Он подписал чек на довольно крупную сумму, которая требовалась для завершения образования дочери, договорился с матерью, что каникулы Мария будет проводить у нее, и с этой минуты перестал о ней беспокоиться.
А недавно ему позвонили из Швейцарии, сообщили, что его дочь беременна и должна немедленно покинуть школу.
— Теперь мне все попятно, — сказала Кейт. — Бедняжка. Представляю, каково ей было выдержать сразу два удара: беременность и отчисление из школы. И что ты собираешься делать?
Чарли пожал плечами:
— Поговорю с матерью. Она, кажется, близка с девочкой. Если это слово вообще применимо к Марии. Думаю, мать примет окончательное решение.
— Нельзя ли мне поучаствовать в семейной драме? — спросила Кейт. — Или вам лучше решить это между собой?
— Вот уж не думал, что тебе это интересно, — удивился Чарли. — Мне казалось, ты постараешься держаться подальше от этой неприличной истории.
Теперь пришла ее очередь удивляться:
— А я иногда думаю, что ты меня совсем не знаешь. Какая неприличная история? У девочки было трудное детство. Мать всю жизнь на нее плевала, а теперь бедняжка и сама влипла. С женщинами такое случается. Даже со мной. Только мне повезло, что у меня оказалась любящая мама, которая помогла мне в трудную минуту.
— Невероятно! — воскликнул Чарли. — Почему же ты мне не говорила?
— Я полагала, что нелегальный аборт в самом начале моей журналистской карьеры не влияет на наши отношения. Да, я не девочка. Но разве не ты говорил, что опыт делает меня еще более привлекательной? Или я своим признанием все испортила?
— Нет, нет, — спохватился Чарли. — Просто не ожидал.
— По-твоему, — невесело усмехнулась Кейт, — девушкам из порядочных католических семей нельзя делать аборты? Или, по-твоему, девушкам из порядочных католических семей не позволено беременеть? Знаешь, Чарли, любая женщина, — будь то проститутка или монахиня — может оказаться в таком положении. Если, конечно, переспит с мужчиной. Представь, она любит его, он любит ее, оба думают только о радостях секса, а не о возможном ребенке. И чаще всего страдают именно невинные дурочки. Опытные женщины всегда предохраняются. Беременеют и губят свою репутацию лишь скромные девочки вроде меня и твоей дочери. Или ты этого не знал?
Подойдя к Кейт, сидевшей на большом белом диване, Чарли обнял ее за плечи.
— Обещай мне одну вещь, — попросил он.
— Какую?
— Повторить завтра все это моей матери.
— Повторю. Если это поможет ей лучше понять ситуацию. И если это поможет Марии. Именно о твоей дочери мы обязаны думать в первую очередь.
Кейт по наивности решила, что их ждет семейный завтрак в неофициальной обстановке. Но первый же взгляд на Мэри Гамильтон развеял ее иллюзии. Перед ней стояла холодная английская леди, намеренная вести себя по всем правилам этикета.
В столовой подозрения Кейт подтвердились. На лакированном обеденном столе из красного дерева разложено бесчисленное количество серебряных приборов, у каждой тарелки стояло по три хрустальных бокала. «Если я, не дай Бог, налью минеральной воды в бокал для красного вина, мне крышка», — тревожно подумала Кейт.
К супницам, блюдам для закусок, серебряным вазочкам с солью и горчицей мать Чарли присовокупила коллекцию серебряных уточек, расставленных в центре стола, где, по идее, должна стоять ваза с цветами. Но ваза находилась в другом месте, и тоже не без умысла со стороны Мэри. Роскошный букет осенних цветов полностью закрывал Чарли и Кейт друг от друга. Она видела всех, кроме любимого человека.
Кейт нервничала. Она частенько оказывалась в самых трудных, даже идиотских ситуациях. Но по сравнению с этой они были просто ординарными.
