— Тьфу, ты, жуть какая! Совсем забыла про новую дверь. Никак не привыкну, — пробормотала я и попила водички.

— Эй, Тамарка! Э-ау-а! — я зевнула и потянулась, — Вставай, а то завтрак пропустишь!

Подруга промычала что-то нечленораздельное и залезла головой под подушку. Я метнула в нее свою и полезла за одеждой.

Когда мы спустились вниз, холл просто бурлил.

— Чего это они? Завтрак что ли отменили? Бастуют?

— Непонятно, — нахмурилась я. — Пойдем ближе.

Но ближе идти не пришлось. То, что так заинтересовало и взволновало всех, было просто огромных, от пола и почти до потолка, размеров. На том месте, где в холле раньше была просто синяя стена, сейчас висела одна очень занимательная картина, я бы даже сказала картинка. Люди, которые замечали нас, замолкали и пихали в бок своих соседей, кивая на нас. Цепная реакция пиханий и кивков постепенно охватила всех и через минуту все затихли и перед нами расступились, позволяя лицезреть творение во всей красе. Тамарка рядом со мной покраснела до пальцев на ногах, а я просто стояла, сжимая зубы, кулаки и суровея ликом.

— Та-а-ак, — нехорошо протянула я, наконец, таким голосом, что кто-то из сильно рядом стоящих девушек упал в обморок.

— Только вот Лорга с командой они зря сюда пририсовали. Боюсь, им это не очень понравится, — неуверенно высказала свое мнение Тамарка.

— И долго вы позировали? — брякнул вдруг кто-то в тишине. И толпа, конечно, не выдержала. Заржала так, что стены дрогнули.

Я быстро подошла вплотную к стене, надеясь сорвать творчество, но куда там! Пальцы безрезультатно пошкрябали по краешку. Мерзкая похабщина как будто вросла в стену!

Я погрозила ей кулаком, мол, это мы еще посмотрим, кто кого, схватила Томку за руку и потащила обратно в комнату. Есть уже все равно не хотелось, жажда мести перебила аппетит. Но мы даже не успели сбросить первый пыл (Тамарка пламенела вся, будто ее на сковороде пожарили, а я же обошлась горящими сухим жаром щеками и злобным огнем глазами) и перестать ходить взад вперед по комнате (ну, это уже я одна), как в дверь затарабанили.

— Кто? — рявкнула я, хотя мне было все равно, кто бы ни был — убью, чтобы расслабиться.

— Любовнички! — тоненькими голосками раздалось из-за двери. Я порывисто провернула ключ и отошла вглубь комнаты.

Парни, заметив нашу обновку, видимо, вначале остолбенели, потому что, войдя, даже сперва забыли о цели визита:

— Ну у вас и дверь! Меня чуть кондратий не хватил! — сказал Никас, настороженно косясь на монстра.

— Ее надо в классификацию нечисти заносить, как отдельный вид! — пробормотал Кафык.

— Вы для этого сюда пришли? Поговорить о двери? — рявкнула я, раздувая ноздри.

— Ого, какая ты горячая! — хохотнул Сапень. Мне и этого хватило, я подбежала и, толкнув его в грудь, заорала:

— Да вы после того, что там нарисовано, вообще обязаны на мне жениться!! Ты и Лорг! Оба!!! — визжала я.

— А я что, на Томке и на Никасе? — перевел на себя мою логику Маркус.

— Давайте не будем вспоминать, кто там с кем и что делал, — выдавила красная, как помидор Томка.

— Успокойся, — сказал Сапень, удерживая меня за запястья и придавив носки туфель, когда я попыталась его пнуть. — Ты думаешь, что нам это нравится?

Я даже замерла, забыв извиваться и вытаскивать прижатые стопы. Сапень посмотрел в мои сузившиеся глаза, и до него дошло, что он, кажется, что-то не то сказал.

— Ну, не прилюдно же, — пробормотал вконец запутавшийся Сапень и уже сам покраснел. Но у меня уже первая агрессия прошла, и я махнула зажатой им рукой:

— Забей! — и села на кровать. Меня отпустили. Парни тоже расселись кто где.

— И ведь как ловко устроили, занятий нет, у преподавателей выходной, официально наказывать некому, — сказала я, проворачивая между пальцев чистое перо.

— Одноклассники? — спросил Лорг.

