Ральф проводил ее к своему «ягуару», и они проехали довольно большой отрезок пути, прежде чем она поняла, что они едут не в Лондон, а на запад по дороге М4.

— Куда мы едем? — решительно спросила она, хотя уже могла догадаться, что он скажет в ответ.

— В «Гнездо чайки», — бесстрастно сообщил Ральф, — Артур считает, что так будет лучше всего.

— Что? — возмутилась Этель.

— Артур считает… — начал повторять он.

— Я слышала, что ты сказал! Останови машину! — потребовала Этель.

— Но это же полоса скоростного движения! — Ральф показал на спидометр. Машина шла на скорости восемьдесят миль в час. — Давай сначала подъедем к станции техобслуживания.

Спорить было бесполезно.

Они подъехали к станции. Ральф усадил ее за столик в кафе и отправился к стойке за кофе. Этель подумала, не улизнуть ли ей, но для этого пришлось бы просить какого-нибудь незнакомого подбросить ее.

Ральф принес кофе и прежде, чем она перешла в нападение, сказал:

— Мне позвонил Артур и попросил встретить тебя в аэропорту и отвезти в «Гнездо чайки», чтобы ты пожила там до его приезда. Он полагает, что мама сумеет оказать тебе большую помощь, чем Луиза, и я согласился с ним.

— Но я хочу жить в Лондоне!

— Очевидно, так оно и будет, когда вернется Артур. Но пока тебе лучше пожить в Корнуолле до полного выздоровления.

Наверное, он намеренно делает из нее ребенка, за которым нужен глаз да глаз. Этель была вне себя от ярости.

— Я пойду позвоню Луизе, — упрямо сказала она.

— Иди, — равнодушно произнес Ральф, — правда, я сомневаюсь, что она уже успела добраться домой. Но потом не упрекай меня за то, что ты от нее услышишь.

Этель заколебалась. Ральф выглядел так уверенно. Возможно, Луиза действительно завела любовника и не желает, чтобы в квартире был кто-то еще. А Этель никогда не нравились мужчины, которых находила подруга.

Ей хотелось заплакать. Она чувствовала себя девочкой-подростком, которую бросил парень, и ей казалось, что жизнь кончена. Ведь ей было всего девятнадцать.

Не видя выхода из создавшегося положения, она вернулась к машине вместе с Ральфом и, несмотря на все волнения, проспала всю дорогу до Корнуолла.

Миссис Макартур встретила Этель как дочь и, почувствовав некоторую напряженность в отношениях между нею и Ральфом, отправила его с каким-то поручением.

Этель излила ей душу, рассказав обо всех своих несчастьях, но свекровь заняла нейтральную позицию. Очевидно, она прекрасно понимала, что изменить Артура невозможно, хоть и не говорила об этом вслух. Она считала, что прежде всего Этель должна привести в порядок здоровье.

Этель собиралась остаться здесь на месяц до приезда мужа, а тогда они подыщут себе подходящий дом. Но ей пришлось пробыть в поместье шесть месяцев, в течение которых она поняла, что собственного дома у нее не будет, и жить с Артуром дальше стало невозможно.

Иногда Артур приезжал на день-другой просто, чтобы напомнить, что у нее есть муж, и чтобы она продолжала ждать.

Но в промежутках Этель изнывала от одиночества. Свекровь пыталась помочь ей, но Этель была слишком молода, чтобы увлечься игрой в бридж, в гости она не ходила, а посещать дискотеки считала непозволительным для замужней женщины. Она помогала вести домашнее хозяйство и проводила время в основном сидя у окна, читая и любуясь чудесным ландшафтом. Иногда взбиралась на скалы в надежде, что чистый воздух и морской пейзаж помогут ей отвлечься от мрачных мыслей. Такова была жизнь, и ей казалось, что она постепенно умирает.

Положить этому конец решила миссис Макартур. Она видела, как за год яркие голубые глаза Этель потеряли блеск и стали напоминать холодное зимнее небо, и решила, как она потом часто говорила, что-либо предпринять.

Миссис Макартур считала, что Этель нужна разрядка, и попросила Ральфа взять ее с собой на прогулки на яхте, познакомить с друзьями по спортивному клубу или повести в театр.

