Охваченная гневом, Сесиль де Маршан вскочила с кровати и закричала:

— Да как вы смеете говорить мне такое! Вы, кажется, забыли, с кем имеете дело!

Кейд невозмутимо ухмыльнулся:

— Отчего же? Я помню, что вы — развратная племянница губернатора.

Сесиль сжала руки в кулаки и заверещала:

— А вот вы — жалкое ничтожество! Грубиян сомнительного происхождения и с подмоченной репутацией! Да как вы смеете отказываться жениться на мне после всего, что между нами было!

— Я предупреждал вас, Сесиль, что не намерен связывать себя брачными узами с кем-либо, — парировал Кейд и, достав из шкафа сухую брючную пару, надел ее и стал застегивать пуговицы.

— Да, — согласилась Сесиль. — Но я полагала, что ко мне ваши слова не относятся.

— Послушайте, мне искренне жаль, что произошло недоразумение, однако такова истина. Ради Бога, не обижайтесь на меня, ведь я отвергаю вовсе не вас, моя милая, а саму идею вступления в брак. Она претит моей свободолюбивой натуре. Поймите же вы наконец, что превыше всего я ценю свободу!

Сесиль вздернула свой аристократический носик и тихо промолвила:

— Что ж, вы об этом еще пожалеете!

Насторожившись, Кейд прищурился:

— Вы, кажется, мне угрожаете? Как прикажете понимать ваши слова?

Не удостоив его ответом, она покинула дом. А на другое утро к нему пожаловал взвод солдат во главе с сержантом, возвестившим, что он арестован за участие в дуэли.

— Любопытная формулировка! — хохотнув, воскликнул Кейд и стал одеваться, чтобы последовать в тюрьму. — Вот уж не думал, что меня упекут за решетку за то, что я отстаивал свое доброе имя.

В сырой камере, где он провел несколько дней, у него было достаточно времени, чтобы хорошенько поразмышлять над превратностями судьбы и несовершенством законов. Духота, сырость и скудный рацион отнюдь не лучшим образом отразились на его здоровье. Тем не менее он понял истинную причину своего ареста еще до того, как его доставили в кабинет, где за столом сидел смуглолицый офицер с каменным лицом. Он даже не взглянул на Кейда, когда того ввели в комнату, а лишь брезгливо поморщился, втянув ноздрями воздух, исходивший от арестованного, и недовольно промолвил:

— Как скверно, однако, от вас пахнет, месье Колдуэлл!

Он достал из кармана надушенный льняной платок и прикрыл им нос. Напыщенный жест офицера позабавил заключенного, он ухмыльнулся и ответил, вскинув бровь:

— Представьте себе, сэр, что меня он совершенно не раздражает: я свыкся с ним за время своего заточения.

Кейд звякнул кандалами, переступив с ноги на ногу, и сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. В животе у него бурчало от отвратительной пищи, которой его кормили, а голова чесалась от укусов обосновавшихся в волосах тюремных вшей.

Офицер вперил в него тяжелый взгляд и приказал отступить на несколько шагов.

— Послушайте, я же не напрашиваюсь к вам в гости, ваша честь! — парировал Кейд. — Если вам неприятно мое присутствие здесь, я с удовольствием избавлю вас от него. Только прикажите своим церберам отпустить меня!

Охранник молча ударил его прикладом между лопаток, и Кейд упал на колени. Офицер встал из-за стола, прошелся по кабинету, пристально поглядел на арестованного и наконец проговорил:

— Я буду краток, месье Колдуэлл. Вас арестовали за участие в запрещенной законом дуэли, свидетели которой могут дать на суде показания против вас. Исход судебного разбирательства предрешен, он будет не в вашу пользу. Но я могу подсказать вам, как избежать неприятностей. Вы согласны сотрудничать со мной?

— Позвольте узнать, каковы условия сделки? — спросил, немного поразмыслив, Кейд.

Офицер сел на край стола, взял со стоявшей на нем тарелки пирожок и принялся с аппетитом его есть. В животе у голодного узника заурчало, по его скулам заходили желваки: креол явно издевался над ним, медля с ответом. Наконец офицер доел пирожок, обтер платком сальные губы и пальцы, слез со стола и сказал:

— Условия очень простые: вы женитесь на молодой леди, которую соблазнили, и все забывают о дуэли.

