– Не похоже, Олег Евгеньевич. Говорит, у него неотложное дело и что вы с ним хорошо знакомы.

– Нет у меня никаких знакомых попов! Да и исповедоваться я пока не собираюсь! – зло прокричал Адов в микрофон.

Последовала пауза.

Неожиданно хозяин имения на какое-то время призадумался. То ли любопытство, то ли желание развеять однообразные до зелёной тоски будни своей затворнической жизни в Голицыне подтолкнуло его к решению. Почему бы, собственно, не принять нежданного посетителя? А то – кто его знает? – возьмет и проклянет. Ладно бы его одного, с этим академик как-нибудь справится. А если Наденьку?

– Слушай, охрана! Проводи-ка ты, пожалуй, попа в гостиную. Я минут через десять спущусь. И скажи домработнице, чтоб чего-нибудь подала на стол. Все святоши, насколько я знаю, страсть как любят вишнёвую наливочку.

Спускаться в гостиную Олег Евгеньевич не торопился. Он почему-то вернулся в кабинет, но не к компьютеру, а к дневнику и корявым, старческим почерком записал на свободной страничке:

«Самое трудное и важное в познании истины не поиск философского камня, а постижение собственной сущности! Гегель прав. Человек, сотворенный Демиургом по своему образу и подобию, должен следовать примеру Абсолютного Духа на пути самопознания…»

«Эх, и лихо я завернул!» – весьма довольный собой подумал Адов, захлопнул кожаный переплёт и медленно направился в гостиную.

– Здравствуйте, батюшка! Как я погляжу, вас уже успели попотчевать, – с порога произнёс хозяин дома.

– Вашими молитвами, сын мой, – густым басом откликнулся батюшка и, поднявшись с места, осенил Олега Евгеньевича крестным знамением. После чего снова опустился на стул и продолжил прерванную трапезу.

Академик пристально вглядывался в странного посетителя: окладистая сизая борода, мясистый нос, глубоко посаженные маслянистые глаза. На священнослужителе была чёрная ряса, а на груди сверкал внушительных размеров серебряный крест с разноцветными каменьями. Неряшливо взъерошенные, тёмно-каштановые патлы, сдвинутые к переносице густые брови придавали визитеру довольно зловещий вид. В представлении Олега Евгеньевича такая внешность никак не вязалась с обликом духовного лица. Кроме того, академик с некоторым удивлением уловил в голосе пришельца едва заметные знакомые интонации и сразу же невольно насторожился. Что-то тут не так!

– Как вас величать, батюшка? Вы сказали охраннику, что мы с вами знакомы. Не напомните ли?

Олег Евгеньевич с подозрением ждал ответа.

– Наречён я отцом Никодимом, сын мой, и являюсь настоятелем местного женского монастыря. Ха-ха-ха! – неожиданно разразился поп громким заливистым смехом. – Неужели и вправду не признали, Олег Евгеньевич?

Хозяин дома вздрогнул от неожиданности и вновь уставился на гостя.

– Не может быть! Ты ли это? Ну, ты даёшь, Павел! И впрямь лицедей, каких свет не видывал! Какого рожна торгуешь оружием, когда вполне мог стать звездой в Голливуде?

– Этим я займусь на склоне лет, – продолжая хохотать, ответил развенчанный «поп».

– А ты хоть «Отче наш» наизусть выучил?

– Обижаете, Олег Евгеньевич, я много молитв знаю. – «Поп» крепко обнял хозяина дома.

– Куда же ты подевался? – перейдя на серьёзный тон, спросил Змий. – Я тебя уже вторую неделю жду не дождусь! Обещал прибыть на следующий же день, а сам… На тебя не похоже. Случилось что?

– Так карта легла, Олег Евгеньевич, – напуская туману, ответил Буратов. – Зашебуршились все после истории со Щукой, вот и решил я проверить схроны с товаром, да и людей предупредить. Лично, так сказать. Слетал на Аргунское предприятие, на Восточный ГОК… А тут ещё Куратор дернул… Ну, скажу я вам, шеф, он словно с цепи сорвался из-за лондонской катавасии.

– Послушай, друг мой, а не слишком ли много инициативы ты на себя берёшь в последнее время? Мог бы и со мной посоветоваться, прежде чем по объектам разгуливать. Так и засветиться недолго! – строгим тоном произнёс Адов, явно недовольный пояснениями и особенно тем, что Бирон без его ведома встречался с Куратором.

