7 декабря бригада с боем освободила совхоз «Озерецкий» и село Белый Раст.

Началось преследование отходящего врага. Расчет Лобченко шел вслед за нашей пехотой. Лесами, по глубокому снегу, где на лошадях, а где на себе тянули комсомольцы пушку.

Позади уже остались Истринское водохранилище, крупная станция Чисмена. Бригада моряков подходила к Волоколамску. Здесь, на Ламе, и развернулось большое сражение. Фашистское командование создало на берегах реки мощную оборону и собиралось остановить контрнаступление нашей армии.

При наступлении на село Ивановское, расположенное на западном берегу Ламы, наши наблюдатели засекли фашистскую батарею, которая своим огнем мешала продвижению моряков. Расчет сержанта Лобченко подтянул сюда орудие. После третьего залпа фашистская пушка была уничтожена.

Немцы не сразу заметили в общем артиллерийском хоре голос одного орудия. А оно методически и настойчиво подавляло огневые точки врага. Но вот гитлеровцы засекли орудие, причинившее им большой урон. Четыре фашистских танка вместе с группой автоматчиков двинулись на позицию артиллеристов. Комсомольцы приняли бой. Они подбили один, затем другой танк. Но тут из-за машин выбежали автоматчики и открыли огонь по расчету. Обливаясь кровью, упал Давлетин, уткнулся головой в снег Карпенко. Однако остальные моряки гранатами и автоматными очередями отбили атаку. Жизненко открыл огонь по головному танку, который продолжал двигаться прямо на орудие. Еще раз блеснул огонь, и машина юзом проползла еще немного и остановилась буквально в тридцати метрах, прошитая снарядом.

«Над нами нависла серьезная опасность, — рассказывал наводчик Жизненко в письме на Тихоокеанский флот, — Не попади мы хоть одним из оставшихся двух снарядов в танк, он раздавил бы нас вместе с пушкой. Но нам удалось попасть в него, и он завертелся на одной гусенице, не прекращая вести огонь. В этот момент танковый снаряд разорвался недалеко от нашей пушки и погнул ствол. Упали, раненные, Лобченко, Познухов и Черников.

Немецкие пехотинцы, увидев, что мы прекратили стрельбу, пошли в атаку. Разрядив в гитлеровцев последний диск автомата и бросив две гранаты, мы заставили их залечь. А тут вскоре подошло подкрепление. Тяжелораненого сержанта Лобченко перенесли в избу. Спасти его не удалось. Он умер».

Небольшая группа отважных моряков-комсомольцев только в одном бою уничтожила три вражеских орудия, три танка и около сотни солдат и офицеров.

За бесстрашие, отвагу и мужество в боях за Родину комсомольцы Жизненко, Познухов и другие были награждены орденом Красного Знамени. Сержант Алексей Андреевич Лобченко посмертно награжден орденом Красного Знамени. Его имя навечно занесено в списки батареи.

Жители села Ивановского воздвигли на территории техникума памятник морякам 64-й морской стрелковой бригады.

В Ленинграде в Центральном военно-морском музее хранится противотанковое орудие № 115. «С этим орудием воевал зимой 1941 года отряд моряков под командованием младшего политрука Дуклера» — гласит надпись на пушке.

Чем же знаменита эта пушка? Кто были обслуживающие ее моряки и какой подвиг они совершили?

А. Л. Дуклер — младший политрук одной из батарей 45-миллиметровых орудий. До войны он служил в дивизионе малых охотников во Владивостоке. В морскую пехоту пошел добровольцем.

Командир противотанкового дивизиона капитан Демин получил приказ выдвинуть часть орудий в район села Белый Раст и нанести внезапный огневой удар по сосредоточению живой силы и техники противника.

Эта задача была поручена батарее, где политруком был Дуклер. Ночью, когда скрылась за облаками луна, батарея снялась со своего места. Выехав из леса, артиллеристы увидели, как горел Белый Раст. Окраина села, спускавшаяся в лощину, была охвачена пламенем.

Водители дали полный ход. Фашисты заметили автомашины с орудиями и открыли артиллерийский огонь. Засвистели снаряды. Они гулко рвались справа, слева, впереди. Но машины, осыпаемые снегом, мерзлой землей и осколками, бешено мчались вперед. Им удалось проскочить пригорок и нырнуть в темную лощину.

У крайних домов расчеты быстро развернули пушки и открыли огонь по центру села, где фашисты сосредоточили боевую технику. Снаряды рвались в самой гуще танков, орудий и автомашин, стоявших возле церкви. Захватчики терпели большой урон. Но вскоре и фашисты подвергли обстрелу нашу батарею. Политрук Дуклер с группой бойцов находился у орудия старшины 1-й статьи Литвинова, которое прикрывало отход батареи. Спустя несколько минут Дуклер заметил, что в них стреляют со всех сторон. «Нас окружили», — мелькнула тревожная мысль.

Да, так оно и вышло. Морякам (их было 23 человека) ничего другого не оставалось, как выбрать удобную позицию и драться до последнего. Оглядевшись вокруг, политрук батареи заметил одиноко стоявшую на отшибе большую избу. Он скомандовал занять ее. Выбив рамы, установили орудие, два ящика со снарядами и приготовились к осаде.

На рассвете Литвинов заметил около церкви танк с отсеченным орудийным стволом. Он стоял без движения. Все думали — подбитый. Старшина, дабы не тратить зря снаряды, решил проверить, как будет реагировать танк. Он взял каску, надел ее на палку и выставил в боковое окно. Танк ожил — пули зацокали по каске.

— Ага, живой, гад! — сказал Литвинов и сам встал к прицелу. Двумя снарядами он поджег танк.

Наконец, терпение изменило фашистам. Сосредоточившись у соседних домов, за колодцами и в сугробах, они поднялись и пошли в атаку. Моряки встали к окнам и открыли огонь из пушки и винтовок. Впереди атакующих шел офицер. Когда до него было не более 30 метров, Дуклер прилег к подоконнику и патрон за патроном выпустил всю обойму пистолета. Офицер упал. Солдаты залегли.

Гитлеровцы, потеряв надежду взять моряков живыми, подожгли соседний сарай. Повалил густой дым. Он проникал в осажденный дом. Стало тяжело дышать, трудно наблюдать за обстановкой. Но защитники, заняв круговую оборону, напрягали все силы, чтобы выстоять.

Целый день шел неравный бой. Десятки неприятельских трупов валялись вокруг, ни одному фашисту не удалось прорваться к дому. Правда, далось это нелегко: многие моряки, в том числе политрук, были ранены.

Старшина 1-й статьи Георгий Литвинов с изумительным хладнокровием управлял огнем. Снаряды были на исходе, поэтому он, прежде чем выстрелить, тщательно прицеливался и бил уже наверняка. Сказывалась флотская выучка: до фронта Литвинов был наводчиком на береговой батарее Тихоокеанского флота.

Наступили ранние зимние сумерки. Фашисты стали окружать избу плотным кольцом. Здравый смысл говорил: надо отходить. Важно, чтобы хоть кто-нибудь из артиллеристов добрался до своих: ведь за сутки удалось многое узнать о силах и системе обороны врага. Решили выходить по одному. Пушку пришлось оставить, а затвор от нее Литвинов закопал в подполье.

Политрук уходил последним. Когда он дополз до огорода, услышал неподалеку немецкую речь. Фашисты шли в его сторону. Притворился убитым. Прошли. Превозмогая боль и слабость от потери крови, Алексей Леонович выбрался за село и в лесочке встретил остальных моряков. Их было двадцать.

После ранения Алексея Леоновича отправили в Москву на лечение. Потом военные дороги участников боя за Белый Раст разошлись. Когда окончилась война, Дуклер демобилизовался. Сейчас он возглавляет отдел в одном московском научно-исследовательском институте. Георгий Литвинов успешно воевал, прошел путь от Москвы до Берлина. Стал командиром дивизиона.

Несколько лет назад уволился в запас и теперь работает на Украине.