— Надеюсь, ты и такая нравишься своему другу, — с улыбкой сказал Ральф.

«Какому другу?» — хотела спросить Этель, но удержалась, чтобы не подыгрывать ему. И какое ему до этого дело!

— Может, поговорим о чем-нибудь другом, — предложила она.

— Хорошо. — Ральф кивнул и, помолчав немного, спросил: — А почему ты оставила работу на студии звукозаписи?

— А кто тебе рассказал о том, что я там работала, Артур?

— Моя мать, после того как она встречалась с тобой в Лондоне.

Этель удивленно посмотрела на него:

— Я думала…

— Что она держала в секрете ваши встречи? — Ральф улыбнулся. — Она действительно ничего не говорила Артуру, но не думала, что это нужно скрывать от меня.

Он попытался поймать взгляд Этель, но она отвела глаза. Казалось, он в чем-то обвиняет ее, но они оба не были святыми. Он хотел ее, и он получил ее. А она желала… хорошей жизни? Любви? Может, ей нужно твердое плечо, на котором можно было бы поплакаться. Она сама не знала, чего ей хотелось. Они оба использовали друг друга, и она пострадала гораздо больше, чем он. Вот и все.

— Она очень беспокоилась о тебе, ты знаешь это, — продолжал Ральф, — мама считала, что Макартуры испортили тебе жизнь.

— Правда?

Этель не могла понять, зачем он ей все это рассказывает.

— Я сказал ей, что ты сильнее, чем кажешься, — продолжал Ральф и слегка улыбнулся. — Я был прав?

Что он хотел услышать от нее? Что он и его старший брат сломали ей жизнь? Что они оба разбили ей сердце? Что после этого она никого больше не смогла полюбить?

— Да, я была гораздо сильнее, — ответила она.

Он никогда не узнает, какую боль он ей причинил.

— Я именно так и думал. — Взгляд его одновременно выражал и восхищение ею, и неприязнь. Потом он вдруг спросил: — А когда ты рассказала Артуру о нас с тобой?

— Я… я… — Этель побледнела. — В действительности я никогда не рассказывала…

— В прошлом году, не так ли?

Ральф прав. Артур узнал об этом в прошлом году, но она ненамеренно сделала это.

Роль отца красивой дочери наскучила старшему Макартуру довольно быстро. Он начал нарушать обещания, которые давал ей, касалось ли это прогулки или покупки каких-либо красивых вещей. Он просто забывал о них. Этель видела, что это повторялось все чаще и чаще, что дочь страдала, пытаясь понять, почему отец не желает ее видеть. Чашу терпения переполнил последний случай. Артур обещал приехать на школьный концерт, на котором Фредди должна была спеть песенку. Но он не появился и даже не извинился. Фредди заявила, что вообще не желает видеть когда-либо отца.

Этель пошла в гостиницу «Савой», где остановился Артур, и рассказала ему о переживаниях Фредди, но его это не слишком обеспокоило. Он был уверен, что дочь пойдет с ним, особенно если они отправятся за покупками. Именно тогда Этель поняла, что нужно что-то предпринять. Она в запальчивости заявила: Фредерика не твоя дочь. Сначала Артур не поверил. Как это может быть, когда Фредди так похожа на его отца? Простое совпадение, убеждала его Этель. Но он продолжал сомневаться. От кого же она тогда? Ведь Этель все время торчала в Корнуолле. И вдруг его осенило.

— Так, так, — скорбно произнес Артур, — мой младший братец! Он всегда любил играть моими игрушками.

Этель молчала. Но теперь уже и не нужно ничего говорить. Артур, совершенно забыв о том, что он сам никогда не был примерным мужем и что они уже много лет врозь, кричал и оскорблял ее, и Этель ушла.

Несколько недель она прожила в страхе, что Артур может внезапно появиться и начать ломиться в ее дверь. Но этого не произошло.

— А что сказал тебе тогда Артур? — спросила Этель Ральфа.

— Напрямик он ничего не сказал. Просто стало совершенно ясно, что он знает и я… Нет, мы не стрелялись на пистолетах, не дрались на шпагах. Мне даже кажется, что он наслаждался сложившейся ситуацией.

