– Чему вы улыбаетесь? – спросил лорд Гарри, искоса взглянув на спутницу.
– Уверена, что, прокатившись по парку, мы станем объектом городских сплетен.
– Вам, видимо, нравится находиться в центре внимания.
– С чего вы взяли?
Можно было подумать, что он уже поговорил с ее матерью.
– Потому что вы отлично держитесь. Люди не могут не обращать на вас внимания, и вы, моя дорогая, всем своим видом показываете, что вам приятно.
– Если внимание – это то, что соответствует моим целям, то да, я получаю от него удовольствие.
– Сочувствую тому, что не соответствует вашим целям, мисс Растмур.
Пенелопа, конечно, могла бы обидеться на эти его слова, поскольку он, видимо, считал ее несколько эгоистичной, но по его добродушной улыбке решила, что он не вкладывал в них никакого особого смысла. Гаррис рассмеялся. Самонадеянно, свободно и достаточно громко, чтобы на них обратили внимание те, кто еще не успел этого сделать. И Пенелопа тоже залилась смехом вместе с ним.
Тут она увидела сверкающее ландо, ехавшее им навстречу. Верх экипажа был опущен, и было ясно, кто в нем сидел. Пенелопа перестала смеяться и напряглась. К этой встрече она была не совсем готова.
Лорд Гарри это заметил.
– Кто это был? – осведомился он.
– Леди Уортон.
– Мне это ни о чем не говорит.
– Она мать моего последнего жениха.
– Предок моего предшественника.
Пенелопа скосила на него глаза и нахмурилась.
– А разве предкам не полагается быть покойными?
– Вы желаете этого леди Уортон?
Хм, заманчивая мысль. И лорд Гарри был похож на человека, который мог бы эту мысль осуществить. Но нет, такой нужды она не испытывала, и Пенелопа покачала головой:
– Нет, а вот шторки в данный момент меня бы очень устроили.
– Что? И пропустить столь великолепную возможность? Вы меня разочаровали, мисс Растмур.
Пенелопа постаралась расслабиться и растопить лед в своей искусственной улыбке. Если леди Уортон суждено увидеть ее с лордом Гарри, то видеть ее нервозность и смущение она не должна. И если кто и будет сегодня в ней разочарован, так это леди Уортон, а не лорд Гарри.
– Конечно же, вы правы, сэр, – с облегчением произнесла Пенелопа. – Сегодня прекрасный день, и я замечательно провожу время.
– Разумеется, вы ведь со мной.
Его тщеславие восхищало. Она не могла не рассмеяться от души. Сколько людей теряют многие часы в лицемерной скромности и отвратительном самоуничижении, заставляя слушателя бесконечно расточать фальшивую лесть и утомительные похвалы? Лорд Гарри, безусловно, ни в чем таком не нуждался. Ему не требовалась ее похвала, и он вряд ли оценил бы, прояви Пенелопа подобную инициативу. Это было что-то новенькое.
Ландо приближалось, и она увидела это сразу, как только леди Уортон их заметила. Сначала знакомое выражение презрения, когда леди Уортон узнала Пенелопу, сменившееся затем неподдельной радостью при виде их жалкой коляски, за чем последовала финальная сцена. Лицо женщины исказила гримаса ужаса, стоило ей узнать в спутнике Пенелопы лорда Гарри.
Странно. Пенелопа полагала, что ее связь с кем-либо подобным лорду Гарри вызовет у леди Уортон безграничную радость. Похоже, матрона не сразу сообразила, что видит и что означает присутствие лорда Гарри в обществе Пенелопы. Наконец выражение ее лица смягчилось, а на губах появилась злобная ухмылка. Теперь она стала той леди Уортон, которую Пенелопа знала.
– Ты только взгляни, Амельда! – громко прощебетала леди своей спутнице. – Это, несомненно, мисс Растмур.
Пенелопа мило улыбнулась и взяла лорда Гарри под руку. Он глазом не моргнул и только улыбнулся, слегка коснувшись шляпы в знак уважения к дамам в приближающемся экипаже. По приказу матроны ландо притормозило.
– Прекрасный день, не так ли, мисс Растмур? – произнесла леди Уортон.
Пенелопа улыбнулась так, как будто встретилась с родной любимой бабушкой.
– И вправду, леди Уортон.
Мысленно она произвела замену, произнеся имя как Уорт-он[1]. Ради смеха.
