На небе показались детские колени покойной Карны. Между ними на шхеры текла красная река.

Неужели он осмелится, чтобы Анна когда-нибудь забеременела?

Практичность женщин всегда приводила Вениамина в изумление.

Анна решила тут же уехать в Копенгаген, чтобы подготовиться к свадьбе. Он должен будет приехать потом. Ей хотелось немедленно сообщить обо всем домой. Времени в обрез. Нужно все хорошенько обдумать. Иначе «мама просто умрет, когда узнает об этом».

Он сказал, что не может на несколько недель уехать от Карны.

– Возьми ее с собой. Рано или поздно им придется смириться с тем, что у тебя есть дочь.

Его испугала решительность, звучавшая в ее голосе, но вместе с тем стало легче – она так просто отнеслась к этому!

В тот же вечер он созвал домашних, чтобы сообщить им важную новость.

Они с Анной обручились.

Никто не удивился. Это не было неожиданностью.

Сидя на своей табуретке в открытых дверях кухни, Олине сокрушалась, что свадьба будет не в Рейнснесе. Но больше для вида. Ей это было бы уже не под силу. Она была более слабой, чем хотела признаться.

Андерс обрадовался и поцеловал Анне руку.

– Будь я молодым, я бы поехал на свадьбу!

– Ты должен приехать! – сказала Анна.

Он улыбнулся и поцеловал ее в обе щеки.

Ханна с серым, застывшим лицом подошла их поздравить. Взгляд темных глаз был прикован к чему-то за спиной Вениамина. К чему-то, что было далеко-далеко.

– Чтобы управлять Рейнснесом, нужна настоящая дама, – тихо сказала она.

В ее словах звучала едва уловимая насмешка. Вениамин вспыхнул. Он надеялся, что Анна ничего не поняла. Ему следовало заранее подготовить Ханну. Но как к такому готовят?

На другой день Ханна собралась обратно в Страндстедет. Она должна сшить платья для сестер Олаисена. Они едут в Берген.

Вениамин предложил отвезти ее домой. Он назвал «домом» комнаты, которые она снимала в Страндстедете. Еще накануне он бы так не сказал.

Но Ханна уже обо всем позаботилась. В Рейнснес приедет Олаисен, ему надо что-то обсудить с Андерсом. Он сам заберет ее.

Сделав многозначительное ударение на слове «сам», Ханна посмотрела на него. Глаза у нее блестели, как у больной. Ресницы дрогнули и словно два опахала легли на щеки.

Вениамин кивнул. Прекрасно, она будет в надежных руках.

Они не разговаривали после того злосчастного утра возле его комнаты. Он не мог бы сказать, кто из них избегал разговора.

– Когда-нибудь я приеду в Страндстедет и посмотрю, как ты живешь, – сказала Анна.

– Милости прошу! У меня не так роскошно, как в Рейнснесе, – весело сказала Ханна.

Прибежала Карна, Ханна наклонилась и обняла ее.

– Ребенку нужна мать! Желаю удачи! – сказала она Анне.

Анна смутилась. Словно поняла: Ханна сомневается, что она способна справиться с ролью матери.

Вилфред Олаисен прибыл с кожаной папкой. Он показал Вениамину чертежи новой пристани и заговорил о сотрудничестве с Рейнснесом в отношении фрахта.

На пристани он поставит здание. Там будут почта и отделение для будущего телеграфа. Ему необходимы почта и телеграф. Олаисен хотел обсудить с Андерсом важный вопрос. Как он слышал, дела со скалами, которые расчистил Фома, идут неважно?

Вениамин кивал, не вслушиваясь в слова Олаисена.

И вздохнул с облегчением, когда Андерс увел гостя в контору при лавке.

Он не помнил, чтобы кто-нибудь без всяких на то причин был ему так же неприятен, как Вилфред Олаисен. И Ханна, взяв Исаака, отправилась с этим человеком по неверному морю!

Вместо того чтобы вздохнуть с облегчением, Вениамин стоял у окна с таким чувством, будто его обокрали. Но так ведь оно и было, черт побери!..

Андерс ушел на «Лебеде» в Берген. Теперь Вениамину не надо было делить Анну ни с кем. Не помня себя от радости, он бросился в залу и нашел Анну в слезах.

