Вороны лакомились тремя свежими трупами. Один из них лежал на спине, и его лицо уже было почти полностью обглодано питающимися падалью птицами. Два других трупа лежали лицами вниз, утонув головами в лужицах стоячей воды. Спина одного из этих двоих была жестоко изрезана, из спины второго торчало несколько арбалетных дротиков. Человек с изрезанной спиной был одет как купец, хотя сейчас его одежда была запачкана кровью и грязью.

Во время дальнейших поисков обнаружились сброшенные в грязь ящики с товарами, а следы колес говорили о том, что после остановки фургон возвратился на дорогу и направился в южном направлении. Дрю показалось, что все здесь понятно, и он коротко подытожил:

– Это дело рук Лукаса и Ванкаскана.

– Почему ты так думаешь? – спросила Уитли, которую явно мутило от вида свежих трупов.

– Ни один уважающий себя бандит не бросит в грязь такую роскошную добычу, как эти товары. Да и вряд ли станет убивать ради нее столько людей.

Уитли согласно кивнула, разворачивая своего Ченсера в сторону от трупов. Дрю повернул свою лошадь вслед за ней.

– Поехали, – сказала Уитли, – пока этот проклятый дождь не смыл все следы, которые они оставили вдоль дороги.

Ливень все усиливался, он уже прогнал почти всех путешественников с дороги, заставил их искать укрытие. Отдохнувшие лошади споро бежали вперед, понукаемые всадниками, чувствовавшими, что те, кого они преследуют, уже совсем рядом. Теперь у Лукаса и Ванкаскана есть фургон, а разве может фургон соперничать в скорости с хорошим, отдохнувшим рысаком? Ясное дело, не может. Дрю и Уитли ненадолго остановились в полдень в том месте, где Талстафф Роуд пересекала реку Кинмур. Напились свежей воды, напоили лошадей, наполнили бурдюки и готовились двинуться дальше – дождь по-прежнему барабанил по их зеленым дорожным плащам с поднятыми капюшонами.

– Удобнее было бы догонять их на лодке, – недовольно бурчал Дрю. – Никогда не видел такого чертова дождя.

– Постараемся сегодня на ночь найти укрытие, в котором есть огонь, – сказала Уитли. – Просушим нашу одежду.

– Да нет, я не жалуюсь. С радостью готов терпеть дождь, наводнение, любую непогоду, лишь бы убраться из города.

Уитли заткнула бурдюк, внимательно посмотрела на Дрю, а затем улыбнулась – ко лбу над глазом у нее прилип мокрый локон.

– Сбегаешь, да?

Дрю отрицательно покачал головой.

– Не сбегаю, а бегу вслед за Гретхен. Это разные вещи.

– Не надо, не прикидывайся, я на твоей стороне. Да, мы хотим найти нашу подругу и доставить ее в целости и сохранности домой. Но это же для тебя не все – скажем так, не совсем все.

Дрю был искренне удивлен замечаниями Уитли и покосился на нее сквозь дождь.

– Здесь, за городом, ты стал совершенно другим, – продолжила Уитли. – Такое впечатление, что ты сбросил непомерный груз. Вернулся в знакомую обстановку.

Дрю повел плечами, закупорил свой бурдюк.

– Да, здесь я в своей стихии. Здесь все знакомо: Холодное побережье, река Кинмур. Мы с тобой оба чувствуем себя не в своей тарелке в Хайклиффе.

– Но ты должен привыкать, Дрю, ведь ты – будущий король Вестланда.

– У меня на первом месте друзья – ты, Гретхен, Гектор.

– Но ты нужен всей Лиссии, всему ее народу.

– Сейчас ты говоришь точь-в-точь как твой отец, – раздраженно буркнул Дрю.

– Не придирайся, – рассмеялась Уитли. – И не морочь мне голову. Я понимаю, что ты не мог оставаться в Хайклиффе, когда кто-то похитил девушку, которую ты любишь.

Дрю хотелось кое-что заметить по поводу слова «любишь», но он не воспользовался случаем, а Уитли между тем продолжала:

– Но вот мы найдем ее и, будем надеяться, освободим – что дальше? Ты возвратишься в Хайклифф вместе с нами? Ответь честно, Дрю. Мне ты можешь сказать все как есть.

Она снова улыбалась, на выбившихся наружу локонах блестели дождевые капельки. Дрю подумал немного, а затем ответил:

– Если честно, сам не знаю.

Уитли рассмеялась, а Дрю вскинул руку, привлекая ее внимание.

