В любом случае сидеть и ждать у моря погоды мне давно наскучило, и стала кричать, как заплутавший в лесу грибник, надеясь, что хоть кто-нибудь придет, если не на помощь, то хоть объяснить мне мои перспективы по жизни. Через пять минут и даже десять минут на мои крики никто не откликнулся. Я с горя попыталась разорвать цепи, издавая при этом натужные звуки, которые логичнее прозвучали бы из какой-нибудь укромной деревянной постройки с сердечком на двери. Затем попробовала протащить сквозь обхваты свои тонкие девичьи запястья. Тщетные надежды — зазора не было, будто их под меня ковали или же каким-либо образом подгоняли после пленения. После стала перебирать звенья цепи, надеясь разорвать одно из них и обрести свободу, но толстые, с мой палец, вытянутые кольца были непоколебимы. Перемычки между кандалами тоже слабины не выказали. Я в изнеможении привалилась спиной к стене, погремела цепями. Попробовала покричать, но на мои призывы к равенству и братству никто не отозвался. Я пала духом. В итоге последующий час апатично просидела на полу, воя надсаженным голосом все песни, которые только знала, и, стараясь попасть в такт, мелодично аккомпанировала сама себе грохотанием цепей. И тут в темном углу кто-то застонал. Я остановилась на полуслове и замерла, вслушиваясь в ту сторону и интенсивно покрываясь огуречными прындиками.

— Кто здесь? — настороженно спросила я у темноты, ожидая в общем-то какого-нибудь ответа, типа «Твоя смерть, а-ха-ха-ха!» или «Никого. — А кто тогда говорит? — Ты. Вот что значит раздвоение личности! Ну, здравствуй, милаша!».

Темнота издала слабый шорох, потом звяк, будто железом скрежетнули по камню, а затем раздался хриплый голос:

— Это я, Ладмир.

Я так удивилась и обрадовалась одновременно, что вскочила и без промедления побежала в темноту. Но забыла про цепи. Меня рвануло за ноги и, беспомощно взмахнув руками, как гребец на заплыве, я растянулась на полу.

— О-о-о, — проскрипела я, ощущая щекой холодный пол и не предпринимая попыток подвигаться. Чувство было таким, будто из меня попытались живьем выдрать позвоночник, и я могла поклясться, что стала на несколько вершков длиннее. — Что ты здесь делаешь, изверг?

— Хм, дай подумать... Наверное, я сижу здесь в плену, — прозвучал саркастический ответ.

— По бабам он собирался..., — сварливо передразнила я, с утиным покряхтыванием принимая сидячее положение. — Ты тоже прикован к стене, да? — уточнила я.

— Да как сказать, тут все много серьезнее. Такие оковы, как у тебя, я бы разорвал в пять минут. На мне некая конструкция в форме креста, отчего я даже свой нос рукой почесать не могу. Она из ужасно прочного материала, который я не могу ни погнуть, ни резко переломить. И все это зафиксировано к стене примерно таким же образом, как к ней пристегнуты сейчас твои ноги, только намного короче. Видишь ли, тот человек, у которого мы сейчас гостим, к огромному моему сожалению, знает про мои необычные способности, и все предусмотрел.

— А ты в курсе, что здесь происходит?

— Да. Мазвий, очень могущественный маг, похитил принца для создания Артефакта безграничной власти. Я пытался ему помешать, но он смог меня оглушить каким-то заклинанием — и вот я здесь.

— Артефакта? — прищурилась я. — Ты же говорил, что их уже никто не делает!

— Почему? Делают иногда... специальные маги по спецзаказам. Но это к делу не относится. Мазвик помешан на его создании еще со времен Артефактного комитета. Когда стало понятно, что создание столь мощного амулета требует применения запрещенной магии, группу по его созданию быстренько свернули, дальнейшие изыскания запретили, а все исследования засекретили. Но это детище Мазвия, и он сейчас хочет довести дело до конца.

— О-бал-деть! Так он тоже из вашего комитета, хвос ему вместо подушки! А что из себя представляет обряд?

За дверью что-то загремело, заскрипел отодвигаемый засов. Я зажмурилась от яркого источника света, который внес вместе с собой вошедший. Оказалось, что это был огромных размеров магический светляк. Проморгавшись, я удивленно воззрилась на него. Это был даже не невнятно оформленный светляк, а лентохвостая птица, реалистично машущая крыльями, правда, состоящая из света. Чернобородый, заметивший мое удивление, довольно прогрохотал:

— Что, нравится?