— Понятно. А если я откажусь? — спросил Кейд.

— Тогда вас повесят, — спокойно оповестил офицер.

— Какая приятная альтернатива! — с кривой усмешкой воскликнул Кейд. — Жаль, что я не погиб на дуэли!

Офицер расхохотался:

— А вы, однако, шутник, месье! Я слышал, что дама — особа весьма привлекательная и богатая. Так что же вас смущает? Посудите сами, зачем вам умирать в расцвете лет? Иногда и в браке можно найти некоторые утешающие аспекты. В конце концов, вам всего двадцать четыре года! — Он подал знак охраннику, и тот рывком поднял узника с колен. — Уверен, что одной ночи вам с лихвой хватит на размышления. Завтра я распоряжусь привести вас ко мне, месье, чтобы услышать ответ.

Однако в камере Кейду пришлось пробыть еще двое суток, страдая от оков и голода, прежде чем его вновь вызвал к себе креол. На сей раз офицер скорчил ужасную гримасу, как только Кейда ввели в кабинет, и вскричал:

— Боже, теперь от вас воняет еще сильнее, месье! Просто ужасно! Фу! Ну, говорите скорее, согласны ли вы жениться?

— Да, — ответил Кейд.

Усмехнувшись, офицер отдал приказ, чтобы его немедленно освободили.

— Говорят, что он не имеет себе равных в искусстве фехтования, — поведала Изабо Лоретте, расчесывая ее шелковистые волосы.

— О ком ты говоришь? — спросила Лора, глядя на себя в зеркало. Лицо ее было бледным, под глазами залегли темные круги. Занятая своими мыслями, она слушала няньку рассеянно. Однако едва лишь та упомянула о каком-то мастере шпаги, она насторожилась.

— О женихе Сесиль де Маршан, разумеется! Это ведь он тогда победил на дуэли вашего драгоценного учителя месье Розьера! — улыбнулась Изабо.

Лоретта хитро прищурилась:

— А что тебе еще о нем известно?

— Молва утверждает, что недавно он вышел победителем еще в шести дуэлях, за которые и был посажен за решетку. Впрочем, злые языки говорят, что причина его заключения в другом — он не пожелал жениться на племяннице губернатора, — ответила Изабо.

— Да разве можно верить сплетням! — сердито воскликнула Лоретта. — Что же касается Сесиль де Маршан, то я сомневаюсь, что кто-нибудь согласится на ней жениться. Она глупа, спесива и строптива! У нее на уме только одни мужчины, она постоянно о них говорит. Общение с ней для меня всегда подлинная мука. Она на два года старше меня, и ей давно пора поумнеть.

— Однако же она в скором времени выйдет замуж, а ты — нет, — заметила Изабо, закалывая ей гребнем волосы.

— Но ее жених предпочел супружеским узам тюремную камеру. Жаль, что у него не хватило мужества остаться непреклонным до конца! — в сердцах воскликнула Лора и вскочила со стула. — Любопытно, кто он?

— Он не креол, — с сожалением промолвила Изабо, словно его происхождение объясняло досадную слабохарактерность жениха племянницы губернатора. — Его мать — испанка, отец — американец. Французской крови в его жилах нет.

— Довольно об этом! — внезапно побледнела Лоретта. — Меня сейчас беспокоит женитьба моего папочки. — Она подошла к окну и уставилась на темную улицу. — Сердце подсказывает мне, что в моей жизни все скоро переменится, — вздохнула она.

Изабо ничего ей не ответила, хотя и сочувствовала своей юной госпоже. Предчувствие не обманывало несчастную девушку. Филипп Аллен уступил требованию Карлотты и решил отправить свою дочь за границу учиться на долгих четыре года. Служанка случайно подслушала их разговор, но боялась рассказать о ней своей воспитаннице. Сам же Филипп намеревался поставить Лору в известность о своем решении лишь после своей свадьбы.

Изабо неслышно подошла к Лоре и негромко промолвила:

— Я уверена, моя малышка, что ты с честью преодолеешь все трудности, с которыми столкнешься в будущем, потому что знаю, какой у тебя твердый характер. Силы воли у тебя гораздо больше, чем у твоей покойной матери.

Лора впилась в служанку пытливым взглядом: