– Да, да, что-то припоминаю, – кивнул Гривс, поглаживая пухлой пятерней лысую голову. – А потом русские потребовали выдать Адова им, поскольку якобы в России он украл куда больше казённых денег. И я их понимаю. Не могли же они допустить, чтобытакойчеловек попал в руки потенциального противника! Потом, уже заполучив у швейцарцев своего бесценного специалиста, русские вынесли Адову условный приговор. Так что академик давно на свободе.

Гривс победоносно посмотрел на детектива, явно довольный произведенным эффектом от своей осведомлённости.

– Завидую вашей информированности. Так мне продолжить или вам уже неинтересно?

– Очень даже интересно, читай дальше! В нашем деле всегда важнее знать точку зрения противника, нежели союзника, – откинувшись в кресле и задымив сигарой, ответил сэр Конрад.

И я продолжил читать:

«Мало кто знает, что буквально у нас под ногами в каждом кубометре почвы содержится в среднем четыре грамма урана-238. Уран же выделяет радиоактивный газ радон. Тот поднимается на поверхность, в свою очередь распадаясь на составляющие, одним из которых и является полоний. При использовании достаточно чувствительной аппаратуры можно засечь следы полония-210 в любом кафе, школе, детском саду и даже, наверное, в кабинетах Кремля. Разумеется, речь идет о микроскопических его количествах, не способных влиять на наше здоровье. В зарубежной прессе сообщалось, что английские, французские, немецкие эксперты и спецслужбы, словом, все кому не лень, поддавшись панике в связи с отравлением Люсинова, обнаружили следы полония даже в пассажирских самолётах. Но тут нет ничего удивительного, так как в полете в воздухозаборники лайнеров втягивается атмосферный воздух, как пылесос. Поэтому фоновая концентрация полония-210 там должна быть выше обычной».

– И вот, шеф, еще очень важный момент, – предупредил я, прежде чем читать дальше.

«Чтобы ответить на вопросы, откуда взялся полоний-210 в различных лондонских офисах и на борту самолетов, подсыпали ли его злоумышленники или это естественный фон, нам опять-таки надо знать, какое количество вещества обнаружено и какими приборами пользовались специалисты. Но данная информация тоже не разглашается ни следователями Скотланд-Ярда, ни их европейскими коллегами. Что тоже весьма странно».

– Да-а, русский академик здорово врезал нам по зубам! – дослушав, воскликнул полковник. – Похоже, действительно наша официальная версия, что дело тут в разборках самих русских, – чистейший бред?

– А я о чём говорю?! Не в ту сторону мы копаем, шеф, не в ту… – демонстративно закашлявшись и отмахиваясь от табачного дыма, согласился я. – Но от официальной версии я бы не стал полностью отказываться. Хотя тоже могу опровергнуть ее парой весомых аргументов, которые выявил в ходе расследования.

– Рожай же, наконец, сынок, не тяни из меня жилы! Ты посмотри на часы!

– Терпение, шеф, и еще раз терпение. Я отправил на экспертизу кожаную куртку, в которой Люсинов был в тот злополучный день…

– И что?

– А то, что на ней обнаружена полониевая пыль. Поэтому наш герой в день своего отравления оставлял радиоактивный след везде, где бы ни появлялся. Вот и ответ на вопрос, почему микроскопические следы полония эксперты обнаружили в офисе Эленского, в машине Люсинова и в суши-баре отеля «Миллениум». Это говорит о том…

– Наличие пыли на куртке говорит о том, что Люсинов ещё до посещения указанных мест успел где-то соприкоснуться с отравой, – с самодовольным выражением лица заключил полковник Гривс.

– Вы на редкость проницательны, сэр. – Я снова не преминул подлизнуть полковника. – Но ваше логически верное предположение, с которым трудно спорить, наводит на очень тревожный вывод…

– Что полоний кем-то тайно был завезен в Лондон вовсе не с целью отравить Люсинова, а для чего-то другого, – опять перебил меня начальник. – Например, продать, пока не закончились пресловутые сто тридцать восемь дней. Или для создания, как ты предположил, грязной бомбы. Так? Причем уж тут-то к делу, вероятнее всего, причастен сам Люсинов.

Гривс снисходительно ухмыльнулся, всем своим видом демонстрируя, что вполне еще способен разгадывать профессиональные ребусы.