Лорд Гарри тоже остановил коляску, так что пассажирам поневоле пришлось завязать разговор. В связи с чем Пенелопа даже ощутила в себе прилив сил и еще ближе придвинулась к лорду Гарри. Он продолжал улыбаться.
– Мне странно, что ваш брат позволил вам кататься одной, лишь в сопровождении лакея, – помолчав, произнесла леди Уортон.
Ага, значит, она решила пуститься во все тяжкие. Отлично.
– Жаль, миледи, что в свои почтенные годы вы стали слабы глазами, – произнесла Пенелопа самым слащавым тоном, на какой была способна. – Вы, вероятно, не узнали лорда Гарриса Честертона. Вы же знаете наследника маркиза Хептона?
Леди усмехнулась, услышав замечание Пенелопы, но притворилась, будто вдруг узнала лорда Гарри.
– Как? Да, так это лорд Гарри. Я едва узнала вас, сэр, в этой… колымаге.
– И я с трудом узнал вас, леди Уортон, в вашем восхитительном ландо, – вежливо произнес лорд Гарри и добавил: – Я скорее ожидал увидеть вас впряженной в него. Надеюсь, это не значит, что вы охромели?
Леди Уортон гневно сверкнула глазами и посмотрела на него так, словно увидела перед собой нечто омерзительное.
– Мне следовало ожидать, что мисс Растмур закончит, связавшись с кем-то вроде вас, Честертон. Мы все знаем, какого сорта женщин вы предпочитаете.
– О, вы имеете в виду тех, кто не осыпает меня оскорблениями на улице? – осведомился он.
– Я имею в виду тех, кто бросается в вашу постель, лорд Гарри, – уточнила леди Уортон.
От такого бесстыдства даже Пенелопа испытала шок. Она подозревала, что женщина все еще точит на нее зуб из-за того, что она бросила ее сына, но говорить так о ней в публичном месте выходило за рамки дозволенного. Что должен был подумать лорд Гарри!
Быстрый взгляд в его сторону свидетельствовал о том, что ничего особенного он не подумал. Но его улыбка уже не была столь широкой, как раньше. Он похлопал ее по руке, все еще лежавшей на его локте.
– Полагаю, вы не имели намерения нанести оскорбление, леди Уортон, – холодно произнес он. – И, как я горячо надеюсь, мисс Растмур в самом деле очень скоро бросится в мою постель, так что мы с моей невестой благодарим вас за добрые пожелания счастья.
Теперь настал черед леди Уортон испытать шок.
– С невестой? Не хотите ли сказать, что собираетесь пожениться?!
– Именно это я и хочу сказать, – подтвердил лорд Гарри. – Мы красивая пара, верно?
Леди Уортон испуганно переглянулась со своей спутницей. Пенелопа не сомневалась, что новость об их помолвке, приукрашенная преувеличенными колкостями, которыми сегодня обменялись пассажиры двух экипажей, вскоре распространится в обществе со скоростью лесного пожара. Это было лучше, чем объявление в газете, хотя Пенелопа все еще чувствовала, как горит ее лицо от наглых оскорблений дамы.
– Не знаю насчет красивой пары, – сказала леди Уортон, презрительно фыркнув, – знаю только, что вы двое друг друга стоите.
Лорд Гарри продолжал держать руку на ладони Пенелопы.
– Благодарю. Мы отлично ладим.
С этими словами он вежливо кивнул обеим дамам и тронул вожжи, пуская лошадь шагом. Экипаж загрохотал и закачался, приходя в движение. Пенелопа по-прежнему не отпускала его рук. Во-первых, она боялась вывалиться из коляски, а во-вторых, внезапно почувствовала головокружение.
Боже, что они наделали?
Публично оскорбляли леди Уортон прямо здесь, в Гайд-парке, в час, когда все общество вышло на прогулку!
Если до сего момента она не окончательно пала в глазах света из-за своих глупых помолвок и эксцентричного поведения, то сегодня довершила начатую работу. Трудно предсказать, что будут говорить о ней в Лондоне завтра в это же время.
Как-никак лорд Гарри заявил о своей горячей надежде, что она бросится к нему в постель! Это просто ужасно. Невозможно себе представить, чтобы леди Уортон устояла от искушения рассказать об этом всем и каждому. И пойдут сплетни. Но опять же – разве не этого они хотели?