До нее дошли разговоры: Ханна страдает. Страдает из-за того, что Вениамин предпочел Анну.

– Кто тебе это сказал? – вырвалось у него.

– Я слышала, как это говорила служанка. Она думала, что вы с Ханной обручились на Троицу. Ее нисколько не смущало, что я могу это услышать, хотя Бергльот и просила ее говорить потише.

Анна высморкалась и вытерла глаза:

– Она сказала, что у вас был такой вид, будто вы обручились.

– И ты этому поверила?

– Карна сказала мне, что «настоящая» Ханна плакала перед отъездом, потому что хотела остаться с папой, – прошептала Анна.

Вениамин потерял самообладание. Карна?

Он бросился из комнаты, чтобы сейчас же найти Карну. Напрасно Анна звала его обратно.

Вениамин обогнул дом и выбежал в сад, он громко звал Карну. Хотя понимал, что она не отзовется, пока он так сердит. Когда он вернулся в залу, то нашел Карну в объятиях Анны.

Вениамин рванул ее к себе. Она испугалась и громко заплакала, но он не отпустил ее.

«Сейчас я наделаю глупостей, потому что боюсь потерять Анну», – думал он, унося брыкающуюся Карну из комнаты.

– Я хочу на чердак, к бабушке! – кричала Карна.

Он молча поставил ее на пол и открыл крышку лаза. Потом поднял Карну на чердак.

– Я скажу бабушке, что сегодня ты злой!

– Говори что хочешь, сопливая девчонка!

– Я больше никогда не спущусь!

– Я сам спущу тебя!

– Ты меня не найдешь!

– Найду, тебе нигде от меня не скрыться! Во всем мире у нас никого нет, кроме друг друга!

– Это правда, папа?

Она обернулась к нему, продолжая держаться за край лаза, как он учил ее.

При виде ее испуганного личика гнев Вениамина улетучился. И на смену гневу пришло бессильное чувство стыда.

Постучавшись, он вошел к Анне. Она была сдержанна, но спокойна. Он закрыл дверь и шагнул к ней:

– Прости, что я вспылил.

Она кивнула, перебирая что-то на комоде.

– Ханна страдает, – сказала она, стоя к нему спиной.

– Что же нам делать? Нам с тобой?

– Мы должны соблюдать приличия.

– И в чем же состоят эти приличия? Может, нам включить Ханну в наш союз? И жить втроем на мой знахарский доход?

Она обернулась к нему:

– Она не виновата, что любит тебя.

– А я виноват?

– Не знаю, но я поеду в Страндстедет и поговорю с ней. Одна!

– И что это даст? – спросил он резче, чем хотел бы.

– Не знаю.

– Это глупо, Анна!

– Не уверена, – упрямо ответила она.

Вениамин отвез Анну в Страндстедет и показал ей дорогу к дому Ханны. А сам пошел в единственный здесь погребок. Четыре ступеньки вниз. И занял столик у пыльного окна, чтобы не проворонить Анну.

Через час он увидел ее на склоне холма. Она шла сгорбившись.

Он вышел на улицу, Анна кивнула ему и молча взяла за руку. Он был не в силах расспрашивать ее.

– Давай поедим в гостинице, – предложил он.

– Я не хочу есть.

– А я хочу. – Он был настроен решительно.

– Как тебе будет угодно.

Пока они шли по Страндвейен, он рассказывал ей, каково быть доктором в таком захолустье. Не хочет ли она взглянуть на его кабинет? Они не успели побывать там, когда приезжали сюда с Андерсом.

– Я часто обедаю в гостинице, но боюсь, что до Копенгагена ей далеко.

Он болтал без умолку.

Ему казалось даже, что она его слушает. Но вдруг она схватила его за руку:

– Ханна живет в такой бедности! Она трудится день и ночь и не может свести концы с концами! Неужели ты не понимаешь, что она надеялась?

– На что?

– Что ты вернешься домой и женишься на ней.

– Анна, Ханна была замужем. Она вдова. Она жила своей жизнью, и я никогда не слышал, чтобы она на что-то надеялась.

– Ты и правда такой равнодушный? Или притворяешься?

Он остановился:

– Хорошо. Тогда скажи, что я должен сделать.