– Единственное, что я могла сделать в тот день, чтобы отомстить… отцу и своей семье, – это опозорить их имя. Я представить себе не могла, что общество будет на их стороне. И общество, и отец вычеркнули меня из жизни.

Николас крепко прижимал ее к своей груди и не отпускал. Джейн позволила своей скорби выплеснуться наружу. Из ее глаз хлынули слезы. Она не знала, как долго стояли они в молчании. Но от прикосновений его губ к ее волосам и ласковых поглаживаний по спине в ней стали происходить перемены.

Слишком долго жила она ради мести, которую не могла осуществить. Глубоко в душе она сознавала, что убийство одного человека – ее отца – не вернет к жизни тех пятерых, не облегчит ее боли. Но присоединение к движению «Белых мстителей» помогло.

Спустя какое-то время Джейн перестала плакать. Словно проснувшись после глубокого сна, она обнаружила, что ее взгляд сосредоточен на темных силуэтах камней. Их было пять.

Пять камней, стоявших здесь с незапамятных времен. Пять каменей, доставленных сюда с какой-то загадочной целью в стародавние времена. Уцелевших вопреки стихии. Выстоявших против ветра и дождя. Против солнца и льда. Только пять из общего числа.

Возможно, думала она, потомки тех людей все еще живут здесь. Все еще работают на этой земле и считают ее своей. Несмотря на вторжение хищных викингов, римлян, англичан, эти люди – эти камни – все еще стоят на вересковой пустоши. И будут стоять вечно.

Джейн вдохнула свежий запах чистого ночного воздуха. Глядя на камни, она чувствовала, как бесконечные часы одиночества и страданий тихо утекают. Она больше не позволит себе предаваться горю.

– Я вижу в твоем прошлом лишь трагедию и скорбь, но никакого позора, – прошептал Николас. Его пальцы нежно зарылись в ее волосы и слегка оттянули назад ее голову, чтобы он мог заглянуть ей в лицо. – Я восхищен твоей храбростью. Восхищен женщиной, в которую ты превратилась, несмотря на все, что тебе пришлось пережить.

Джейн возликовала при мысли о том, что, узнав правду о ее прошлом, Николас по-прежнему любит ее.

– Давай вместе бороться за настоящее и будущее. И мы победим.

– Светское общество сторонится меня. Ты опозоришь себя, связавшись со мной.

– Пусть светское общество катится к чертям! – прорычал Николас. – Мне знакомо лицемерие этого мира. И я знаю, что хорошо и порядочно.

Он пощекотал ее губы своими, соблазняя раскрыться, и слился с ней в сокрушительном поцелуе. Руки Джейн заскользили вверх по его груди, но, вдруг осознав, что стремительно летит в пропасть, Джейн вцепилась в лацканы его куртки и оторвалась от него.

– Постой! А Клара… Мы не можем.

– Между мной и Кларой ничего нет, и никогда не будет. Ваш отец в курсе дела. – Николас заглянул ей в глаза. – Что еще я должен сказать, чтобы ты наконец поняла? Кого еще следует поставить об этом в известность? Как убедить тебя в том, что только ты мне нужна? Остальные женщины для меня просто не существуют.

Джейн снова поцеловала его. Николас сжал ее в объятиях, припал к ней жадными губами, щедро отдавая и беря. Джейн прильнула к нему.

Слишком много лет прошло. Все было так давно, что она уже не помнила, что значит забыться в тумане страсти. Но ласки Николаса вернули ее тело к жизни.

Николас становился ей все ближе и ближе. Правда, однажды она уже прошла этот путь, за что поплатилась.

Джейн уперлась в его грудь кулаками, и он тотчас отпустил ее. Она сделала шаг назад, но не смогла заставить себя поднять на него глаза.

– Нам… нам пора ехать. Уже поздно. Они будут беспокоиться о тебе.

Джейн направилась к лошадям и обернулась.

Николас стоял среди камней спиной к луне с затененным лицом и смотрел на нее. Ее сердце громко стучало, тело томилось по его ласкам.

– Николас, я собираюсь завтра вернуться в Балликлоу, чтобы оттуда навестить некоторые семьи. Если хочешь, можешь поехать со мной.

– Хочу.

Джейн с трудом скрыла радость.

– Тогда… я дам тебе знать завтра утром.

– Буду ждать.