Ральф не выразил особого энтузиазма, но тем не менее согласился и однажды в субботу приехал в поместье и за ужином спросил Этель:

— У меня есть билеты на концерт Вивальди. Хочешь пойти?

— Я… Я не знаю…

Предложение было для нее совершенно неожиданным.

— Может, ты не любишь классическую музыку?

Ральф как бы подсказывал ей благовидный предлог для отказа. Но тут вмешалась мать:

— Ральф, ты решил за нее прежде, чем она успела подумать.

Она бросила на сына предупреждающий взгляд и ласково обернулась к Этель.

— Я советую тебе не отказываться. Нельзя все время сидеть дома.

Выходить нужно, но только не с Ральфом, подумала Этель и промямлила:

— Не знаю. Артур сказал, что сможет приехать на несколько дней перед концертом в Берлине.

— И ты поверила ему! — процедил Ральф сквозь зубы.

— Ральф?!

В голосе миссис Макартур послышался гнев. Но он словно не слышал и продолжал в упор смотреть на Этель. Она не огрызнулась, не послала его к черту. Просто сидела, опустив глаза и едва сдерживая слезы.

— Я просто дурак. Прости меня, — тихо сказал Ральф, и глаза их встретились.

Этель покачала головой:

— Но ведь ты прав. Я не верю ему. Извините меня…

Она быстро встала из-за стола и вышла.

Ральф, догнав ее на лестнице, взял за руку и с не свойственной ему мягкостью еще раз извинился:

— Я не имел права так говорить. Это не мое дело.

Сама не зная почему, Этель растерялась и неожиданно для самой себя сказала то, о чем очень много думала, но что не имело отношения к данной ситуации.

— Я… думаю, это твой дом и для тебя это не очень приятно — иметь в доме чужого человека.

— Неправда, — прервал ее Ральф, — ты здесь не чужая, ты…

Глаза Ральфа искали ее взгляда, похоже, он никак не мог найти подходящего слова. Этель в недоумении смотрела на него.

— Ты жена моего брата, — наконец произнес он каким-то странным голосом, как будто напоминая об этом самому себе. — И наш дом — это твой дом.

— Спасибо, — ответила Этель, считая разговор оконченным, едва сдерживая слезы.

Она высвободила руку из ладони Ральфа и побежала вверх по лестнице в спальню. Здесь она бросилась на кровать и заплакала, как ребенок, уткнувшись в подушку.

Она оплакивала гибель своей мечты. Ничего у них с Артуром не получится. Не будет ни детей, ни настоящей семьи. Впереди только концерты, записи концертов, церемонии вручения наград — и все это время он будет где-то очень далеко.

Ральф прекрасно представлял себе все это с самого начала, еще тогда, когда впервые встретился с Этель. И он пытался предупредить ее об этом. Но она была либо слишком горда, либо глупа, чтобы прислушаться к его словам. А теперь слишком поздно. Проведя так немного времени с Артуром, она должна всю жизнь сожалеть об этом. И это все, что ей осталось. Все, что ждет ее в будущем.

Неужели она не заслуживала чего-нибудь лучшего?

Мысли о прошлом не покидали Этель и в поезде. Все-таки она поехала в Корнуолл. Ральф уговорил ее сопровождать Фредди. Занятый организацией похорон, он сам не смог приехать за ними в Лондон, и, конечно, она не могла отпустить дочь так далеко одну.

— Мама. — Нетерпеливый голос Фредерики вернул Этель к действительности. — Могу я взять бутылочку кока-колы из буфета?

Фредди, по-видимому, уже не первый раз задавала этот вопрос и с испугом смотрела на мать, уставившуюся в пространство.

— Да, конечно. — Этель порылась в сумочке, нашла пятьдесят пенсов и с улыбкой наблюдала, как дочь побежала по коридору вагона.

Церемония должна была состояться на следующий день утром. Этель решила, что она останется в гостинице, а Фредди тем временем отправится с дядей в церковь. После службы они сразу же вернутся в Лондон вечерним поездом. Фредерика просила остаться в Корнуолле на несколько дней. Она говорила, что Ральф приглашал их, но Этель сомневалась, что это так. Более вероятно, что девочка сама напросилась, а Макартур просто не стал возражать.