– И что, интересно знать, от тебя потребовалось Куратору? То, что он сейчас мечется, как муха в банке, мне известно. Ведь по решению Совбеза началось серьёзное расследование по делу Щуки. Мне уже доложили. И это, как я понимаю, действительно опасно для всех нас. А Куратор, как тебе известно, когда до дела доходит, трус, каких мало. Спину научился гнуть и перед своими бывшими соседями по дачному кооперативу «У озера», а с остальными хвост распускает.

– Вот-вот, и я о том же, – хлопнув очередную стопку вишнёвки, ответил ряженый «поп». – Он, кстати, поручил мне срочно слетать в Лондон, разобраться там на месте.

– Шутишь? Тебе такое задание дал Куратор? Он что, белены объелся? Почему мне не сказал? Ведь мы с ним общались после Совета безопасности! – нахмурив белесые брови, возмутился Змий.

– Угу. Кто же ещё? Приказал прежде всего убрать агента АНБ, которому вроде как поручили разнюхать всё по лондонскому делу. Дал все наводки. Куратор утверждает, что тип с агентурной кличкой Интеграл – ушлый гэбэшник, который вполне способен докопаться не только до сути истории с Люсиновым, но и до наших дел…

– Интеграл? Что-то не припоминаю такого, – в задумчивости пробурчал старик.

– Эх, хорошо угощает ваша смотрительница! – вдруг ни к селу ни к городу воскликнул Бирон, отправив очередной кусок пряно пахнущей буженины в большой, губастый рот. Мясцо он заел квашеной капустой, остатки которой повисли на искусственной бороде самозваного священника.

– Но почему Куратор не согласовал со мной твою командировку? Ведь ты давно уже в международном розыске, и лишний раз светиться тебе не с руки. Тем более что сейчас в Лондоне все британские спецслужбы на ушах стоят! – Академик, прищурив один глаз, буквально сверлил гостя пронзительным взглядом. – Он разве не понимает, как опасно сейчас туда соваться? Или вы с Куратором темните и что-то скрываете?

– Да боже упаси, Олег Евгеньевич! – Буратов выскочил из-за стола и нервно зашагал по ковру. – Как вы не понимаете? Вы же – академик! Светило! Вот Куратор и бережет вас. Решил, что вас не стоит вмешивать в мокрые дела. Чтоб лишний раз не нервировать после перенесённого инфаркта. Ведь и ежу понятно, что за Щукой тянется длинный след, и если кто копнёт, никому мало не покажется. Во-первых, он крутился в таком важном для нас регионе – сами понимаете, там политика… Во-вторых, никак нельзя допустить, чтоб за его «хвосты», а стало быть, и за наши с вами ухватились Лубянка или тот же Скотланд-Ярд. Потянут – очень больно будет всем.

– Конечно, нельзя, – вынужден был согласиться Адов, но его лицо, и без того землисто-серое, стало еще мрачнее. – Так-то оно так… Только, может, у меня имеются свои соображения. Спросили бы старика! Или вы уже списали меня со счетов, а? Хитришь ты, Бирон, чует моё сердце, хитришь!

– Если бы хитрил, на хрен бы мне надо было приезжать к вам? – резонно возразил торговец оружием. – А я приехал. И заметьте: Куратор об этом не знает и не узнает. Я, Олег Евгеньевич, хоть вроде и бандюган, как говорят обо мне иные, но человек с понятиями и честью. Ценить хорошее отношение умею! Вы думаете, я не понимаю, что без вас «Альбега Инк» и месяца не проживёт? А ведь кормушка очень даже славная и прибыльная! Лично для меня тоже. Так что нет мне никакого резона губить налаженное дело, тем более перед сделкой с Тегераном.

– Вот именно! Поэтому и нельзя тебе сейчас лететь в Лондон! Рискованно, Павел…

– А что мне остаётся делать, Олег Евгеньевич? Никак я не могу ослушаться Куратора. Ну хоть убей, не могу! Он же постоянно меня спасает от Генпрокуратуры. У Интерпола-то я в розыске, а вот в России ко мне пока никаких претензий. Такое прикрытие дорогого стоит…

Бирон снова присел к столу и приложился к шкалику с наливкой.

– А нет ли у вас, Олег Евгеньевич, чего-нибудь покрепче этого сиропа? Вы же поняли, что к вам пришел не поп.

– Кончай закладывать за воротник! Нашёл время расслабляться! – процедил сквозь зубы Змий. – Тем более что на большое дело собираешься. Лучше подумай, как тебе из Лондона живым вернуться. В опасную игру ты вступил…