым греховным занятием, что я углядел со спины Иголки, была игра в кости, которой предавалось несколько группок нечисти. Причем все это непотребство происходило при свете дня!

Поборов испуг, я окликнул скучающего рядом скелета в поношенной монашеской сутане.

– Эй, уважаемый! А что это здесь творится?

– Бардак! – охотно отозвался скелет. – Полное отсутствие организации!

– Да?

– Ну а чего ожидать, когда за дело берутся любители? Особенно такие безответственные, как наш Пусичка. «Ах, желаю чтобы мне сделали красиво!» – довольно похоже передразнил разговорчивый скелет жеманный голос Пусия Первого. – И забыл небось сразу же про нас. А мы паримся здесь уже с самого утра!