— Есть! — вытянулся тот в покачивающуюся струнку.

— Кафык, мы с тобой делаем воздушку, а Маркус, — он взглянул на Маркуса, — какую-нибудь лестницу.

— А мы? — спросила я, желая тоже быть полезной.

— А вы... — Лорг задумался, — нас подбадривайте.

Глядя, как ребята слаженно приступили к работе, даже пребывая в столь пьяном состоянии, я понимала, что они действительно классная команда, и что они заслуженно заняли первое место на соревнованиях по магическо-боевым поединкам. Подбадривать морально мы с Тамаркой посчитали неуместным и решили что-нибудь сотворить. Томка принялась выводить цветы под воздушкой (воздушной подушкой), чтобы казалось, что с горки съезжаешь прямо в цветковый стог, я с радостью схватилась за палочку и стала ей помогать. Но на нас зашикал Лорг, который, не отрываясь от махания палочкой, сказал, что мы своей мелочевкой наползаем на их заклинание и меняем фон. Пришлось нам отступить и бездельничать. Маркус, занялся тем, что находил внутри дома черные снаружи, но еще крепкие внутри брусья и методично их сращивал в кривую и страшненькую, но лестницу. Я не придумала ничего лучше, чем наблюдать за кучами снега, которые он иногда в ходе отыскивания левитировал из приглянувшегося места в неприглянувшееся. Таким местом оказался дальний угол, и в нем сейчас вырос целый сугроб высотой почти до потолка, тут нужно заметить, что потолки в тролльих домах немаленькие. Сапень и Никас, сдавшие чуть назад, чтобы лучше видеть крышу, первым делом для удобства смели с нее снег, тоже были заняты и до меня из-за спины долетали их пьяные бормотания.

Наконец все было готово, и Лорг довольно сказал:

— Ну, кто там больше всех хотел кататься?

Все слаженно посмотрели на меня. Я конечно была пьяна, как наемник после удачной битвы, но у меня удивительным образом сохранилось на донышке чувство самосохранения и я не очень доверяла прочности пьяного колдовства.

— Я первая не пойду, а вдруг все рухнет?

— Ничего не рухнет! — махнул перед собой рукой Сапень, будто отгонял муху, — Двадцать минут точно простоит, я гарантирую! — и бухнул себя кулаком в грудь. Но я уперлась рогом:

— Не пойду первая, пусть кто-нибудь идет вперед!

Лорг крякнул и, прихватив с собой Кафыка, полез по черной лестнице на крышу. Укрепленная часть крыши была неотличима от остальной и было странно наблюдать, как парни, продолжая взбираться уже по кровле, перебирают ногами и руками по невидимым ребристым выступам и, сев на непосредственно скользкую часть укрепления, с ором и хохотом катятся прямо по разверстым дырам и хлипеньким досочкам.

— Как здорово! — хохотал Лорг, сползая с колыхающейся воздушки, под которой сиротливо лежали два цветочка, созданных мной и Тамаркой. Я нахмурила лоб и для гармонии добавила им третьего товарища, благо заклинание Лорга и Кафыка уже было закреплено. В это время Маркус схватил за руку Тамарку, Тамарка — Никаса, они втроем залезли на горку и, визжа, крича и размахивая руками, веселой кучей съехали вниз.

— Ну что, убедилась, мнительная ты наша? — хмыкнул Сапень и потащил меня к лестнице.

Я действительно расслабилась, понаблюдав за друзьями и, обогнав Сапня, первая полезла по лестнице. Проклятая лестница, конечно, была довольно прочной, но грязной конструкцией. Я испачкала все варежки и исшаркала об нее всю одежду, однако, пребывая в пьяном угаре, восприняла это наплевательски. Добралась до крыши и, предвкушающее рыча, полезла вверх, нащупывая ногами и руками невидимую цепочку выступов. Держась за выступ крыши, уселась на скользкую полосу ската, Сапень, обхватив меня руками, сел сзади и мы, визжа и крича, обозиком поехали вниз к друзьям падать на абсолютно невидимую воздушку. От веселого страха и скорости захватило дух. Правда, то ли двадцать минут так быстро прошли, то ли Сапень переоценил свои силы, но когда мы ехали уже по середине крыши, я неожиданно почувствовала, что поверхность подо мной стала неровной и нескользкой. Мы по инерции продолжали двигаться вперед, и я с ужасом осознала, что едем мы по прямой в огромную дыру. Если учесть, что укрепляющее заклинание, судя по всему, накрылось, то она не могла не нервировать. Друзья, наверное, не заметили, что мой визг сменился на ор ужаса, и также радовались за нас внизу. Но я напрасно боялась. Мы с Сапнем не упали в дыру. Еще на излете к ней хлипкая крыша проломилась, и, не прекращая орать как коты в первогреве-месяце, мы рухнули вниз на дырявый, обгорелый и заметенный снегом чердак. Снизу послышались крики друзей:

— Вы живы?