Наверное, так же, как сам Ральф сейчас получал удовольствие от теперешней ситуации. Этель видела его слабую улыбку. Он с наслаждением ворошил прошлое, стараясь показать, что ни он, ни его брат не воспринимали ее всерьез. Конечно, Этель не доставит ему еще большего удовольствия, дав понять, что ей все еще больно это слышать. Что бы он ни сказал еще, ее лицо должно оставаться спокойным и равнодушным.

— Вот откуда появилось приложение к завещанию? — задумчиво продолжал Ральф, словно вовсе не замечая присутствия Этель.

— Приложение? Ты имеешь в виду требование, чтобы я прожила не менее шести месяцев в поместье?

— Да. Наверное, он сейчас смотрит на нас сверху, или, вернее, снизу, и злорадно посмеивается, — предположил Ральф с невеселой улыбкой, а затем серьезно добавил: — Возможно, это заключительный акт мести — понаблюдать, как мы будем драться друг с другом.

Последнее замечание обдало Этель холодом. Угрожал ли он или предупреждал о чем-то неизбежном?

— Выдумки! — сказала она холодно, стараясь скрыть, какое впечатление слова Ральфа произвели на нее. — Если Артур хотел отомстить таким образом, зачем ему было дожидаться своей смерти? Ведь это могло произойти через сорок лет.

Ральф долго и внимательно смотрел на нее, а затем сказал:

— Я так не думаю.

При той жизни, какую вел Артур, действительно трудно было дожить до старости, и Этель подумала, что Ральф именно это имел в виду, но затем по его лицу догадалась, что это не так, что он что-то скрывает от нее.

— А как погиб Артур? — спросила Этель. Она знала только, что произошла автомобильная катастрофа.

— Он пьяным вел машину, — прямо ответил Ральф, — и врезался в дерево.

Это не очень удивило Этель, но она чувствовала, что это не все. Она хотела попытаться узнать еще кое-что, но Ральф не дал ей такой возможности. Он подозвал официанта и потребовал счет. Они вернулись в свой вагон и надолго замолчали.

Этель больше не пыталась узнать мотивы действий Артура, которые привели его к гибели. Ей хотелось освободиться от прошлого: от Артура и от человека, сидевшего напротив. Они оба хорошо поработали, чтобы испортить ей жизнь и разбить ее сердце много лет тому назад.

— В какое время Фредди обычно приходит домой? — спросил Ральф, когда такси подъехало к дому Этель.

— Примерно через час, — ответила она и, подумав, что выхода нет, пригласила Ральфа войти. Она открыла дверь и, подняв с коврика почту, пошла на кухню. Ральф последовал за ней.

Вот это уже было лишнее! Этель совсем забыла о том, какая Луиза неряха. За один день она умудрилась превратить кухню в мусорную свалку. После завтрака на столе остались грязные тарелки, а сковородки, видно, еще со вчерашнего ужина загромождали плиту.

Этель с отвращением посмотрела на все это и заметила на лице Ральфа такое же выражение.

— Твой друг, видимо, не очень любит заниматься домашним хозяйством, — ехидно заметил он, — да еще и курит!

— Ну, бывают люди и с еще более отвратительными привычками, — заметила Этель, принимаясь за мытье посуды.

— Это видно, — Ральф вытащил из пепельницы окурок со следами губной помады, — ну и дружок у тебя!

Этель едва сдержалась, чтобы не ответить грубостью.

— У меня нет дружка, — созналась она, чтобы остановить его, — за Фредерикой присматривала моя подруга.

— Как интересно. Почему ты солгала мне?

— Я не лгала, это ты сам так предположил.

— Но ты же согласилась, — Ральф внимательно посмотрел на нее, — ты думала, так будет лучше?

— Лучше? — Она постаралась одарить его как можно более равнодушным взглядом и понесла тарелки к раковине.

Но он последовал за ней.

— Лучше, вернее — легче было избавиться от меня?

Теперь уже не раздражение, а настоящая злость охватила Этель.

— Вот как! Да ведь раньше тебя нисколько не беспокоило, что я замужем!

Не надо было этого говорить! Но, видимо, она слишком много думала об этом, и слова сами сорвались с ее губ.

Саркастическая улыбка исчезла с лица Ральфа. Сменившее его выражение ярости испугало Этель.