В тот день она познакомилась не только с Мэри Гамильтон. За столом находились также ее старший сын Роберт, двенадцатый баронет, законный наследник всего этого великолепия, и его жена Шарлотта. Оба как будто сошли прямо со страниц «Татлера». Худой и сутулый Роберт с обветренным лицом совершенно не походил на младшего брата. А его вельветовые брюки и твидовый пиджак еще больше подчеркивали различие. К тому же темно-серый фланелевый костюм Чарли выглядел неуместным в обстановке загородного поместья. Кейт это сразу отметила, и ей даже пришло в голову, что Роберт специально так оделся. Чарли был смутьяном, а теперь еще и его дочь выкинула номер. Видимо, Мэри Гамильтон и ее старший сын намеревались поставить Чарли на место.
Кейт отогнала эти мысли, которые показались ей несправедливыми и обидными. «Просто у меня разыгралось воображение. Наверное, мне действует на нервы этот дом». Чтобы отвлечься, Кейт сосредоточила внимание на Шарлотте. Она выглядела наименее опасной, да и особым умом не блистала. Круглолицую, рыжеволосую и белокожую Шарлотту интересовали, казалось, только две темы: погода и ее знакомые, которых звали Сни, Даф и Буфи. Кейт выбрала погоду, ибо эти имена очень уж напоминали ей Маппет-шоу, и она не могла воспринимать их без смеха.
Разговор о погоде длился, пока не подали сыр. Тут вся семья приступила к обсуждению главной темы дня. Кейт слушала Мэри Гамильтон, стараясь не глядеть, что слуга наливает в ее бокал. Она не заметила на столе ни единой бутылки «Перье», и это ее обеспокоило. Как большинство американцев, она хорошо относилась к аперитивам, но во время еды очень редко пила спиртное. И если в ближайшие несколько минут она не получит стакан минеральной воды, то опьянеет.
Тут до нее дошли слова Мэри, и она сразу перестала беспокоиться о «Перье». Возможно, как раз алкоголь ей сейчас не помешает.
А слова были холодные и жестокие.
Мария дурно воспитана, и ее поступки только подтвердили это. Аборт — единственный выход из положения. У хорошего врача, который за большие деньги сохранит тайну. Потом Марию нужно отправить сюда, за город, где она будет ждать, пока ей найдут достойного жениха. И если Чарли выделит дочери солидное приданое, Мэри в ближайшее время подготовит список возможных кандидатов.
Услышанное потрясло Кейт. Неужели она перенеслась в средневековье?
— Вы этого не сделаете! — воскликнула она.
Роберт близоруко уставился на нее водянистыми глазами. Шарлотта открыла рот и тут же закрыла его, словно голландская кукла. А Мэри с ледяной улыбкой произнесла:
— Скажите, дорогая, почему я не могу устроить жизнь Марии? Она моя внучка.
Кейт покраснела, быстро пригубила вино и ответила:
— Да, Мария ваша внучка, не спорю. Но ведь ей только шестнадцать лет, и она женщина. То есть, я хотела сказать, человек. Со своими чувствами и своей головой на плечах. Неужели вы способны отдать ее первому встречному? Может, она не захочет выходить замуж, черт побери.
— Желания Марии в данном случае не имеют значения. Своим поведением она лишила себя права выбора.
— Вы хотите сказать, что, забеременев, Мария перестала быть человеком? Это же нелепо! Просто ушам своим не верю.
В столовой наступила тишина. Если бы вошедший слуга вдруг уронил поднос с бокалами, это подействовало бы на окружающих меньше, чем гробовая тишина. Первым вышел из оцепенения Чарли.
— Полагаю, Кейт имела в виду, что мы сначала должны тихо и спокойно обсудить будущее моей дочери, а не принимать скоропалительных решений. — Он взглянул на брата. — Что скажешь, старик? Все не так уж плохо. На дворе, слава Богу, 1986 год, и Мария не первая девушка из нашего круга, попавшая в такое затруднительное положение.
Роберт смутился. Он готов был согласиться с братом и Кейт, однако не мог идти против матери, ибо знал, что это ему дорого обойдется. Мэри Гамильтон контролировала не только собственную семью, но имела также огромное влияние в округе и пользовалась уважением, которое в других сообществах людей принято называть властью.
Двенадцатый баронет решил не плевать против ветра.
— Я согласен с матерью, — произнес он. — Мне известно, какой нынче год, Чарли. Но мы обязаны придерживаться определенных норм. Если даже наша семья не может показать хороший пример, тогда кто же?