– Я не собираюсь лгать тебе, Уитли. Просто меня об этом никто еще не спрашивал. – Он повел руками по сторонам. – Да, я по-прежнему чувствую себя парнем с Холодного побережья. Меня заставили измениться, стать совсем другим – причем так поспешно, что у меня в голове все перевернулось. Что странного в том, что я не хочу быть королем? Что хочу вместо этого вернуться к своим корням?

– Но твои корни-то здесь, – она ткнула Дрю пальцем в мокрый плащ, целясь ему в сердце. – Ты Волк, Дрю, и от этого никуда не деться. А я Медведица. Такова наша судьба. Мы оборотни, Верлорды, и мы рождены, чтобы править.

– Ты, кажется, не поняла, – произнес он, делая шаг к своей лошади.

– Погоди, – сказала Уитли, ухватила Дрю за плащ, потянула назад и сердито продолжила: – Я понимаю тебя лучше, чем кто-либо, Дрю. Мне тоже хотелось бы сбежать – точнее, избежать судьбы придворной леди из Брекенхольма. Да, я расхаживаю в наряде следопыта из Лесной Стражи, но кого на самом деле я пытаюсь обмануть? Когда настанет время, меня выдадут замуж, хочу я того или нет. Выдадут из политических соображений, чтобы укрепить связи между двумя домами Верлордов. Такова моя судьба. Разница между нами лишь в том, что у меня было намного больше времени, чтобы свыкнуться со своим предназначением.

Она грустно улыбнулась, и Дрю понимающе кивнул. Наверное, будущий король выглядел сейчас очень несчастным, потому что Уитли шагнула вперед и обняла его. Дрю сжался. Его дыхание вдруг стало прерывистым, сердце бешено забилось в груди. Заметила ли это Уитли? Наверное, да, недаром же она была следопытом. Оба они неожиданно почувствовали какую-то неловкость и поспешили разорвать объятия, неуклюже улыбаясь друг другу.

– Пожалуй, нужно двигаться дальше, – сказала Уитли, лихо вскакивая на спину Ченсеру.

– Да, – кивнул Дрю, тщетно пытаясь подобрать нужные слова и также забираясь в седло.

До самого вечера они ехали молча, погрузившись каждый в свои мысли. Когда на небе уже замерцали первые звезды, всадники свернули наконец с дороги и направились к небольшой рощице, видневшейся неподалеку на востоке. Кроны деревьев надежно прикрывали от дождя и путников, и лошадей, которых Уитли повела привязывать на ночь.

– Хочешь, я пойду поищу хвороста? – спросил Дрю и тут же мысленно обругал себя за то, что разговаривает как ребенок.

Уитли кивнула, глядя поверх седла Ченсера.

– Если сможешь найти что-нибудь достаточно сухое, чтобы сжечь его. Хорошо бы, ведь мы промокли до нитки. Костер, конечно, может привлечь внимание, но уж лучше это, чем умереть от воспаления легких – а мы его заработаем, если проведем всю ночь в мокрой одежде.

Дрю моментально сорвался с места, он был счастлив хоть ненадолго остаться в одиночестве. У него из головы не шел тот случай сегодня днем, когда они обнялись с Уитли. Она была его другом, и Дрю совершенно не желал, чтобы его отношение к Уитли каким-то образом изменилось.

Хватало того, что он не мог достаточно уверенно определить свои чувства к Гретхен. Стать при этом еще и неуверенным в своем отношении к дочери Бергана было, пожалуй, слишком. Это будет непосильной нагрузкой и для его головы, и для его сердца. Дрю мог лишь уповать на то, что Уитли не заметит того, как неловко он чувствует себя.

Дрю шарил по подлеску в поисках сухих веток, отбрасывая в сторону промокшие от дождя. Да, Уитли, разумеется, была права, он сбежал из города. Как ни опасна была дорога, Дрю был счастлив оказаться на ней, радовался тому, что каждый новый день погони за Гретхен еще больше отдаляет его от Хайклиффа и ответственности перед Советом Волка. Здесь, на дороге, он вновь был Дрю Ферраном, сыном фермера, ничего не знающим и не желающим знать об управлении государством, но зато умеющим пасти овец. Да, он остановит Лукаса, он освободит Гретхен, но на этом все. Пусть Лиссией правит Берган – он уже прекрасно зарекомендовал себя на месте Лорда-протектора. И чем дальше от Хайклиффа, тем легче будет Дрю при первой же возможности незаметно исчезнуть со сцены.