— Камень, ножницы, бумага. Раз, два, три.

У агента Верис выпала «бумага», а господин Цератоп предъявил «камень».

— Ха-ха! — возрадовался синекожий. — Я выиграл! Мой тебе совет, фря, никогда не загадывай «бумагу».

Девушка улыбнулась и сказала:

— Вообще-то, нет. Бумага оборачивает камень. Так что выиграла опять я.

— А мой камень, прорывает твою бумагу! — раздраженно прорычал тролль.

— Нет. Бумага побеждает камень.

Варпо возмутился:

— Как говенная бумага может быть сильнее камня?

— Цератоп, таковы правила.

— Что за дрянные правила? Ты сама их придумала?

— Нет, Варпо. Это придумал… народ.

— Тьфу! Хреновая игра.

— Сам предложил сыграть, — сказала Ника и посмотрела на лежащего без сознания Фроста. Пробивающееся сквозь листья закатное солнце золотило его кожу. У маджикайя был настолько изнеможенный и разбитый вид, что агенту Верис стало по-настоящему жалко его. Но вину за это неожиданное чувство Верис списала на тролля — она могла проникнуться к Фросту исключительно на его синекожем фоне. Повернувшись к сидящему в тени Цератопу, Ника заметила в его руках небольшую тетрадку, и возмущенно фыркнула:

— Цератоп! Какого дьявола?

Тролль улыбнулся:

— Да ладно, не вопи фря. Мне просто интересно, что за чувака я сюда привел.

— Читать чужие дневники нехорошо, — равнодушно произнесла девушка.

Варпо игриво дернул косматыми бровями и сказал:

— А тут, кстати, про тебя написано.

— Про меня? — Ника встрепенулась.

— Да, да, — произнес тролль в нос и, сделав наиумнейшее выражение морды, пролистнул несколько страниц и прочитал: — Волею судеб, моей спутницей на пути к цели стала самая противная агентша треклятого управления — Ехидна Верис.

Девушка хмыкнула: — Там не может быть так написано!

— В этом нет. Так начиркано в моем.

— Хах, ты ведешь дневник?

— Да. Это единственная надпись.

— Не беспокойся. Раз я тебя так бешу, обещаю, что больше мы с тобой не увидимся, — сказала Ника, выхватив тетрадь из лап тролля.

— Буду скучать… неимоверно.

Несмотря на жгуче желание полистать дневник Фроста, девушка не сумела даже раскрыть тетрадь. Обложка словно была высечена из камня и не поддавалась внезапному осквернению.

— Знаешь что, Варпо, я не собираюсь его читать. Это мерзко. И плевать, что там про меня может быть написано на самом деле. Фрост ублюдок и написать что-то хорошее, вряд ли мог.

Тролль удивленно посмотрел на девушку и, усмехнулся. Снова завладев тетрадью, сам раскрыл дневник.

— Не парься, там все на неизвестных символах.

Верис покосила глазом в тетрадь. Действительно, даже если бы девчонка обнаглела и заглянула в дневник Фроста, ничего из написанного она бы не прочитала.

— Гляди, кажется, твой «ублюдок» просыпается, — толкнув девчонку в плечо, шепнул тролль.

Ника обернулась.

Сигнатурный маджикай поежился, ощупал землю вокруг себя и открыл глаза. Ника медленно направилась к Фросту. Она понятия не имела, как мужчина себя поведет и помнит ли вообще, что с ним произошло.

Сразу после пробуждения Фрост выглядел моложе, но по мере того, как осознание искаженных событий приходило в голову, его лицо начинало стареть, как чернеет яблоко при воздействии кислорода. Грегори посмотрел на Нику и поздоровался:

— Здравствуй Люмена.

— Здравствуйте Грегори. Только я… Ника.

— Ника? — удивился маджикай, потирая виски.

— Что последнее вы помните?

— Вчера я изрядно перебрал, — он виновато усмехнулся, — раз проснулся в этом месте…

Поняв, что Фрост снова ничего не помнит, Ника молча протянула маджикаю тетрадь.

— Что это?

Как только мужчина взял дневник в руки, он почувствовал, что между моментом, когда закрыл глаза и моментом когда открыл, прошла тяжесть долгих лет.

«Грегори Фрост немедленно прочти это» гласила надпись на тетради.

