Эта сложная композиция таит в себе самое существенное из знаний жрецов о том, как должно было происходить преображение и возрождение божественных тел и существ, наиболее необходимых для мира людей: Ра с его ежедневным появлением на заре гарантировал ежедневное возрождение мира, Осирис с его подземным возрождением обеспечивал выживание умерших. Представить себе, что оба могут окончательно исчезнуть, — значило представить себе конец мира. Или, если бы один из них исчез ночью, то другой остался бы навеки невидимым: значит, должен был существовать какой-то процесс, который позволял им постоянно брать на себя свои функции, непрерывно обновляя всю полноту своей силы и жизни. Поэтому представление, что этот процесс, который мог происходить только в невидимом мире, был одинаковым для обоих богов, было естественным, хотя и смелым выводом. Мы уже видели, что с этими двумя богами была связана схема, которая служила основой царской власти, пребывающей на земле и возобновляющейся. Эта восстановительная физика позволяла возрождаться не только умершему Осирису и мертвому солнцу, останки которых отождествлялись друг с другом. Она позволяла и людям увериться в своей судьбе в этом и в загробном мире.

Однако это путешествие отличается от ночного путешествия солнца в лоне женского тела Нут. Оно показывает пространство, совершенно непохожее на то, что заключает в себе богиня, но идентичное тому, где безраздельно властвует Осирис. Однако эти три причинно-следственные цепочки соединяются друг с другом и дополняют друг друга. В теле Нут, как и в пещере Двойного Сфинкса, солнце делает крюк, чтобы посетить Осириса в его собственном царстве. Нут присутствует и в Книге пещер: пограничные территории отмечены ее величественным присутствием. С другой стороны, вблизи нее, перед тем как взойти на горизонте, солнце проходит через тот самый Дуат, где обитают умершие. Двойственность ночного тела небесной богини становится ясна уже из ее появления в этом контексте. Будучи одновременно небесным и подземным пространством, она может быть и небом вверху, и небом внизу. Составители Книги пещер отчетливо ощущали связь между этими пространствами. В момент появления Ра он входит, как нам говорит текст, «в тело Нут».^{926} Здесь, конечно, следует понимать это тело как «дневное тело Нут», ее чрево, под которым, как мы уже видели, перемещается солнце. Логика двух путешествий явственно связана. Вполне очевидно, что все три комплекса дополняли друг друга и давали египетскому мыслителю, использовавшему эти понятия, чувство единства, необходимого для представления о структурированной и постижимой вселенной.

Скалы Запада — это место, где соприкасаются мир Осириса и мир солнца. Мы уже видели, что вход в Пещеры находился в западных скалах, а выход из них открывался на восточные холмы. Горную страну Запада, как правило, символизирует Хатхор в образе коровы. Ее голова, появляющаяся из-за гребня горы, словно бы приветливо встречает умершего, представшего перед богиней, которая облегчает ему вход в иной мир. Блистательное появление богини воспринимается как некое тектоническое движение: «Гора раскалывается, скалы открываются, пещеры отворяются для Хатхор».^{927} В Фивах один из зубцов скалы, нависающей над заупокойным храмом Хатшепсут, был в древности обработан так, что ему придали вид богини, выходящей из горы и, таким образом, господствующей над скалистым амфитеатром Дейр-эль-Бахри.^{928} Однако эта властительница, встречающая умершего, не принадлежит исключительно к подземному миру Осириса.^{929} Фактически она открывает для него — и прежде всего для умершего фараона — место его физического восстановления и возрождения к новой жизни, которое в то же время является местом преображения и перехода в новое состояние. Ежедневно она исполняет для умершего ту же функцию, что Нут — для солнечного светила. Она является оболочкой, пространством, пассивным обиталищем, внутри которого проявляются другие боги, сами также пассивные (это случай Осириса) или же активные (как и те божества, что действуют за его пределами).

