— Да. План места, из которого вам нужно переместиться. И если это возможно маркировка блокаторов.

Более эффективными октаграммами перемещения являлись символы, ориентированные на выполнение узкой, определенной задачи и для конкретной персоны. Требовалась тишина, в которой создавалась абстрактная ситуация перемещения, сосредоточение на владельце и в завершении многочасовой настройки вербальная формулировка задач.

— Хорошо, я достану. Буду через час, — сказала Ника и воодушевленной вылетела из кухни. Но тут же вернулась и, выглянув из коридора, спросила:

— Эм, Грегори? — начала Верис неуверенно. Она никогда раньше не произносила его имя отдельно. В ее устах оно звучало странно. — У меня есть один вопрос.

Фрост вопросительно поднял бровь.

— Вы обязательно должны выглядывать из коридора, чтобы задать его?

Ника зашла на кухню и сказала:

— Сегодня, когда я была у Лионкура, он подтвердил, что вы ничего не помните. А еще… сказал, что проснувшись завтра, вы не будите помнить наш сегодняшний разговор. Это так?

Фрост долго смотрел в глаза девушки, потом ответил:

— К сожалению, да. Каждый раз я просыпаюсь как будто в то самое утро, после праздника шаманов. Каждый день я заново узнаю о смерти своих друзей. И что обвиняют в этом меня.

На мгновение, Ника задумалась, считал ли Фрост, что она повзрослела, но быстро вернувшись к разговору, спросила:

— А как все это узнаете? Вы ведь ничего не помните.

Маджикай с улыбкой попросил:

— Только не смейтесь, ладно.

— Ладно.

— Я веду дневник, — сказал Фрост, — в который записываю все самое важное прожитого дня.

Ника обещала не смеяться, она тихо хмыкнула и вышла из кухни. В этот момент, ей на мгновение показалось, что она простила сигнатурного маджикайя.

— Я всего-то хочу вам помочь, — брезгливо скривившись и передернув плечами, сказала Ника.

— Бумагу подкинь, — попросил Цератоп, приподняв смердящий зад с унитаза. — Не подходящий ты, деваха, момент нашла.

Ника просунула руку через решетку, взяла с полки туалетную бумагу.

— Да откуда ж я знала, что вы на горшке сидеть будите! — кинув рулон в темноту, возмутилась она.

— Здесь очень сытно кормят, — попытался оправдаться тролль.

На какое-то время в камере воцарилось напряженное молчание, нарушаемое доносящейся из нужника физиологической «стрельбой».

— Оооо, хорошооо, — удовлетворенно прокряхтел тролль после.

— Какое унижение, — зажав нос рукой, пробормотала девушка.

— Дуреха, твой план мне не нравится, — донеслось из темного угла. — Я ж тебе не скоморох!

— Я пытаюсь вас вытащить отсюда, а вы называете меня «дурехой». Не очень-то дальновидно с вашей стороны.

В камере раздался звук слива.

— Эх, хорошо, хорошо. Виноват, — согласился Цератоп, подходя ближе. — Я удивлен. Нет. Я польщен. Чтобы какая-то великородная фря, так пеклась обо мне? Чем же я заслужил подобную милость?

— О, небеса. Это не имеет никакого значения. Вы поняли, что нужно делать или нет? — спросила Ника изнывающим шепотом.

— Странная ты моя, скажу тебе больше, — усмехнулся тролль, — я ни шиша не понял. Но поскольку завтра мне все равно умирать, — пропыхтел Варпо, потягивая через решетку лапу. — Согласен.

— Ой, давайте без рукопожатий, — гадливо отдернув руку, предложила Ника. — Вы ей только что подтирали свой зад.

Тролль понюхал лапу и спросил:

— А ты, разумница, уверена, что духи тебя послушают? А этот твой врачишка не проболтается?

Ника по-деловому начала загибать пальцы:

— Во-первых — я маджикай. Во-вторых — я агент ЦУМВД и духи должны мне подчиниться. В-третьих — вы тролль и никому нет до вас никакого дела. Нас даже сейчас, никто не подслушивают. А в-четвертых мой врачишка знает не все, и лишь поэтому, согласился мне помочь. Варпо, если вы все поняли и не хотите завтра скопытиться, тогда может, начнете?

— Прямо сейчас?

— Пожалуй, откладывать не стоит.

