Оу-Эм взял бутылку с пивом и отхлебнул несколько глотков. Громко рыгнув, он вытер рот краем скатерти.

— Так уж этот мир устроен. Проход меж измерениями не всегда бывает гладким. Я путешествовал по всем шести кругам.

— Так что же, теперь застряли в этом?

Оу-Эм отхватил еще кусок пиццы. Голос у него стал совсем невнятным.

— Вроде, что так, но я не жалуюсь. — Широким взмахом руки он обвел стол. — Еды всегда хватает.

— Но чем еще вы тут занимаетесь? Разве вам не одиноко?

— В общем-то нет. Большую часть времени я ем. А еще наблюдаю за рассветами и закатами, хотя солнца я тут не видел.

— Я тоже это заметил. — Билли сел по другую сторону стола. — Вы всегда голодны?

Оу-Эм снова рыгнул.

— На самом деле нет. Просто еда такая хорошая, так чего ради останавливаться? Она постоянно появляется, и, клянусь, с каждым днем все вкуснее. — Оу-Эм пододвинул Билли кусок пиццы. — Присоединяйся.

Запах еды снова ударил Билли в нос, включив пожарный колокол тревоги. Пустой, лишенный пищи желудок горел, моля хотя бы о крошке моцареллы. Но он отодвинул тарелку.

— Нет, не могу.

— Что, в желудке камни? — Оу-Эм подтянул соусницу и черпнул из нее поварешкой. — Вот это, — сказал он, медленно выливая соус обратно, — успокоит твой желудок. — Вытянувшись всем своим жилистым телом, он поставил миску прямо Билли под нос.

О, какой запах! Дыхание небес! Билли зачерпнул соус самым кончиком поварешки, отметив кусочки говядины и картошки, плавающие в густой подливке. Спазм свел желудок, требуя заполнить жгучую пустоту. Билли отодвинул соусницу, но, попытавшись встать, скрючился от боли.

Оу-Эм подскочил к нему.

— Брось, парень. Тебе нужно подкормиться. А из-за такой еды стоит умереть.

— Вот этого я и боюсь, — простонал Билли. — Мне было сказано, что для меня тут никакая пища не годится. — Он освободился от хватки Оу-Эм и вытер пот со лба. Привычным движением коснулся кольца. Турмалин больше не пульсировал.

— Значит, пища не годится? — кивнул Оу-Эм, полузакрыв глаза. — Спорю, что тебе это сказал Джозеф.

Боль чуть стихла, позволив Билли выпрямиться.

— Вы встречались с Джозефом?

— Еще бы! Он дал мне прекрасный обед во втором круге и предупредил, чтобы я больше не ел. Но неужто мне ждать сорок лет, чтобы поесть? Думаю, что нет.

Билли потер кольцо.

— И долго вам пришлось голодать?

Оу-Эм пожал плечами:

— Ну, день или два.

Билли прищурился.

— День или два? Недолго, при условии, что вы знали, что здесь нельзя питаться.

— О, так ты, значит, спец в вопросах, что можно есть, а что нет? Кем ты себя воображаешь?

— Да нет. Просто Джозеф сказал…

— Джозеф сказал! — насмешливо перебил его Оу-Эм и подбоченился. — А говорил тебе Джозеф, почему она не годится?

— Нет. Я не спрашивал.

— Вот! — Оу-Эм выкинул руку. — Видишь? Никаких объяснений нет. Надо же, не годится! Сплошная ерунда. — Он ударил в грудь кулаком. — Как видишь, я жив и здоров.

— Ну и что толку? Вы сидите здесь, как кошка в клетке. Неужели вы никогда не пытались уйти отсюда?

— В сущности, нет. Некогда и я был горячий искатель приключений. — Оу-Эм поводил головой из стороны в сторону. — Где только я не был! Но я покорился судьбе, Би-Би, которая, как видишь, на самом деле оказалась не такой уж плохой. — У него заблестели глаза.

Билли скрипнул зубами. Говорить с этим типом — только терять время. Он не был пленником, который нуждался в спасении; его стоило бы поместить в палату с мягкими стенами. Неужели эта пища так разъела его мозги?

— Но почему вы хотите остаться здесь? — все-таки спросил он. — Ведь в этом мире только бесконечное безжизненное пространство и не с кем поговорить.

— Не совсем так. — Оу-Эм засунул руки под мышки и стал махать локтями, как крыльями. — Ко мне каждый день прилетает ворона, и я с ней разговариваю.

— С птицей?

