Тем временем плазмоид, переливаясь яркими сполохами и темными прожилками, подобрался к основному сектору МКС и словно прилип к обшивке. Гул в динамиках стих. Космонавт взялся за каркас, чтобы подкорректировать положение в пространстве, и, видимо, почувствовал какую-то вибрацию, передающуюся по корпусу. Он, слегка оттолкнувшись, повернулся к камере спиной и забарахтался в вакууме, отчаянно перебирая руками и ногами. Плазмоид, не отрываясь от обшивки, двинулся вперед. Видно было, как за ним оставался расплавленный след, из которого вырывался воздух, тут же превращаясь в кристаллическую пыль…

Изображение пропало.

– Матерь божья… – повторил генерал-полковник военно-космических сил.

Буранов так и стоял в дверях, держа свою куртку в руках и не решаясь выйти. Вид у парня был такой, словно он только что изнасиловал и убил половину женского монастыря.

– Андрюша, – позвал Пимкин, нарушая молчание. И полтора десятка голов повернулись к подростку.

– Что, Николай Сергеевич?

– Андрюша, с ними можно как-нибудь поладить?

– Я не знаю.

– А уничтожить?

– Не знаю. Правда не знаю, Николай Сергеевич. Я всего лишь выдвинул гипотезу. Всякие пушки, ракеты и лазеры абсолютно бесполезны. Ядерное оружие скорее всего подействует, но заодно искалечит и нас с вами… Я не знаю… Можно, конечно, попробовать нарушить их квазинейтральность… Но заранее предсказать результаты не возьмусь.

– Ну и соседи нам достались…

В дверь снова постучали.

– Катастрофа, – сказал министр обороны и двумя пальцами помял переносицу. – Нет, не катастрофа. Это полный пипец.

Даже деньги порой ничего не решают. Даже большие деньги.

Авиасообщение в московских аэропортах так и не возобновилось. В связи с чрезвычайным положением отменили все рейсы, и билет Максиму не удалось выбить даже у начальника Шереметьево.

– С ума сошли? – Низкорослый крепыш в замшевом пиджаке пристально поглядел на него глазками с кровавыми прожилками. – Здесь таких умников, как вы, пятнадцать с лишним тысяч! И каждый во что бы то ни стало хочет свалить из этой мясорубки. Две взлетно-посадочные вышли из строя, несколько лайнеров на куски разнесло, один в здание аэропорта чуть не вписался при посадке! Радиосвязи нет! А вы просите срочно отправить вас куда-то там!

– В Симферополь, – уточнил Долгов.

– Да хоть в Севастополь! Хоть в Мелитополь! Хоть в любой другой тополь! Рейсы отменены! Все! По крайней мере до тех пор, пока не восстановится связь! Что мне вас, на себе везти? Крылья еще не отросли, уж не обессудьте! И будьте любезны – закончим на этом. Не мешайте работать.

Коренастый начальник принялся давать указания секретарше, которая была взмылена, словно проскакавшая миль сто лошадка.

– Может быть, мы сможем как-нибудь договориться? – спросил Максим, чувствуя, как спина потеет под плащом.

Отправив девушку с поручениями, начальник повернулся к нему.

– Я что-то не пойму, вы мне взятку, что ль, предлагаете? – А поможет?

– Вам, видно, одним из этих шариков по башке шарахнуло. Ну неужели не понятно…

– Понятно! – взорвался Долгов. – Все мне понятно!

Он умолк, сознав, что сказать больше нечего. Потом добавил на тон ниже:

– У меня родные там… Я не знаю, что делать. Жена, дочь…

– У всех где-то родные.

– Вы за год столько не получаете, сколько я могу предложить. Прямо сейчас. Наличкой. В евро. – Максим приподнял кожаный портфель. Он успел снять внушительную сумму со счета в филиале одного из надежных западных банков, которые работают в любое время дня и ночи, будь хоть Армагеддон на дворе. Клиент для них – важнее всего прочего. – Тридцати тысяч вам хватит?