Маджикай открыл первую страницу и окунулся в жестокую реальность своего бытия.

Грегори бросил удивленный взгляд на Нику, и понятливо кивнув, та отошла обратно к троллю.

Чем дальше Фрост вчитывался в свое прошлое, тем туманнее выглядело его будущее. Он прочитал краткое описание того, что пробовал делать для возвращения памяти. Заклинания, чистка, стимуляторы, духовники — все эти слова не вызывали в нем никакого эмоционального отклика. И лишь когда было упомянуто Зеркало Правды, появилась цепочка ассоциаций.

Сейчас Фрост не помнил, но за последнее время он научился ценить каждое мгновение. Время неслось бурным потоком и маджикай, почти физически ощущал, как прожитые минуты становятся прошлым, как вовремя неоцененные мгновения исчезают еще до того, как он их осознает.

Каждое пробуждение было подобно маленькой жизни. Фрост надеялся, что после того, как зеркало восстановит его память, он больше не будет бояться заснуть.

Сейчас, Фрост был рад, что спокойствие: ощущаемое в легком перешептывание листвы, щебетание птиц и назойливо зависающие в воздухе в поисках добычи насекомые, встретили его пробуждение.

Взгляд маджикайя скользнул в тень, где находились молодой агент и синекожий монстр. Он не знал, имеет ли смысл что-либо сейчас говорить, но все же произнес:

— Простите, Верис. Вы очень похожи на свою мать. И… вы так выросли. Я обознался.

Ника была растеряна не меньше Фроста. Ей казалось, что она присутствует при чем-то личном — настолько, что не имеет право быть озвучено кем-то вслух. Слова так часто бывают губительны. Девушка видела, как в процессе чтения дневника, менялось лицо маджикайя, как прожитые события искажают его черты.

Когда ознакомление с прошлым было закончено, Ника начала говорить совсем не то, что считала правильным. Возмущение складывалось в дерзкие предложения и как предатели самовольно слетали с губ. Верис говорила, о том, что порядочные люди так не поступают, что нельзя было все это время водить ее за нос, потому как она приложила невероятные усилия, чтобы начать доверять человеку, которого ненавидит. Что Фрост действительно ублюдок и ничего не понимает в чувствах нормальных людей, и что правильно его наказали, лишив воспоминаний.

— Спасибо, Верис, тут написано, — маджикай постучал указательным пальцем по дневнику, — что вы крайне доброжелательны.

— Это один из лучших моих минусов! — тявкнула Ника.

— Я полагаю, пока я был без сознания, дневник Менадра оказался снова у вас?

— У меня, — пояснил тролль, вертя в лапах позолоченный фолиант.

Ника ответила маджикаю:

— Самое главное, что он не у вас.

— Вам не кажется, что столь ценной вещице не стоит находиться в этих синих лапах? — спросил Фрост, поднимаясь на ноги.

— Я ему доверяю больше чем вам, — ухмыльнулась Ника. — Если бы я не заснула тогда…

— Я бы нашел способ избавиться от вас, Верис, — перебил маджикай. — По крайне мере, в моем дневнике написано, что я хотел бы этого.

— Эй, убивец, как найдешь этот способ, сообщи мне, — прохрипел тролль, подмигнув маджикаю. — Ну, как бы услуга за услугу. Я тебе дорогу к зеркалу, ты мне дорогу к спасению…

Ника возмущенно зыркнула на Цератопа, а Фросту задала вопрос:

— Ну и что в этом дневнике зашифровано на самом деле?

Грегори вздохнул. Он еще не свыкся с прочитанными фактами своей биографии, поэтому даже не старался просчитать ход своих действий или новые пункты плана.

— В тексте были выделены не слова, — маджикай шлепнул по руке, прихлопнув успевшего испить крови комара, — а буквы. Из них составляется заклинание, которое активизирует зеркало. Именно для этого я и просил Вывера, достать мне фолиант…

Фрост замолчал. В его голове вспыхнуло воспоминание. Появился образ старшего замдиректора Вишнича.

— Вы что? — спросила Ника настороженно.

— Кажется, я… — промямлил маджикай, подходя к зеркалу.

Отражение колыхнулось, будто потревоженная веселой детворой водная гладь: огонь пожирал стены храма. Он со связанными руками стоял на коленях напротив замдиректора Вишнича.