Патрик положил руку на плечо Ронана, не дав ему выйти из разрушенной хибары.

– Нет, ты не можешь туда идти. Давай вернемся к лошадям.

– Отчего же, очень даже могу.

– Ты не поднимешь на нее руку.

– Я ничего не имею против Эган, Но грязный английский ублюдок – совсем другое дело.

– Он ничего не сделал, чтобы досадить тебе.

Патрик смотрел, как двое садятся на лошадей.

– Пес сговорился с Масгрейвом, разве нет?

– Мы этого не знаем. Знаем только, что он один вошел в казармы Баттеванта и вышел оттуда с вдовой Симуса. Нам неизвестно, что там произошло, но, думаю, у нас не меньше оснований благодарить его, чем подозревать. Может, даже больше. Кто знает, что готов сделать магистрат для такого, как он?..

Мужчины не спускали глаз с казарм с того момента, как услышали об аресте Кэтлин, потом следовали за Спенсером и вдовой до Балликлоу, после чего тайно следили за ним, пока Эган не догнала англичанина на полпути в Вудфилд-Хаус.

– Мне все же хочется сломать ублюдку шею.

Угрожающий тон Ронана заставил Патрика положить ладонь на мускулистую руку бойца.

– Ясное дело, тебе хочется сломать ему шею. Но не оттого ли, что он целовался с Эган?

– Он воспользовался ее слабостью! – прорычал Ронан.

– Ты, видно, забыл, что она сама за ним скакала, – возразил Патрик. – Когда наконец до твоей тупой башки дойдет, что Эган – взрослая женщина? Ей не нужно, чтобы такие, как ты, сохли по ней и распускали сопли, как влюбленные зеленые юнцы.

– Такие, как я? – Ронан резко повернулся к товарищу. – Это от таких, как он, бегала она все эти годы. Она обожает меня. Ждет не дождется, когда я сделаю первый шаг, и я заменю ей Конора, царствие ему небесное.

Патрик с сомнением покачал головой:

– Думаю, что, называя тебя «коротышкой», она подразумевает твой короткий ум.

– Может, ты мне и товарищ, Пэдди, но ты, ей-богу, напрашиваешься на неприятности!

Патрик встретил свирепый взгляд Ронана не вздрогнув. Возраст и опыт давали ему моральное преимущество.

– Можешь поступить со мной, как тебе вздумается, Ронан. Только раз и навсегда вбей в свою тупую башку, что ты ей не пара. Ты никогда не станешь Конором. У тебя больше шансов стать лордом-наместником Ирландии, чем ее мужчиной. Я знаю Эган с тех пор, когда она под стол пешком ходила. Уверяю тебя, она сама сделает свой выбор.

Оглянувшись, Патрик обнаружил, что Эган и англичанин исчезли. Слава Богу.

– Все равно Лайам должен об этом узнать.

Патрик ответил Ронану враждебным взглядом.

– Узнает. Но запомни, ни слова о поцелуе, иначе я расскажу Эган о твоем глупом намерении стать ее мужчиной.

Ронан махнул рукой и двинулся к выходу. Патрик последовал за ним.

– И тогда я тебе не позавидую, коротышка.

Едва услышав тихий стук в дверь, Николас мгновенно откинул щеколду, схватил Джейн за руку и тотчас захлопнул дверь, заглушив ее удивленный возглас. Припечатав Джейн спиной к двери, он припал к ней в жадном поцелуе.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он оторвался от нее, чтобы они могли перевести дух.

– Не припомню, чтобы меня так радовало утреннее приветствие, – произнесла Джейн с улыбкой.

– Потому что в моем распоряжении была целая ночь, чтобы это спланировать.

– У вас хорошо подвешен язык, сэр Николас.

Он все еще прижимал Джейн к двери своим телом, наслаждаясь мягкостью ее плавных изгибов.

– Мне очень не понравилось, когда вчера вечером ты потребовала, чтобы мы въехали в Вудфилд-Хаус в разное время. Ты лишила меня возможности поцеловать тебя и пожелать спокойной ночи.

В темных глазах Джейн плясали шаловливые искорки, и руки еще крепче обхватили его торс.

– Не хочешь ли ты сказать, что причиной этого утреннего приветствия стало желание получить вчера ночью один-единственный поцелуй?

– Ладно. Не только поцелуй.