Цератоп вытер губы тыльной стороной лапы. Уселся на пол. Бросил недоверчивый взгляд на юную посетительницу и закричал:

— А-А-А-А-А-А! — эхо унесло этот вопль ко всем дежурившим в это утро призракам. — О-О-О-О! КАК ЖЕ БОЛЬНО!

— Не переигрывай, Цератоп, — пропищала Ника, оглядываясь по сторонам.

Варпо прислушался к совету — понизил вопли, но заколошматил ногой по решетке. Тролли вообще не умели вести себя тихо.

— О-о-о! Как же мне больно! Помогите! Спасите! Погибаю! Тону! Схожу с ума!

«Немногим лучше»- подумала Ника. — Гиберт! — позвала она, пытаясь перекричать вопли тролля. — Гиберт Эсс Ки!

Как только было произнесено его имя, призрак, словно тесто поднялся из пола.

— Что случилось, госпожа? — спросил он вежливо.

— Смотрите, — девушка показала на катавшегося по камере синекожего притворялу. — Этому громиле плохо. Ему срочно нужна квалифицированная помощь.

Наблюдательный призрак почти незаметно улыбнулся.

— Не беспокойтесь. Тролль симулирует и не стоит ваших переживаний.

Цератоп на какое-то мгновение приостановил старания, но заметив невозмутимое лицо соучастницы, продолжил страдать.

Ника проигнорировала недоверие призрака. Она твердым голосом сказала:

— Я требую, чтобы вы немедленно отвезли Цератопа на осмотр. Его необходимо обследовать. Тролли переносчики страшных инфекций.

Страж внимательно посмотрел на девушку.

— Никогда об этом не слышал, госпожа.

Ника строго нахмурила брови.

— Не советовала бы вам рисковать такими вещами, — угрожающе произнесла она, сама не понимая чем вообще можно напугать призрака.

Гиберт Эсс Ки оказался в некотором замешательстве, за всю свою почти вековую службу в доме покаяния никто не требовал оказать троллю медицинскую помощь. Призрак растерянно задумался, существовала ли какая-либо документационная форма выписки этих монстров. Сколько конвоиров выделить для транспортировки и, вообще, какой из местных врачевателей согласиться осмотреть тролля.

— Беспрецедентный случай в моей практике, — сказал Гиберт.

Тролль решил взять инициативу.

— Как мне больно. Быстрее, помоги мне страж, моя жопа сейчас разорвется!

— Конечно же, мы не можем этого допустить, — с явной усмешкой сказал призрак.

— Отвезите его в институт милосердия. Под личное наблюдение реаниматора Лионкура, — поспешила отдать очередной приказ Ника. — Он в курсе.

— В курсе? — уточнил страж, на долю секунды ставь менее плотным, чем обычно.

Ника поняла, что едва не прокололась.

— Да, — ответила она чуть взволнованнее, чем этого следовало, — Лонгкард Лионкур занимается троллями. Настоящий спец по этим уродцам.

— Уродцам? — возмутился тролль.

Ника строго посмотрела на синекожего монстра.

— Ой! Как же больно! — запричитал он тут же.

— Увозите его, — скомандовала агент Верис.

— Как пожелаете, — сказал страж, склоняя голову. — Но прежде, вам, как сотруднику управления стоит заполнить директиву… в свободной форме, я полагаю. Пройдемте со мной.

— Конечно, конечно, — согласилась Ника и бросила победоносный взгляд в камеру.

Тролль бесстыдно подмигнул агенту Верис, дабы та возрадовалась его актерским данным.

Она шепнула монстру:

— До завтра.

Для смертной казни сверхъестественных существ в подземельях дома покаяния было отведено просторное овальное помещение с парадно-пыточным зеркальным «стаканом» диссипации в центре. Зрительская сторона располагалась полумесяцем и была рассчитана на небольшое количество наблюдателей. Обычно здесь сидели навь-сектанты, прибывающие во время процесса в конвульсивном священном угаре. Они скупали билеты на казнь и молились о лучшей доле смертника. Рассеивание сверхъестественных преступников являлось хорошей гарантией рецидива правонарушений и, несомненно, моральным удовлетворением пострадавшей стороны. Раньше считалось, что отбирать жизнь должны лишь те, кто ее порождал или же состоял в кровном родстве с приговоренным. Еще совсем недавно, диссипацию производили родители преступника. По своему желанию или против, но им приходилось вершить правосудие. Таким образом, наказывая не только свое нерадивое чадо, но и самих себя, не сумевших правильно воспитать отпрыска. Со временем правила стали более сострадательными и исполнением приговора начали заниматься только палачи.