Женщины, стремящиеся выглядеть богато и не имеющие на это средств, посещали «Лойман», хотя тщательно скрывали сей факт от знакомых. Сюда, а также в филиалы «Лоймана» в Куинсе и Бронксе, манхэттенские дома высокой моды отправляли товары, которые расходились не очень быстро. И не потому, что они были плохими. Просто неходовые размеры. Или не пользующиеся спросом на данной конкретной неделе. Или вещи не по сезону. В итоге потеря для «Блюмингдейла» оборачивалась выгодой для «Лоймана». «И для меня тоже», — подумала Санди, обнимая Голду Льюис, словно любимую тетушку.

— Ты выбрала удачный денек, — сообщила Голда, надевая туфли. — Как раз поступила большая партия и именно то, что тебе нравится. Кельвин Кляйн, Ральф Лорен, Оскар де ла Рента. И даже парочка французов. Хочешь, покажу?

— Спасибо, лучше я сама.

Голда, конечно, от всего сердца желала оказать ей услугу, но Санди не доверяла ее вкусу. Ту привлекали украшения, кричащие цвета и парча. Она искренне считала, что блеск придает вещам дорогой вид. Санди же интересовал главным образом покрой.

Первое время они много спорили о том, что лучше. И Санди всегда умела настоять на своем. Голде не нравился ее выбор, но она не слишком возражала. В конце концов, Санди — клиентка, а не родная дочь.

Походив с полчаса, Санди направилась в примерочную с целой охапкой вещей. Она знала, что половину из них не купит. Другие отложит, но в итоге тоже не возьмет. Основное достоинство «Лоймана», по ее мнению, заключалось в том, что можно часами примерять вещи и тебя не заставят потом все это приобрести.

Голда не пошла с Санди в примерочную. Она знала, что сейчас ей лучше не мешать, и подходила к клиентке в нужную минуту. Голда заглянула к ней через час и мягко спросила:

— Что ты ищешь, милочка?

— Платье, — рассеянно ответила Санди. — В котором можно сходить в приличный нью-йоркский ресторан.

— Мм… ну и как? Нашла что-нибудь?

Санди захотелось соврать. Тогда Голда уйдет, и она сможет еще хоть целый час примерять красивые вещи. «Ладно, все равно без толку. Дети скоро вернутся из школы. Нечего попусту тратить время».

— Голда, — торжественно объявила Санди, — кажется, я нашла одну вещь, которая мне очень понравилась.

И она показала черное шелковое платье. С виду довольно простенькое, хотя это впечатление было обманчивым.

— Никак не могу понять, чье оно. Вы, конечно, вынуждены снимать бирки, но… если между нами, а? Скажи.

— Какой-то англичанин. Брюс, кажется. Обычно у нас его вещей не бывает, я плохо его знаю, — смутилась Голда.

— Кто бы он ни был, ему удалось сделать классную вещь. С удовольствием буду носить его платье.

— У тебя какое-то торжество? — заинтересовалась Голда. — Ищешь платье к торжественному случаю?

— Именно, но не то, о чем ты сразу подумала. Тед не приглашал меня в гости или на коктейль. Просто спокойный ужин после работы.

— Зачем же платье?

— Если скажу, ты обещаешь хранить это в тайне? Хотя бы до завтра?

— Обещаю, — без колебаний ответила Голда, обожавшая секреты. — Рассказывай. Что за великая тайна?

Санди улыбнулась и провела руками по животу:

— Я беременна. Пока об этом знают только мой врач и ты. Сегодня за ужином я объявлю Теду. А потом всем остальным.

Стены ресторана «Палм» были украшены автографами известнейших нью-йоркских журналистов прошлого и настоящего. Сюда постоянно заходили «репортер с головы до ног» Джимми Бреслин, гений рекламного бизнеса Джош Оуэн, звезды бейсбола. Ибо кроме себя журналисты уважали еще бейсболистов.

Это был мужской ресторан. Кабинки обиты жесткой блестящей кожей, под ногами поскрипывали опилки. Здесь царила атмосфера, присущая только раздевалкам и курилкам, она создавалась особым духом товарищества.

Ожидая мужа, Санди заказала себе выпить и внимательно просмотрела меню. Да, «Палм» не рассчитан на гурманов, иначе сюда перестали бы ходить журналисты и бейсболисты. Здесь подавали салаты и печеную картошку, зато очень большими порциями. Санди ненавидела подобную еду, но сегодня она была голодна — беременные женщины всегда испытывают голод.

