Наконец, после родов, муж сжалился над ней и согласился протянуть руку помощи. То ли дело было в чувстве вины, то ли он, как и она, верил, что смерть гораздо лучше доли Лишнего, — в общем, Стивен согласился поставить во всей этой истории точку. Стивен признавал, что ребенок — его сын, и предпочел бы, чтобы он принял достойную смерть, нежели жил в бесчестье и позоре. Он даже позволил Маргарет попрощаться с сыном, в последний раз прижать его к груди и почувствовать исходящее от него тепло, прежде чем забрать навсегда, оставив ее в отчаянии — одинокой и опустошенной.

С тех пор Маргарет испытывала к Лишним лишь презрение. Каждый новый обитатель Грейндж-Холла напоминал ей о том, что она утратила. О том, чем ей пришлось пожертвовать по вине любовницы мужа — женщины, которую она всем сердцем ненавидела. Какое право имели Лишние хотя бы секунду радоваться жизни, когда ее сын лежал в могиле? Какое право рожать имели их матери? Никакого — в ярости отвечала сама себе Маргарет. Лишние имели только одно-единственное право — стыдиться Родительских Грехов. Целью ее существования стало отмщение. Она мстила судьбе, что так несправедливо обошлась с ее сыном. Жизнь каждого воспитанника Грейндж-Холла должна была стать кошмаром. Она не позволит, чтобы кто-нибудь из Лишних радовался жизни.

Ей казалось, что она так славно обработала Анну. Девочка искренне стыдилась преступления своих родителей. Пока здесь не появился Питер.

При мысли о Питере Маргарет прищурилась. Гадкий мальчишка. Он за это заплатит. Они оба заплатят.

Медленно вернувшись в реальный мир и заставив себя выкинуть из головы все мысли о погибшем сыне, она стала листать дневник Анны, содрогаясь от ярости при виде кощунственных мыслей, которые девчонка осмелилась доверить бумаге.

«Там, снаружи, я уже не буду Старостой. И так и не стану Ценной Помощницей. Я не знаю, кем там буду. Думаю, обычным Нелегалом».

Чувствуя, как у нее колотится сердце, миссис Принсент перебиралась от абзаца к абзацу, свирепея при упоминаниях о подслушанном телефонном разговоре, об уколах, которые она, Маргарет, делала Питеру. Миссис Принсент поняла, что эта тетрадь ни при каких обстоятельствах не должна попасть в чужие руки. Власти не поймут, что она собиралась убрать мальчишку ради его же собственного блага. Так было бы лучше всем. Побег лишь подтвердил ее правоту.

Она стала читать дальше, отметив, что планы Грейндж-Холла достались родителям Анны от соседа-доброхота. Ладно, соседу придется об этом пожалеть. Отыскать его не составит труда, а когда его поймают, он узнает, как на деле, а не на схеме выглядит изнутри тюремная камера.

«Питер удивительный», — прочла Маргарет, и ее губы гневно скривились.

— Питер — Лишний, — пробормотала она. — Гадкий, отвратительный Лишний.

Потом она нахмурилась. Оказывается, Питер был приемышем. Она этого не знала. Странно, очень странно. Кто захочет усыновить Лишнего? Однако ее внимание привлекло вовсе не это. В дневнике Анна упоминала о кольце. Кольце, которое нашли вместе с младенцем. «Золотое кольцо с печаткой»…

Глаза Маргарет широко распахнулись. Женщина тряхнула головой. Нет. Этого не может быть.

Или все-таки может? В дневнике черным по белому было написано, что Питера нашли с кольцом. Изнутри были выбиты инициалы «А. Ф.». Поверх инициалов выгравирован цветок.

Маргарет отложила дневник в сторону, повернулась к единственному во всем Грейндж-Холле компьютеру, включила его и стала ждать, когда он загрузится. Она ввела кучу паролей, являвшихся пустой формальностью, навязанной Властями, разработавшими компьютерную систему, и, наконец, ввела имя Питера в базу данных по Лишним. С раздражением она увидела, как напротив его имени появился красный флажок. Ей было отказано в доступе.

Миссис Принсент нахмурилась. Владычица Грейндж-Холла, принимавшая решения, затрагивавшие все сферы жизни Лишних, начиная от питания и заканчивая уроками и наказаниями, не терпела любых напоминаний о том, что ее могущество ограничивается лишь стенами Воспитательного учреждения.

В раздражении она выключила компьютер и сняла телефонную трубку.