— Сапень, Варька! Как вы?

— Вы целы?

— Мы живы! — до смерти напугав меня, крикнул лежавший вплотную ко мне Сапень.

Парни на улице стали негромко переговариваться, строя планы нашего вызволения с чердака. Я, охнув, медленно попыталась перевернуться со спины на бок, и замерла, почувствовав, как скрипят и подрагивают подо мной ненадежные доски.

— Лучше замри, — просипел Сапень, тоже что-то такое почувствовавший.

Я осмотрелась. Наверху зиял новый огромный пролом, поглотивший ту дыру, до которой мы так и не доехали. Мелькнула мысль: как романтично, лежу с Сапнем на спине и смотрю на звезды. Рядом со мной двигал рукой Сапень, видимо проверял, не сломана ли. Чердак был запорошен белым покровом неравномерно, непосредственно под проломами в крыше взметались целые сугробы, а в углу малюсенький кусочек был не засыпан. Сейчас целостность слоя зимних осадков была нарушена разлетевшимися в разные стороны ивернями, обломками крыши. Я отвела взгляд от одного из них, когда краем глаза заметила странный проблеск. Под обугленной деревяшкой что-то сверкнуло. Я, забыв дышать, пригляделась внимательнее к чему-то круглому и небольшому. Похоже на какой-то кулон или амулет. Надо взять, решила я, не пропадать же добру.

Снизу как раз послышался крик Лорга:

— Лежите там, мы вас сейчас вытащим.

Я, наплевав на безопасность, резко перевернулась, вскочила на четвереньки и, дотянувшись, вместе со снегом сгребла варежкой таинственный предмет, чувствуя, как проседают, трещат и лопаются подо мной доски, не вытерпев прогиба под сконцентрированным, а не распластанным весом. Я привычно завела:

— А-А-А! — и мы с Сапнем, так и не узнав, что же придумали друзья, рухнули прямиком в подпол, потому что первого этажа в доме и не было, так как его половицы и лаги выгорели начисто еще год назад.

От удара о поверхность взметнулась снежная пыль, и выбило весь дух. Какое-то время я полежала, приходя в себя и, кряхтя, как двухсотлетняя старуха, попыталась пошевелиться. В дверном проеме показались пять встревоженных лиц.

— Вы живы? — спросил Никас.

На этот раз Сапень почему-то промолчал, я ответила за него сиплым шепотом:

— Кажется, да.

— О-о-о, — прохрипели рядом, а я неожиданно поняла, что лежу на чем-то мягком.

Я собралась с силами и, встав на четвереньки, медленно отползла с Сапня. Он охал, когда я ставила на него то руку, то коленку, но так и лежал. В котлован по одному спрыгнули ребята и, аккуратно ставя ноги среди горелых обломков, торчащих из снега, пошли к нам. Кафык, схватив за талию, составил вниз Тамару. Я осознала, что все еще судорожно сжимаю рукой добычу, но сейчас было не до нее и я, быстро запихнув ее в карман, обратила внимание на друга.

— Сапень, ты живой? — потрясла я его и припала к его груди, пытаясь сквозь куртку послушать сердце.

— О-ох, лучше бы я умер, — проскрипел Сапень.

Меня сзади бережно придержали за локотки и, помогая подняться, оттянули в сторону. Лорг, Никас и Маркус присели над распростертым Сапнем.

— Друг, ты как, живой? — снимая варежки и осматривая лицо Сапня, спросил Никас.

— Где сломано? — хмурясь, спросил Лорг.

И они принялись втроем руками тыкать Сапня в разные части тела, надеясь по особо сильным крикам боли определить места с подозрением на переломы.

— Стойте, изверги, — вяло зашевелился Сапень, — ничего нигде не сломано, у меня просто синяк, — он сделал изящную паузу, и громко, как для дураков, проговорил, — во все тело!