Минут через десять она на секунду оторвалась от меню и, подняв глаза, увидела входящего Теда. Вид у него был какой-то странный. Мрачно-виноватый.

До ее кабинки Тед добирался не меньше пяти минут, задерживаясь у каждого столика, чтобы пожать руку друзьям или улыбнуться врагам. А поскольку и тех и других было много, он даже пожалел, что сегодня решил поужинать с Санди именно здесь.

Хотя предстоящий разговор требовал уединения, Тед сразу отверг эту мысль. Дома все закончится слезами, обвинениями и криком, в результате получится вульгарная ссора. Нет, лучше ресторан. При людях Санди будет держать себя в руках.

Глянув в сторону жены, он понял, что не ошибся. Санди оделась для выхода. Черное шелковое платье выглядело на миллион долларов, а собранные на затылке волосы только усиливали общее впечатление.

Тед вдруг засомневался. А правильно ли он поступает? Ведь Санди хорошая жена, у нее мягкий характер. О детях тоже не худо бы подумать.

Но через секунду он отбросил все сомнения. Он дал Кейт слово и не имеет права ее подвести. Даже если Санди выглядит сегодня ожившей Кэрол Ломбард.

Тед подошел к жене, чмокнул ее в щеку и сел напротив.

— Как ты? — спросил он и подал знак официанту. — По какому случаю ты сегодня так выглядишь? Я думал, у нас будет обычный ужин после работы.

Санди улыбнулась. Так улыбаются женщины, которые счастливы, но пытаются скрыть это от окружающих. Ей захотелось тут же рассказать мужу обо всем, но она сдержалась, желая оттянуть удовольствие.

— По особому случаю. Ты все скоро узнаешь, а пока мы отведаем жареных омаров.

Если бы Тед был повнимательнее, то встревожился бы не на шутку. Но он думал только о показе мод, о Кейт, и был абсолютно уверен в том, что она справится. Поэтому он даже не заметил улыбки Санди. Что он может от нее узнать, цену этого черного платья?

Тед заказал виски со льдом, выпил его одним духом, велел принести еще.

— Тебя что-то беспокоит? — озабоченно спросила она. — Сразу два стакана виски. Это на тебя не похоже. На работе не все ладится? Почему бы тебе не рассказать? Кто знает, может, я чем-то помогу.

— Не думаю. Честно говоря, никто не поможет. И не делай озабоченное лицо, пожалуйста, — раздраженно прибавил он. — Это связано не с работой.

Санди наклонилась вперед и ласково похлопала Теда по щеке:

— А с чем? Расскажи.

Да, настало время рассказать ей о любви к Кейт. И о том, что это положит конец их семейной жизни. Тут он вспомнил, как ночью занимался с Санди любовью, вспомнил ее неистовство и нежность. Он чувствовал себя подлецом. Но чему быть, того не миновать.

Тед, глубоко вздохнув, стал подыскивать нужные слова.

«Все кончено. Мы оба давно это знаем. Жить так дальше невозможно. Ни тебе, ни Кейт. Никому из нас. Есть лишь один выход из положения…»

Но Тед не успел произнести ни слова. Кто-то дружески хлопнул его по спине, и, обернувшись, он увидел Кремера.

— Рад, что застал тебя в городе. Твоя секретарша послала меня сюда.

— А в чем дело? — спросил Тед.

Он вдруг почувствовал странное облегчение, хотя и сам не знал, чему радуется.

— Ничего не случилось, — весело сказал Кремер, взяв стакан, который оказался перед ним, едва он сел за стол. Таким людям не обязательно делать заказ. Официанты сами знали, что Кремер пьет виски со льдом, и стакан появлялся на столе, как только главный входил в ресторан.

— Почему же вы здесь? — удивился Тед.

— Чтобы поздравить тебя.

— С чем?

— С Кейт.

Тед похолодел. Ему показалось, что события выходят из-под контроля.

— Чем же прославилась Кейт? — заинтересованно спросила Санди.

— Поймете утром, когда увидите газеты. Твоя протеже, Тед, прислала из Парижа лучший репортаж из всех, что я когда-либо видел. Вот уж не думал, что она разбирается в моде. Значит, ошибся. А снимки…