– Но если наши умозрительные предположения верны, то вы ж понимаете, шеф, какая над нами всеми нависла угроза? Где гарантия, что кто-то из подельников Люсинова не продолжает лепить портативную полониевую бомбу? Ведь такая штуковина вполне может уместиться в небольшой свинцовый чемоданчик. Идеальное оружие для террористов!

– Трижды согласен с тобой, Эрни. Ситуация складывается действительно хреновая! – Полковник озабоченно нахмурил брови. – Зато не стыдно явиться на совещание в логово МИ-5. Есть чем занять их мозги.

– Тогда захватите с собой еще один весомый довод, – с чувством исполненного долга произнес я.

– Тебе Эрни, похоже, действительно доставляет удовольствие кормить меня с чайной ложечки? – недовольно заметил сэр Конрад и постучал толстым пальцем по поверхности столика так, что хрустальная пепельница зазвенела. – А ну, выкладывай, что ты припас на закуску!

Я сделал многозначительную паузу.

– Появился новый свидетель – швейцар, который в тот злополучный день дежурил на входе отеля. Он отлично знает Люсинова в лицо как завсегдатая бара. Так вот, судя по его показаниям, у русского была, оказывается, ещё и третья встреча. Швейцар клятвенно заверяет, что видел, как часов в пять вечера Люсинов вышел из отеля, но не пошёл к своей машине, а стал кого-то дожидаться у входа. Вскоре подъехал чёрный «Мерседес», за рулём которого швейцар разглядел темноволосого парня восточной наружности, скорее всего араба. Люсинов сел на заднее сиденье, и машина тут же отъехала. А часов в восемь вечера на том же «Мерседесе» Люсинов вернулся и пересел в свой «Фольксваген». Данный факт Люсинов почему-то не помнит…

– Час от часу нелегче! Поэтому на совещании у сэра Хьюза я постараюсь убедить наших «смежников», что дело Люсинова – вовсе не такое простое, каким его пытаются представить. Боюсь, здесь пахнет безопасностью Британии, если не всей Европы!

– Хорошо сказано, шеф. Даже великий сэр Уинни не выразился бы точнее, – быстро отреагировал я. А про себя подумал: так слюна может совсем пересохнуть, если столько вылизывать начальника. Скорее бы прополоскать горло чем-то существенным. Не колой же и не коньяком босса по цене сто фунтов за глоток.

– Ты мне льстишь сынок. – Не уловив иронии, полковник принял комплимент как должное.

– Я очень надеюсь, сэр, что наши коллеги тоже не лыком шиты. Они же профессионалы и должны адекватно оценить создавшуюся ситуацию.

– Дай-то бог, Эрни, дай бог! Но всё равно нам нельзя расслабляться ни на минуту. Ладно, на сегодня хватит. Пора и по домам! Надо же когда-нибудь выспаться.

Этой ночью Лизе впервые разрешили остаться рядом с мужем. Когда она вошла, то буквально застыла посреди комнаты. Неужели два дня назад она ничего не заметила? Неужели слезы так застили ей глаза? Или болезнь развивается столь стремительно?

– Мой дорогой, что они с тобой сделали?! – Женщина невольно всплеснула руками. Потом прикрыв ладонями лицо, вновь расплакалась.

Ей действительно жутко было смотреть на мужа. Перед нею был не Вадим, а его бледная тень. Наголо остриженная голова, желтое, какое-то пергаментное лицо, заострённый, словно у покойника, нос, рельефно выпирающие кости черепа.

– Что, Лизок, испугалась, да? Не ожидала увидеть меня таким? Знаю, знаю, вид страшноватый. Я уже смотрелся в зеркало. Вылитый Кощей! Вот только Кощей был бессмертным, а меня скоро отпевать придётся, – горько пошутил Люсинов. – Я очень соскучился по тебе, любимая…

– Вадичка, ну что ты мне сердце разрываешь? Какое отпевание? О чём ты говоришь? Вот увидишь, всё будет хорошо! Профессор Мокимото только-только сказал мне, что ты обязательно справишься с недугом, – продолжая по-прежнему стоять посреди палаты, выпалила Лиза.

Наконец она сделала несколько шагов вперед и робко присела на стул возле койки. Взяв в ладони руку Вадима, стала нежно гладить ее.