Исторически Осирис становится преобладающим в египетской религии божеством умерших, только вытеснив в этой роли тех, кто исполнял ее до него в главных некрополях. Так, Анджети в Бусирисе, Сокар в Мемфисе, Хентиаментиу в Абидосе помогли этому богу-«захватчику» расширить свои собственные качества и свое территориальное влияние. Мы уже видели, что старость и смерть не щадят даже богов. Известно и то, что история Осириса на самом деле началась только с его смертью.^{930} Иначе и не могло быть. Вспомним, что Осирис — это умерший фараон, в то время как его сын Хор — фараон живой. Поэтому убийство Осириса приобретает совершенно особый характер. Оно — основа всего. Оно объясняет и оправдывает царский заупокойный культ, который гарантирует свою часть вечности фараону Хору. Речь идет отнюдь не о любой смерти: лишь причиненные Осирису несправедливость и насилие прерывают нормальное течение жизни и вынуждают бездетную вдову пойти на крайние меры. Сет убил Осириса, чтобы присвоить себе власть своего брата. Очевидно, что Исидой владеет противоположное желание: дать умершему законного наследника, которого он не успел родить при жизни. Исида прежде всего вдова и супруга. В ее культе, очевидно, нет никаких следов мотива брака божеств, в отличие, например, от Хатхор.^{931}

В эпоху Древнего царства, когда царские заупокойные тексты писали на стенах пирамид[27], о смерти Осириса сообщают без всяких подробностей. Такой фразы, как «Сет заставил его упасть на землю Недит»,^{932} было достаточно, чтобы всё сказать. Напротив, значительная часть заупокойных ритуалов была посвящена последствиям этой смерти. Еще в Текстах пирамид некоторые фразы то тут, то там кратко намекают на события, которые последовали за смертью Осириса: в них фигурируют не только вдова Осириса, но две его сестры, объединенные одним несчастьем и одной скорбью: «Исида пришла, и пришла Нефтида: одна пришла с запада, другая — с востока, одна пришла в облике соколицы, другая — коршуницы. Они нашли Осириса».^{933} Или: «Соколиха прилетела, коршуниха прилетела, то есть Исида и Нефтида: они пришли искать своего брата Осириса… Оплакивай своего брата, о Исида, оплакивай своего брата, о Нефтида!»^{934} В этих наиболее древних текстах акцент сделан на поисках тела погибшего бога двумя его сестрами и на их роли плакальщиц:^{935} в этом случае они явились в облике двух птиц. Первоначально тема расчленения тела, видимо, была мало связана с Исидой. Лишь в одном случае безымянная богиня (видимо, Исида) заявляет, что она собрала своего брата и соединила его члены.^{936} Чаще всего этим занимаются Нут и Хор, согласно формуле, очень похожей на ту, что выше была приписана безымянной богине.^{937} На протяжении веков и даже тысячелетий эта древняя традиция развилась во множестве вариантов. Поиск тела Осириса проходил в два этапа. Согласно Плутарху, тело бога, заключенное в ящик, было брошено в реку. Оттуда ящик доплыл до моря и прибыл в Библ. Богиня отправилась на поиски и привезла его обратно в Египет, где неисправимый Сет вновь завладел им, чтобы расчленить его и разбросать куски по всей земле Египта. Исиде пришлось вновь отправиться на поиски: ей нужно было найти четырнадцать фрагментов тела своего супруга. Здесь также существует несколько не согласующихся между собой традиций. Чтобы обмануть Сета, Исида решила каждый раз, найдя фрагмент тела, закапывать его мнимое подобие. Поэтому в Египте существует столько гробниц, посвященных этому богу, сколько было разбросанных кусков. Итак, в своей роли вдовы Исида развила бурную деятельность: несмотря на всю свою скорбь, она продолжала преследовать определенную цель, и ей удалось восстановить тело своего супруга. После этого Хор, Геб, Анубис, Исида и Нефтида обеспечили загробную жизнь Осириса. Как известно, вместе они совершили над его телом первую мумификацию.^{938} Потом Исида с помощью Нефтиды оживила мертвое тело своего супруга.