— Центральное управление, — раздался в трубке женский голос. — Назовите цель вашего звонка.

— Меня зовут Маргарет Принсент. Я Заведующая Грейндж-Холлом, — энергично произнесла она. — Мне нужно дело Лишнего Питера. Того самого, который сбежал.

Повисла пауза. На том конце линии было слышно, как женщина барабанит по клавишам терминала.

— Мне очень жаль, — наконец сказала она. — На дело наложен гриф «секретно». Я могу чем-нибудь еще вам помочь?

Миссис Принсент потемнела от гнева.

— Нет, — резко бросила она. — Меня не волнует ваш дурацкий гриф, мне нужен открытый доступ к этому делу. Вы вообще понимаете, с кем разговариваете? Я — Заведующая Грейндж-Холлом, и я желаю знать, откуда этот Лишний взялся.

— Мне очень жаль, — снова произнесла женщина голосом, в котором ни на йоту не слышалось сожаления. — Дело засекречено, и вы не имеете права доступа. Если вы хотите, чтобы мы приняли во внимание особые обстоятельства, вам надо заполнить Форму 4331-Б. Срок рассмотрения — четырнадцать дней с момента поступления заявки. Вам выслать бланк?

— Нет, спасибо. Все в порядке, — поджала губы миссис Принсент.

Она повесила трубку. Неужели ей так никто ничего и не расскажет? Она должна знать, откуда взялся этот поганец Питер. Откуда у него взялось это кольцо с печаткой? Если он окажется вором, она убьет его собственными руками. Но прежде она будет его пытать, наслаждаясь каждым мгновением его мук, пока он сам не станет умолять о смерти.

Потом Маргарет в голову пришла идея. Не самая приятная, но другого пути решить проблему у нее все равно не было. Она снова сняла телефонную трубку и набрала по памяти номер.

— Стивен, это я, — произнесла Маргарет, стараясь говорить спокойно. — Да, спасибо. Все нормально. Надеюсь, ты тоже. Стивен, я должна сообщить тебе кое-что очень важное. Нет, это не телефонный разговор. Ты можешь немедленно приехать в Грейндж-Холл? Отлично. Просто отлично. Спасибо, Стивен.

— И это все, что они выяснили? Блумсбери? Да они вообще представляют, каких размеров район?

— Больше мне ничего не сообщили, — пожал плечами Фрэнк. — Велели проверять каждый дом.

— И эти козлы еще думают, что им все известно. И после этого имеют наглость называть себя разведывательным отделом. Тоже мне разведчики.

Фрэнк посмотрел на своего коллегу Билла, вздохнул и, воздев очи горе, произнес:

— Слушай, давай лучше займемся делом. Поработаешь Ловчим с мое и со временем перестанешь думать о разведке. Как только люди увидят, что мы не собираемся шутить, мы быстро нападем на след. Инструмент не забыл?

Билли удивленно изогнул брови и злобно ухмыльнулся:

— Куда же мне без моего заветного ящичка? Без него я как без рук.

— Ладно, тогда давай займемся делом, — произнес Фрэнк. — А ничего здесь домики, миленькие такие. Может, и удастся чего себе прихватить, кроме этих Лишних. Я знаю, что за народишко в таких домиках живет. Стоит их маленько прижать, и они уже верещат от боли. Я так думаю, что к концу дня мы управимся.

Родители не стали ее бить. Они ни разу ее не ударили. Никто ей не сказал, что она дура, гадина и бестолочь.

На самом деле, Анне от этого было совсем плохо. Лучше бы ее ругали. Анна умела сносить побои и оскорбления. Когда девушка знала, что получает по заслугам, она воспринимала наказание с облегчением, как кару, что давала ей силы жить дальше.

Однажды Анна слышала, как миссис Принсент сказала одной из Наставниц: «Знаете, добротой вы можете их погубить». Заведующая не знала, что Анна ее слышит. Тогда девушка не поняла смысла этих слов. Теперь он до нее дошел. Она никогда не подозревала, что доброта может причинять такую боль, не знала, каким мучением может обернуться любовь, которую испытывают к тебе другие.

Вместо того чтобы на нее накричать или наказать за дневник, родители с Питером на несколько секунд замолчали, а потом тихо и ласково спросили, что именно она там написала. Когда Анна ответила, мама широко улыбнулась и сказала, что это все ерунда, и Анне ровным счетом не из-за чего переживать. Но Анна все равно не находила себе места. Она знала, что это не ерунда. Совсем не ерунда. Это она во всем виновата.