Я захлопнула челюсть и презрительно поджала губы:

— Подумаешь, да я лучше могу в сто раз. Вот вернете мне палочку, я, так уж и быть, покажу...

«...Покажу, как меня в кандалы заковывать! Мерзкое чернобородое ископаемое!!! Тьфу!» — плевался и бушевал внутренний голос.

— Ага. И не мечтай, девчонка, — небрежно бросил мне Мазвий и прошел к Ладмиру, которого я разглядела закованным в ту самую конструкцию, которую он мне описал. Я заскрипела зубами оттого, что злодей оказался не настолько глуп, как повествуют сказки.

— Ну как? Не жмут, оковы-то? — самодовольно осведомился он у Ладмира.

— Если хочешь убить, так убивай, — апатично отозвался Ладмир, отвернув голову в сторону.

— Э, э! — ожила я. — Ты за других-то не вылезай, я, между прочим, еще бы пожила!

— Ну что ты. Мы так давно не виделись. Как-никак старый знакомый. Я сделаю тебя свидетелем моего могущества. А уже потом убью. — Мазвий на мою реплику даже не ухом не дернул, наклонился и снял с шеи Ладмира целую гроздь разнообразных кулонов и амулетов, вытянувшихся на цепочках из-под рубахи, и с некоторым умилением добавил: — Прям как девица, честное слово. — Потом повертел в руках один из них — темно-фиолетовый камень и поводил им над вампиром, все так же глядящим в сторону. — Волшебные палочки ты, я гляжу, так до сих пор и не признаешь, да? Старая школа, — покачал головой Мазвий и направился к выходу. Однако, проходя мимо меня, притормозил. — Интересно, интересно. Это я, пожалуй, тоже заберу. Не возражаешь? — он наклонился надо мной, словно увлеченный садовод, собирающий урожай, и снял амулет из голубого металла. Пока я раздумывала, укусить мне его или нет, покуда его ладонь находится в непосредственной близости, и какие последствия я с этого поимею, Ладмир из своего дальнего угла задал вопрос:

— Мазвий, вот ответь мне, невеже, зачем тебе понадобился кридой? — и словно бы для убедительности прибавил. — Я-то ведь тебе сейчас все равно не смогу помешать.

Мазвий разогнулся и отошел на середину пещеры, а я от удивления упустила момент, выгодный для кусания. Так это он похитил кридоя?! Вот тронутый!!

— А ты не догадался? Для обряда, конечно! — охотно разъяснил Мазвий. Если что я за ним и успела подметить, так это то, что для злого гения мужик чересчур болтлив. Ну так и мы сильно любопытны! Значит, сработаемся!

— Но мне казалось, что для него нужен настоящий демон! Может, ты забыл, что кридои — полудемоны? — в безжизненном голосе Ладмира послышалось удивление. Я тоже затаила дыхание, надеясь, что сейчас планы чародея пойдут псу под хвост. Мазвий скривился:

— Да вызвал я было одного абсолютного демона, только эта зараза сбежала из созданной мной клетки, почти разорвала удерживающие его на грани с миром демонов путы, все тут порушила, да чуть меня не сожрала. Убивать окаянного было больно мешкотно, пришлось по-быстрому загонять обратно в его мир, пока нити до конца не порвались. В общем, зарекся я с демонами иметь дело. А потом вспомнил про кридоев, которые охраняли лабораторию — ну до чего они смирные, покладистые! — Я вспомнила одну такую огромную зубастую и слюнявую орясину и передернулась. — В общем — то, что нужно! Да и сходил проверить, там ли они еще. А заклинание я подправил, так что теперь полудемоны — самое оно — для создания Артефакта.

— Ты собираешься проводить обряд всего с одним правителем? — приподнял бровь Ладмир. — Не похоже на тебя. Или собираешься похищать еще кого-то?

— Я уже, — Мазвий растянул рот в безумной улыбке, — похитил! Самого таура Аэссиниэля!

Я, было, охнула, а потом закричала:

— Когда?! Неправда! Я сама слышала, что он заболел и находится у себя в резиденции, поэтому даже не прибыл на коронацию!