Однако дальнейшие успехи были остановлены вследствие появления в XIV веке на его границах нового опасного соседа — великого княжества Литовского.
На берегах Балтийского моря и на среднем Немане исстари обитали литовские племена. Ослабление Южной Руси совпало с периодом объединения и усиления этих племен. Теснимые тевтонами, эти племена начинают двигаться на восток. К XIV веку литовские князья начинают настойчиво проникать в Галицко-Волынскую землю. Ослабевшие к этому времени татары уже не сумели отразить литовцев. Не сумели организовать отпор и сами галицкие князья, у которых руки были связаны как подчиненностью татарам, так и происходившим одновременно усилением Польши, внушавшим чрезвычайное беспокойство правителям Галичины. В результате литовский князь Ольгерд (умер в 1377 году) присоединил к Литовскому «государству большую часть Южной Руси, включая Киевское, Переяславское и Черниговское княжества. Таким образом, не только западные, но и почти все восточные русские области подпали под литовское влияние.
Однако завоевание литовцами Галицко-Волынской Руси само по себе мало отразилось на судьбах ее населения. Менее культурные литовцы не только не пытались ломать русские обычаи и порядки, но сами охотно заимствовали их. В шестидесятых годах XIV века литовский князь Ольгерд принял православие, и многие литовцы начали переходить в православную веру. Литовско-русское государство было гораздо более русским, чем литовским. Как говорит историк Александра Ефименко, «русский элемент составлял девять десятых территории и населения Литвы. Преобладая политически, русский народ преобладал и культурно. Русский язык, православная вера, русские нравы и обычаи господствовали, и литовская национальность не проявляла себя ничем в русских областях».
Аналогично высказывается и другой историк, В. О. Ключевский: «Покорение Западной Руси литовскими князьями сопровождалось подчинением Литвы русскому влиянию… Русский язык и русское право, русские нравы вместе с православием… распространялись среди полудикой языческой Литвы. Культурное сближение соединенных народностей под преобладающим воздействием более развитой из них — русской — шло так успешно, что еще два-три поколения, и к началу XVI века можно было ожидать полного слияния Литвы с Западной Русью».
Но на политическом горизонте появился новый хищник, протянувший руку к русским землям. То был польский король.
Еще в 1018 году польский князь Болеслав I с войском, состоявшим из поляков, а также 800 наемных немцев и венгров, завладел Киевом. Болеслав действовал под предлогом оказания помощи своему зятю, князю Святополку (в народной памяти этот князь сохранился под именем «Святополка Окаянного»), принужденному бежать из Киева после того, как он убил родных своих братьев Бориса, Глеба и Святослава. Другой из братьев, новгородский князь Ярослав, выгнал поляков из Киева, причем большую помощь в этом ему оказали народные восстания против иноземцев.
Спустя 50 лет, также изгнанный киевлянами, князь Изяслав обратился за помощью к польскому князю Болеславу II, и тот, в свою очередь, захватил Киев, но также должен был удалиться вследствие массовых восстаний русского населения.
В 1340 году польский король Казимир III, опираясь на поддержку Венгрии и римского папы, вторгся в Галичину, опустошил Львов, но был вытеснен боярином Дмитро Дедко. Однако в 1349 году Казимиру удалось завладеть Галичиной.
Положение жителей тотчас резко ухудшилось. Русская народность подверглась политическому, экономическому и религиозному преследованиям. Польские вельможи старались утвердить взгляд на русских как на нечто низшее в культурном отношении, недостойное пользоваться теми же правами, какие присваивали они себе.
Судьба галицийского населения побудила жителей других русских земель ожесточенно сопротивляться польской агрессии. Русское население понимало, что если при литовцах удалось сохранить свой общественный и культурный уклад, то польская оккупация несет гибель под игом шляхты, под игом польского крепостнического права. Поэтому оно всячески противилось распространению польского влияния. Тогда поляки сделали ловкий дипломатический ход: они устроили бракосочетание польской королевы Ядвиги с великим князем литовским Ягайло (1385); при этом Ягайло дал обязательство присоединить к Польше все подвластные Литве земли (так называемая Кревская уния).
Вступая в брак, Ягайло перешел в католичество и обещал крестить свой народ по католическому обряду (до тех пор большинство литовцев было язычниками). Принятие католицизма способствовало тесному общению литовцев с поляками, все более увеличивавшемуся по мере проникновения польских порядков. Одновременно Ягайло запретил знатным литовцам, проживавшим на Литве и Руси, дружить с русскими, которые не захотят перейти в католичество.
Данное Ягайлой обязательство о присоединении литовских земель к Польше оставалось в течение долгого времени пустым звуком: слишком велика еще была оппозиция со стороны почти всех классов. Правивший Литвой с 1392 по 1430 год Витовт основной целью своей политики поставил борьбу с польскими притязаниями. Правда, и Витовт содействовал тесной культурной связи с Польшей, но он всячески охранял самостоятельность великого княжества Литовского. После его смерти литовская аристократия старалась держаться той же программы. Однако шли годы, и влияние Польши становилось все более заметным, ее щупальцы все плотнее охватывали Литву.
В социально-общественном строе Галичины происходят большие изменения. Дотоле этот строй не был полностью феодальным: свободные сельские группы не потеряли еще экономической и правовой самостоятельности, имелось большое количество свободного городского населения и т. п. Но установление польского владычества ознаменовалось образованием новых привилегированных сословий: шляхты (военно-служилого землевладельческого класса), католического духовенства и других. К середине XV века шляхетское законодательство приобрело господство во всех областях государственной жизни галицко-волынских земель. Литовские и русские вельможи, которым в первой половине XV века были предоставлены все привилегии польской шляхты при условии принятия ими католичества, в большинстве своем ополячились. Широкие же массы населения, остававшиеся верными русской народности, с ее обычаями и порядками, были поставлены в бесправное, бедственное положение.
Эксплоатация крестьян особенно усилилась с конца XV столетия. В Галичине и Волыни стала интенсивно развиваться система фольварков, то есть помещичьих хуторов с собственным хозяйством. Для обработки помещичьих земель требовались рабочие руки; поэтому паны стремились лишить крестьян их участков и превратить в своих крепостных.
Происходит процесс личного закрепощения крестьян, превращения их в простую собственность всевластного дворянства. Крестьянам было воспрещено покидать поместья, в которых они жили; они не могли, владеть землями, не могли вести судебных дел; право суда над ними было передано из рук великокняжеских чиновников в руки помещиков. За убийство шляхтича (или попытку убийства) крестьянин подлежал мучительной казни, причем для признания его виновным было достаточно свидетельских показаний двух шляхтичей. Польская конституция 1557 года предоставляла помещику и его управляющему право самим казнить своих крестьян смертью. В 1573 году была обнародована новая конституция, согласно которой «духовные и светские владельцы имеют право на полное послушание и повиновение своих подданных, которые если бы осмеливались, под предлогом религии, им сопротивляться, то такие владельцы могут своих крестьян как в духовном, так и в гражданском отношении подвергать наказанию по своему усмотрению».
Свободные прежде земледельцы оказались на положении рабов, сделались «хлопами», «быдлом»; всякий шляхтич волен был издеваться над ними, как ему вздумается. К экономическому гнету примешивалось желание панов унизить национальное чувство закрепощенных, вытравить воспоминание о прежней вольной жизни. Поэтому польский гнет был особенно тяжел. За малейшую провинность крестьян немилосердно истязали. А чем более угнетены и терроризированы были крестьяне, тем больше росла и экономическая эксплоатация их.