— Кроме этих проныр больше некому, — сказала я и хмуро вскинула взгляд: — Вы что ли не поняли, что пакость-то с подтекстом? Один в один как картинки со шпаргалок. Вот, мол, раз так нравится, получите.

— А мы-то здесь причем? — спросил Маркус.

— И главное, как реалистично нарисовали, — вякнул Кафык и смутился, — я не в том смысле, а... что лица похожи один в один.

— И что будем делать? Они ее каким-то заклинанием намертво присобачили, — сказал Никас.

— Картиной лучше и не заморачиваться. Наверняка до завтрашнего дня не отдерется. Они еще те мастера хитрые заклинания выискивать, — я усмехнулась, глядя на все еще чуть цветные лица Кафыка и Лорга.

— Зря все-таки они нас приплели, — вздохнул Лорг. И мы на два голоса объявили: — Будем мстить!!

Первая моя мысль была на правах художников предстоящего концерта растянуть аналогичную картину с мстителями на занавесе сцены. Но, во-первых, врагов было много. Во-вторых, я сомневалась в наших с Томой художественных талантах, так что мальчики у нас вполне могли выйти на одно лицо (и не только лицо) с девочками. И, в-третьих, но не по важности, то, что это было бы чистой воды самоубийство, потому как директор лично назначил нас малевальщицами, и ему бы даже гадать не пришлось, чтобы ткнуть пальцем в виновных за срыв концерта. И после такого нас бы и новая дверь не защитила.

Я встала и хлопнула свое перо на стол. Тома, перехватившая мой взгляд, заулыбалась абсолютно безумной улыбкой, при которой зубы верхней челюсти по-кроличьи перекрывают нижнюю губу, ноготочком подщелкнула ко мне черновую бумагу, и я оглядела друзей:

— Итак. Значит, говорите, вся школа знает, где я гуляла...

— А вы знаете, знаете, — делая страшные глаза и огораживаясь ладонями, шептали друг другу ученики, — та девчонка с бытового-то, что в подвале потерялась...

— Дак нашлась же она, живая вроде!

— Нашлась-то нашлась, но и она еще в подвале кое-что нашла, — с видом экспертов поднимали брови сплетники.

— Да-а? — проникались интересом слушатели.

— Говорят, — тут следовало метание глазами по сторонам, — что она нашла какие-то записи о сокровищах Труля Шлисовича, и теперь знает, как до них добраться!

Слушатели неверяще хмурились:

— Какие у Труля Шлисовича сокровища? Он же сам в лохмотьях ходит!

— А-а-а, — мотали пальцем рассказчики и понижали голос, — все же знают, что в подвале школы сокровища князя Ширмея несметные спрятаны.

Собеседники согласно кивали, хотя и узнавали об этом только что. А объяснения меж тем продолжались:

— Завхоз часть их нашел и хитро спрятал. А сейчас остальные ищет. И именно поэтому пропала в подвале часть учеников: они случайно находили сокровища, а завхоз их убивал и себе все присваивал.

Слушатели пораженно ахали и проникались доверием к такому достоверному объяснению. То, что в подвале пропадали люди, известно всем, а значит и остальное — правда наверняка.

— Левее, левее бери! Так, теперь нижний край, — надрывался Егор, помогая нам развешивать плакаты.

На сцене вовсю шел прогон будущего концерта. Линель Ивановна широким жестом распорядителя концерта освободила от уроков занятых в постановке учеников. Некоторые из них уже выступили, но все равно предпочитали сидеть в зале, закинув ноги на спинки впередистоящих кресел, и смотреть на других артистов, чем возвращаться к надоевшим лекциям, контрольным и лабораторным. А мы занималась украшением зала. На одной стене уже выросли весело улыбающиеся и держащиеся за руки снеговик и сноп пшеницы. А на другой прямо сейчас разрасталась Зимушка, плотоядно глядящая на румяный каравай.

— Веник, да закалывай ты, сейчас же отвалится! — вскричал Егор, тыча пальцем в верхний угол увеличенного плаката. Но отвалился не плакат, а сам Веня, под которым поехала лестница. Раздался грохот и мат обычно спокойного Вени:

— А-а! Ты ж ...! Какой ... не закрепил лестницу! Твою ...!

— Да ладно, — как-то примирительно проговорил Егор, тишком отодвигаясь назад, — все же целы. А вот мы сейчас закрепим и, не торопясь, всё повесим.