Оу-Эм пожал плечами:

— Ну, если, конечно, птица первой начинает разговор. И не отвечать ей — это грубость.

— О чем же вы разговариваете?

— Господи, конечно, о еде! Ворона спрашивает, чего бы мне хотелось съесть, и я объясняю. Когда она улетает, появляется еда.

Билли кивнул:

— Понимаю. Значит, ворона.

Ну что ж, он сорвет заговор вороны. Перевернет стол. Боль в желудке уменьшилась, он сделал глубокий вдох, пытаясь понять, что представляет собой этот странный человек в не менее странном мире. Бессмыслица какая-то. Как бы ни была хороша еда, этого конечно же было мало, чтобы вызвать желание остаться здесь. Он подбросил ногой черный булыжник, повернулся, подошел к столу и ухватил край скатерти.

Оу-Эм нахмурился, выпятил квадратный подбородок. Билли понимал, что должен действовать без промедления. Пригнувшись, он взялся за край и толкнул стол — все блюда и приборы полетели в пропасть. Он с удовлетворением потер руки. Оу-Эм побагровел, кинулся к Билли:

— Идиот! Это была моя еда! — Оу-Эм оторвал Билли от земли и потащил к краю пропасти. — Теперь ты за все заплатишь, идиот!

Билли попытался дохнуть огнем в лицо Оу-Эм, но ничего не получилось. Тогда он напрягся, высвободил руки и схватил Оу-Эм за рубашку, надеясь, что, если сумасшедший обжора попытается сбросить его, он повиснет на нем. Прижав к себе Билли, Оу-Эм сам прыгнул в пропасть. Когда они, кувыркаясь, летели сквозь раскаленный воздух, Оу-Эм выпустил Билли. Свернувшись в комок, Билли прикрыл лицо руками и врезался в плотную багровую лаву. Оу-Эм с выражением ужаса на лице шлепнулся рядом с ним, и его тело сразу же вспыхнуло.

Билли же ничего не почувствовал. Он всплыл около берега, и лава рядом с ним начала менять цвет от ярко-красного к черному. Она стала покрываться хрустящей коркой, давая ему опору под ногами. Он приподнялся, раздвигая густую вязкую жижу, и выбрался на берег. Сделав глубокий вдох, он вдруг почувствовал, что тело налилось силой и неукротимой энергией. Внутри у него все кипело, и могучим рывком он выпустил изо рта огромный поток огня. Когда пламя погасло, он скрестил руки, потрогал бицепсы и напряг их, проверяя, как приливает сила. Теперь он был готов сразиться со всем миром. Он рывком выхватил Экскалибур, пальцы сжали рукоять. Лазерный луч был ярче чем когда-либо раньше. Он обвился вокруг Билли и, подобно паутине, сплел защитный светящийся кокон. Билли чувствовал себя так, словно плывет в пустоте — в блистающей белой пустоте. Зрение понемногу прояснилось, белое свечение стало сероватым, очертания расплывчатых предметов обострились — он разглядел булыжную мостовую, ветхие здания и стоящего в отдалении мужчину в черном.

Билли протер глаза и помотал головой. О’кей, что теперь? Надеюсь, это не очередной псих-обжора. Он двинулся вперед. Человек стоял пригнувшись, расставив ноги, словно собирался вступить в бой с противником. На мостовой у его ног Билли увидел странную фигурку, словно у нее… Да! Это крылья!

Билли перехватил рукоять Экскалибура и кинулся вперед с криком «Бонни!». Но прежде, чем он приблизился, черный человек выхватил меч.

— Стой, гнусный дракон! — крикнул он.

Мощь его голоса потрясла Билли. Он узнал этот голос, который месяцами преследовал его в ночных кошмарах, и в то же мгновение увидел обжигающий взгляд дьявольских глаз Палина!

— Я готова, — сказала Карен. — Что ты хочешь, чтобы я напечатала?

— Давай прикинем. — Эшли схватила в горсть волосы на затылке и медленно заговорила: — «Бонни, это устройство называется Аполло. Оставь его на том же месте, где ты нашла его. Когда будешь готова к уходу из круга, отодвинь металлическую заслонку в основании и нажми кнопку. Появится светящаяся дверь. Ты должна пройти сквозь нее. Эта дверь — межпространственный переход. Пока это все».

— Подожди. Как пишется «межпространственный»?

Эшли с пулеметной скоростью выпалила набор букв.

— Отлично. Записку положу в ящичек для передачи.

Профессор схватил Эшли за руку.

— Мы должны также послать и песню для мисс Сильвер.