На миг в красных глазках начальника промелькнула вспышка алчности, но, видимо, он и впрямь ничем не мог помочь. Поэтому устало произнес:

– Любезный, не мешайте мне исполнять свои служебные обязанности. И душу не травите. Хотя поверьте: за год я все же зарабатываю побольше… Единственное, что могу вам посоветовать в данной ситуации: обратитесь к военным или спасателям. Возможно, их самолеты и теперь летают. Всего наилучшего…

На военном аэродроме возле Жуковского Долгова чуть не пристрелили прямо на КПП. Всех солдат и офицеров в части, само собой, подняли по тревоге посреди ночи, и они были на взводе. Часовые даже не стали слушать бредни про родственников в Симферополе, а когда Долгов предложил им деньги, то направили на него автоматы и велели проваливать подобру-поздорову. Здесь, видать, было не до шуток, поэтому Максим решил не искушать судьбу и не проверять на прочность нервы военных.

Он вернулся в город и на одном из эвакопунктов попробовал договориться с сотрудником МЧС. Тот лишь потопал, стряхнул снег, налипший на ботинки, и повертел пальцем у виска.

Да уж, таким даром убеждения, как Маринка, Долгов явно не обладал. А ведь она в считанные минуты уговорила вояк посадить ее на самолет…

Все дороги, ведущие из столицы, были либо перекрыты, либо на них образовались такие пробки, что ехать на машине было себе дороже.

На Курском вокзале народ давил на ряды бойцов ОМОНа, утомленно прикрывающихся щитами и изредка вытягивающих по заднице особо резвых желающих раздобыть билеты. В конце концов Максиму все же удалось выбить одно место в вагоне СВ до Симферополя. Для этого пришлось выложить кругленькую сумму ментам, заместителю начальника вокзала, начальнику вокзала и еще нескольким должностным лицам. Это был самый дорогой билет, по которому когда-либо приходилось ездить Долгову. Он обошелся ему в четыре с половиной тысячи евро.

Миновав оцепление, Долгов спустился в подземный переход и вышел на перрон, где ожидал фирменный поезд Москва – Симферополь. У локомотива и в хвосте состава топтались военные патрули, вооруженные автоматами и облаченные в бронежилеты. Солдаты и сержанты молча курили, с нескрываемой злобой поглядывая на пассажиров, которым посчастливилось раздобыть билет. Казалось, еще минута – и они начнут палить, не разбирая правых и виноватых, – просто потому, что им фортуна не улыбнулась, и вместо теплого чая, мягкого вагона и душевной беседы приходится торчать в наряде и завистливо смотреть, как чьи-то жирные морды нагло линяют из полуразрушенной Москвы.

Отыскав свой вагон, Максим предъявил проводнику билет, стряхнул налипший снег с промокших туфель и вошел внутрь. В коридоре пахло хлоркой и каким-то хвойным освежителем воздуха. Стояла тишина, нарушаемая лишь невнятным бормотанием, доносившимся из противоположного тамбура.

Долгов взялся за ручку и отодвинул дверь в сторону.

Но на этом сюрпризы не закончились…

Соседом по купе оказался Фрунзик Герасимов.

Оба приятеля вылупились друг на друга и хором выпалили: «А ты что здесь делаешь?!» Утомленно рассмеялись и поздоровались.

– Давно не виделись, – сказал Фрунзик, пожимая Максиму руку.

– Куда собрался-то?

– В Курск, к одной бухгалтерше. По слухам, на этот город не нападали… Год назад по Интернету познакомился с девчушкой, но в реале так и не встречались… Вот, думаю, шанс появился.

– Ну ты даешь, Герасимов! Нашел время, ловелас фигов…

– Сам куда?

– В Крым. Жена с дочкой в Алупку уехали, пока я с вами задушевные беседы вел. К кузине Маринки.

– Что с губой?

– Урод один в толпе двинул. Болит, зараза… Фрунзик, что происходит? Эти шары ведь не снаряды никакие. Они… как бы сказать… ведут себя… э-э…

– Не хотелось бы верить в это, но, кажется, Святослав был прав со своей безумной догадкой.

– Насчет плазмоидов?

– Именно.

Максим помолчал, скидывая грязный, местами изодранный плащ и доставая сандвичи, впопыхах купленные еще на вокзале.

Проводник как раз заглянул и спросил: принести чай или кофе с вафлями? Учтивый старикан в форменной одежде. Невозмутимый, словно ничего особенного не произошло несколько часов назад. Есть такой тип людей, которые служебные обязанности ставят превыше всего остального…